Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира - Аростегай Мартин - Страница 16

Сэм Уилсон был новым кадровиком в посольстве США в Сайгоне, он участвовал в создании организации с туманным названием «Отдел поддержки революционных гражданских операций» (CORDS), которая координировала проамериканские военные и гражданские то есть, проводимые ЦРУ) акции до самого низшего провинциального уровня во всем Вьетнаме. С этой целью были созданы местные разведывательные подразделения (PERU) группы тайных информаторов из вьетконговцев, которые предоставляли полиции Южного Вьетнама своевременную информацию и поддерживали прямые акции против инфраструктуры коммунистических партизан. ЦРУ горстями раздавало деньги для вербовки изменников-вьетнамцев — «чухоев» {по-вьетнамски «Чу хой» — «я сдаюсь»). Все это получило название «Программа Феникс». В ее рамках ЦРУ повело свою собственную войну на речушках, болотах и ручьях посреди джунглей дельты Меконга с целью «захватить или ликвидировать членов тайного вьетконговского правительства для ослабления его способности вести военные операции».

В каждом взводе PERU обычно имелись один-два сотрудника, поддерживавшие связь с полицией Южного Вьетнама и общавшихся с полицейскими и осведомителями, был также один морской пехотинец панамского происхождения, обладавший феноменальной способностью к языкам, который вскоре стал бегло говорить на вьетнамском и был невероятно ценен на своем месте. Однажды он нашел информатора, готового вывести на командира или старосту деревни вьетконговцев. Эта новость сразу дошла до командира взвода. Йоу вспоминает: «Если бы я был уверен, что этот командир или староста способен организовать широкомасштабную атаку противника, я начал бы операцию».

Взвод собрался в пять часов дня в прохладном от работы кондиционеров мотеле Куонсет, служивший им командным центром. Йоу рассказал о задачах и сущности миссии, а также передал всю информацию об объекте. Обычно операции морской пехоты не могли рассчитывать на сколько-нибудь серьезную поддержку со стороны флотского штаба, иногда у них не было даже необходимых карт. После совещания все отправились ужинать гамбургерами и кофе, и «на рассвете были готовы начать долбать вьетконговцев».

Здесь не было измученных, усталых «мародеров» из джунглевых патрулей САС в Малайе, Бирме и Борнео. Нет, это были крепкие, здоровые ребята, мускулистые флотские пловцы и водолазы, каждый из которых легко носил на себе по 300—400 патронов и по несколько гранат. Можно было взять с собой натренированных ротвейлеров или немецких овчарок. Однако для выполнения этой операции им следовало подойти к месту назначения в полной тишине.

«Во время нашего тридцатипятимильного путешествия по реке мы улеглись спать на палубе. Примерно за милю до места прибытия мы все, как по команде, поднялись, проверили оружие и намазали лица камуфляжными зелеными полосами». Йоу расстался со своей джунглевой мягкой шляпой и взамен, как пират, обвязал голову черным платком. «Из платка можно сделать гораздо больше, чем из шляпы, —- говорит он. — Из него можно сотворить повязку, связать вместе гранаты или просто удушить кого-нибудь...» Единственный, кто не спал, был провод ник-«чухой». Он страшно нервничал, понимая, что если вьетконговцы схватят его это будет означать невообразимые пытки, с отрезанием по-живому половых органов и заталкиванием их в рот...

Семь человек покинули катер и погрузившись по грудь в чернильную черную воду вместе со своим оружейным арсеналом стали медленно продвигаться к берегу. Йоу нес легкий шведский пулемет, который называли «кучнометом», за огромное количество выстрелов, которые вылетали из него за короткую очередь. Четверо других были вооружены стандартными винтовками М-16, пулеметчик тащил свой «стоунер», стреляющий разрывными зарядами и обладающий невероятной убойной силой. Идущий впереди проводник не мог нести столько тяжести и был вооружен только помповым ружьем.

«Взбираться на скользкий речной берег было самым страшным моментом, потому что было неизвестно, что ждет тебя там. Вполне возможно, что вьетконговцы засекли приближающийся катер и уже лежали в засаде». Даже у нечеловечески закаленного Марсинко в эти минуты так замирало дыхание, что он вспоминал о «той большегрудой школьной учительнице из Нью-Джерси, которую я имел по-всякому на Верджин-Айлэндс». Проводник углубился метров на шесть-семь вглубь и остановился, а остальные образовали полукруг чуть позади. Замыкающий не спускал глаз с «чухоя».

