С мечом кровавым - Пирс Энтони - Страница 31

— Да будь ты хоть самой Деви! (*11) Это моя работа.

— Я не намерена с этим мириться, — сказала Лахесис. Она затрепетала, превратилась в большого паука и исчезла.

Мима хотел уже возобновить движение, как вдруг снова появилась Лахесис. На сей раз ее сопровождала какая-то женщина.

Мима вгляделся. Это была Восторг.

Принцесса непонимающе осмотрелась вокруг.

— Кровь! — вскрикнула она. — Где я?

— Ты на рабочем месте Марса, — сказала Лахесис. — Я подумала, может быть, тебе захочется помочь ему.

— Ей нельзя здесь находиться! — закричал Мима.

— Разве? — спросила Судьба. — Она смертная, и нить ее жизни находится в моих руках. Мне показалось, что нелишне будет дать ей возможность поучаствовать в твоих делах. Когда эта битва детей возобновится, она окажется среди них.

Мима был потрясен. Принцесса будет тут же убита, а если ему вдруг и удастся вытащить ее из этой мясорубки, то увиденное самым серьезным образом отразится на ее разуме.

— Уведи ее назад! — крикнул он.

— Так мы договоримся, Марс? — жестко проговорила Лахесис.

Это было вымогательством, но у Мимы не оставалось выбора.

— Да, — мрачно пропел он.

Судьба вздрогнула, переменила обличье и пропала вместе с принцессой. Через секунду она вернулась уже одна.

— Я сделала так, что в телепрограмме, которую она смотрела, показали этот эпизод. Она будет уверена, что видела днем дурной сон, навеянный программой. — В упор посмотрев на Миму, инкарнация добавила: — Надеюсь, что ты немедленно приостановишь войну, чтобы дать мне возможность вывести из нее детей.

— Мне самому хочется, чтобы детей здесь не было, — воскликнул Мима, — но я не вижу никакого выхода!

— Значит, мы должны найти его, — проговорила Лахесис. — Прямо сейчас.

— Эти мальчишки сейчас здесь потому, что Персия нуждается в них для защиты.

— Я, между прочим, вообще не вижу никакого смысла в войне.

— Война является следствием естественного напряжения и неравенства в обществе, — объяснил Мима. — Без войны не было бы возможно исправление определенных несправедливостей. Война вредна лишь тогда, когда ею злоупотребляют.

— Чушь! — фыркнула она. — Очень похоже на речи Сатаны.

Это несколько отрезвило Миму.

— У тебя есть какие-нибудь соображения, как прекратить эту битву или войну?

— Здесь наверняка имело место какое-то недопонимание, — ответила Лахесис. — Если бы мы смогли установить, в чем оно заключалось, а потом разъяснить его, то отпала бы необходимость в военных действиях. С чего все началось?

— Вавилония недопонимала способность и желание Персии защищать свою территорию, — мрачно пропел Мима.

Она нахмурилась:

— Вавилония вообще-то не относится к моему региону; но, насколько я понимаю, она не может считаться безупречным образцом добродетели. Впрочем, Персия тоже. Я страшно намучилась, вытаскивая из этой страны плененные нити более сотни западных заложников. Чтоб им обеим пусто было!

— Зачем же тогда ты так стараешься спасти их детей?

— Я, конечно, могла бы ответить, что поступаю так постольку, поскольку некоторые из этих детей — мои, втайне они придерживаются западных верований. Собственно, это в первую очередь и насторожило меня, поэтому я и пришла сюда. Но, увидев весь ужас происходящего, я поняла, что обязана защитить всех детей; мне все равно, во что они верят. Они не должны умирать в дурацкой войне, развязанной взрослыми фанатиками. Мне неважно, насколько это трудно будет сделать. Детей необходимо спасти.

Мима отметил, что ему начинает нравиться подход этой женщины. Ему никогда не приходилось иметь дело с детьми, но они, безусловно, были надеждой каждой нации на будущее.

— Согласен, дети не несут ответственности за войну, — пропел он. — Хотелось бы мне, чтобы те, кто затевает войны, служили на передовой.

Лахесис рассмеялась. И вдруг Мима определил это не дававшее покоя сходство: он знал человека, который смеялся точно так же!

— Вот это быстро бы положило конец войне, правда?!

— Ты не из Ирландии? — спросил Мима.