Они выждали минут двадцать, прислушиваясь, принюхиваясь и старясь выловить в обстановке что-нибудь неестественное, затем медленно двинулись вперед. Йоу то и дело смотрел в свой «звездоскоп», примитивный прибор ночного видения, работающий от света звезд и луны, но для использования которого надо было застыть на месте. «Сохранение элемента неожиданности было самым важным. Боеприпасов у нас хватило бы только минут на десять тяжелого боя. Лишь неожиданность и шок могли рассеять превосходящие силы противника, когда мы ударим по нему с максимальной начальной энергией».

Взводу Йоу потребовалось около получаса, чтобы преодолеть первые сто метров. Они протиснулись сквозь густые заросли, и перед ними открылось рисовое поле. Хорошо вымуштрованный патруль умеет передвигаться, действовать, даже дышать, как единый организм, сжимающийся и расширяющийся в зависимости от местности; посреди листвы им приходилось двигаться на расстоянии двух шагов друг от друга, чтобы поддерживать беззвучный диалог жестов, а на открытом пространстве они рассеивались на ширину до тридцати метров, чтобы не быть единой Мишенью. Только пулеметчик со своим «стоунером» оставался в Двух шагах от «чухоя». Йоу дал на сей счет категорический Приказ, зная, что иногда на операции информаторов охватывает Животный ужас, что они готовы удрать, куда подальше. В лучшем случае молодые вьетнамские парнишки бывали просто подкуплены американскими агентами или напуганы ими. В худшем случае проводник мог оказаться двойным агентом. Когда «Команда А» армии США выявила такого, он был сразу застрелен, а тело утоплено в реке.

За три с половиной часа «морские львы» покрыли около двух километров пути. Было три часа ночи, когда они увидели хижины, стоящие на деревянных сваях среди густых джунглей. Йоу подошел поближе к «чухою» и знаком приказал всему патрулю собраться вокруг. Вьетнамец показал на избушку метрах в пятидесяти от того места, где они стояли. Патруль занял боевые позиции, а один коммандос пополз вперед к хижине. Удостоверившись, что там все чисто, он тоже занял позицию за домом.

Оставив двух бойцов для прикрытия отступления и присмотра за «чухоем», Йоу с тремя людьми двинулся вперед. Он и его заместитель, Галлахер, стали по обе стороны от двери, готовые ворваться, двое других прикрывали их. «Коммандос любят часто встречаться с Матушкой Смертью, и каждый раз смеяться ей в глаза, — примерно так объясняет Йоу свои ощущения в подобные моменты. — Вы ощущаете дрожь от соприкосновения со смертельной опасностью, а преодоление ее поднимает вас на невероятную высоту, все равно, прыгаете ли вы ночью с самолета с высоты 10 тысяч метров, вырываетесь из подводной лодки, идущей на глубине, или вламываетесь в комнату, набитую скверными ребятами, готовыми перерезать вам глотку».

Когда Йоу осторожно приподнял занавеску, служившую дверью, то увидел восьмерых спящих людей, с автоматами АК-47, уткнутыми дулами в стену. Он понял, что предстоит убийство. Можно было бы связать этих людей и отвести на вертолет или катер. Если бы опасность была не так велика, он мог бы даже сохранить жизнь кому-то из тех сучек, которые спят с ними. Но сейчас эта сцена в свете его инфракрасного фонарика представлялась слишком серьезной: это, похоже, действительно был командный пост вьетконговцев, всего лишь в нескольких милях от Сайгона.

«Я вытащил свой пистолет, подошел к одной кровати, приподнял москитную сетку и застрелили двух парней прямо в голову. Галлахер, стоя рядом, добавил из своей М-16. Вьетконговец, спрыгнувший с соседней кровати, попытался меня толкнуть, но я ударил его в лицо прежде, чем он успел схватить оружие, а потом застрелил его. Заметив фигурку голой девушки, пытающейся выбраться в окно, я попытался схватить ее, но тут грянул взрыв, который на некоторое время затуманил мое сознание. Очевидно, рванула граната. Когда я пришел я себя, то увидел Галлахера, у которого весь правый бок был изорван осколками. Я пошел к нему на помощь, но в следующую же секунду оказался вдруг по грудь в воде».