Она с удивлением посмотрела на него:

— Эта ипостась — да. Конечно, теперь я обслуживаю более широкий круг клиентов. А почему ты спрашиваешь?

— Я знал одну женщину из Ирландии, красивую и хорошую женщину, и твои волосы, твое лицо… Мне кажется, в молодости ты была очень похожа на нее.

— С тех пор как состою в этой должности, я перестала верить в совпадения, — ответила Лахесис. — А не приложил ли руку к твоему назначению Сатана?

— Он помог убрать предыдущего Марса, если ты это имеешь в виду. Но в том, что выбор пал на меня, он участия не принимал.

— Ты уверен? А как случилось, что именно в то время ты был готов принять нынешнее место?

— Меня разлучили с возлюбленной из-за внезапного изменения политической ситуации, и… — Мима осекся. — Неужели Сатана политиканствует?

— Неужели рыба плавает? — Лахесис пристально взглянула на него. — А та женщина, с которой ты был знаком… Она пела?

Мима воздел руки.

— Я никогда не слышал более прекрасной музыки. У нее была маленькая арфа…

— Орб!

— Орб, — согласился он. — Ты знаешь ее?

— Я — ее мать.

Мима остолбенел. Теперь все стало понятно: волосы, черты лица, манера говорить и смеяться были одинаковы что у матери, что у дочери. Но какое поразительное совпадение — встретиться с матерью своей бывшей возлюбленной!

Совпадение?

— Ты сказала, что не веришь в совпадения, — пропел он, — потому что сама устраиваешь многое из того, что смертные считают совпадениями. Другие поступают так же?

— Они не должны этого делать, однако один делает.

— Сатана.

— Сатана, — подтвердила Лахесис. — Мне кажется, что здесь снова без него не обошлось. Какие у него могли быть причины, чтобы ты занял эту должность?

— Мне ничего не приходит в голову, разве что моя неопытность, которая могла быть ему на руку.

— Но ты знаком с моей дочерью.

— Я любил твою дочь. Обстоятельства разлучили нас, и теперь я люблю Восторг. Я этого не хотел, и Орб в том не виновата. Здесь… — Он пожал плечами. — Так случилось.

— А Орб любила тебя?

— Да. Но она понимала, почему я должен покинуть ее, и думаю, что теперь у нее уже своя жизнь. Она была… она чудесный человек.

— А может, Сатана ревновал к тебе?

Мима рассмеялся:

— С какой стати?

— Потому что моя дочь любила тебя.

Эти слова отрезвили Миму.

— Сатана… Орб интересовала его?

Лахесис поджала губы:

— Возможно, по своей обычной злокозненности. Сатана… в общем, некогда он весьма интересовался мною, когда я была молода и привлекательна. Говорили даже, будто я была самой красивой женщиной своего поколения, а мужчин такого рода вещи волнуют. Об Орб можно было бы сказать то же самое, а кроме того, по отцовской линии она унаследовала феноменальный музыкальный талант. Сатана пытался помешать ей получить арфу, а ее двоюродной сестре Луне…

— Луне!

— Моей внучке.

— Твоей…

Лахесис улыбнулась:

— В молодости я родила отца Луны, а потом Орб. Это все сложно. Мы воспитывали обеих девочек вместе, и они были как две сестры. Теперь…

— Но Луна не похожа на Орб! Они красивые женщины, но жесты, фигура, волосы…

И все же, говоря это, Мима понял, что те обладали сходством, поэтому-то Луна казалась ему знакомой.

— Луна покрасила волосы в каштановый цвет и выбрала другую жизнь. Это тоже трудно объяснить. Во всяком случае, Луне предназначено воспрепятствовать главному плану Сатаны захватить всю власть на Земле, и тот изо всех сил пытается уничтожить ее. Но Луне покровительствует Танатос, и Сатане приходится действовать осмотрительно. Орб между тем не защищена, так что он вполне может злоумышлять против нее, чтобы оказать давление на меня и Луну. И — как ни неприятно говорить об этом — у Сатаны к Орб может быть и определенный личный интерес, поскольку, видимо, в какой-то мере она принадлежит к такому типу женщин. Впрочем, конечно, это может быть лишь уловка. Так или иначе, если какая-то из моих догадок справедлива, Сатана мог невзлюбить мужчину, на которого Орб обратила внимание, и избавиться от него.