Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время - Дорофеев Владислав Юрьевич - Страница 46

В конце апреля Виктор Янукович вновь порадовал Москву, на этот раз в Страсбурге. Выступив там на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы, он заявил, что «признавать голод 30-х годов фактом геноцида в отношении того или иного народа неправильно и несправедливо»{268}.

Дмитрий Медведев демонстрировал, что теперь Украина окончательно прощена. После того как Киев старательно поработал над исправлением ошибок, Дмитрий Медведев поехал туда с двухдневным официальным визитом. 17 мая там был подписан целый пакет документов, касающихся возобновления заблокированного ранее процесса делимитации границы, контактов в области культуры, науки, сотрудничества по проекту навигационной системы ГЛОНАСС. Кроме того, президенты подписали три внешнеполитических заявления, касающихся российской инициативы по разработке договора о европейской безопасности (ДЕБ), обеспечения безопасности в Черноморском регионе и приднестровского урегулирования.

Дмитрий Медведев заявил о готовности представлять позицию Киева на международной арене, а именно в форматах G8 и G20. «Нам исключительно важно координировать позицию в СНГ по вопросам будущего финансово-экономического устройства», – сказал Дмитрий Медведев, отметив, что только РФ входит в указанные объединения. «Здесь мы в вашем распоряжении», – подчеркнул президент. Он уже дал понять, что к прошлому возврата нет: «Я надеюсь, что мы с Виктором Федоровичем поговорим с деловым сообществом и дадим все необходимые сигналы о том, что мы открыты для взаимных инвестиций, что эпоха „охоты на ведьм“ прошла…»{269}

Одно из самых неоднозначных политических решений Дмитрия Медведева – голосование на заседании Совбеза ООН по Ливии – вполне можно считать его политическим успехом. Вообще, реагируя на происходящее в Ливии в феврале-марте 2011 г., президент достаточно последовательно придерживался озвученных им на встрече с дипкорпусом в июле 2010 г. принципов внешней политики.

Для начала он осудил уничтожение гражданского населения в Ливии и назвал действия режима преступлениями, которые могут вызвать «вытекающие из международного права последствия». Признание бойни в Ливии, жертвами которой стали не менее 1000 человек, «преступлением» стало самой жесткой оценкой режима Каддафи, которая прозвучала из Москвы. До тех пор МИД РФ осуждал режим в более дипломатичных выражениях, в основном выражая сожаление по поводу гибели мирных граждан и призывая к диалогу{270}.

Далее, Совбез ООН в ночь на 27 февраля единогласно одобрил введение санкций в отношении ливийского лидера Муамара Каддафи и 15 лиц из его ближайшего окружения: дочери и семерых сыновей, двоюродного брата, зятя, начальника личной охраны, министра обороны, главы внешней разведки, руководителя пресс-службы правительства и ряда других чиновников. Кроме того, Совбез ввел эмбарго на поставку любых видов вооружения в Ливию – оружия, боеприпасов, военных машин и иной техники, запчастей к ним и товаров двойного назначения. Запрет касался и предоставления Ливии вооруженного наемного персонала.

Россия согласилась со всеми пунктами резолюции, включая ущемляющее ее интересы эмбарго на поставки оружия, однако настояла на том, чтобы в документе была зафиксирована приверженность принципу суверенитета и территориальной целостности Ливии{271}. Когда Муамар Каддафи попытался расколоть ряды своих противников, призвав Россию, Китай и Индию делать инвестиции в ливийский энергетический сектор и пообещав преференции компаниям из этих стран, ответ Москвы не заставил себя долго ждать. Дмитрий Медведев подписал указ, запрещающий въезд в Россию ливийскому диктатору, его родственникам и другим руководителям Ливии. Также он ввел запрет на осуществление Каддафи и членами его семьи финансовых операций с находящимися в их собственности или под их контролем денежными средствами, финансовыми активами и экономическими ресурсами, имеющимися на территории РФ{272}.

Однако самым драматичным для Дмитрия Медведева стал момент голосования в Совете Безопасности ООН о военной операции против Ливии. Надо отметить, что, планируя операцию против Муамара Каддафи, США учли негативный опыт, накопленный в ходе свержения другого арабского диктатора – Саддама Хусейна. Тогда Вашингтон начал силовую акцию против Ирака, не получив на это разрешения Совбеза ООН. Это вызвало взрыв негодования по всему миру и, несмотря на быстрый разгром иракской армии, серьезно повредило конечному успеху кампании.

На сей раз Вашингтон с самого начала дал понять, что не будет солировать в случае силовой акции против Каддафи. Руководящий комитет совета нацбезопасности США по итогам заседания 9 марта рекомендовал президенту Бараку Обаме воздержаться от военной операции до тех пор, пока ООН и НАТО не выработают согласованную позицию. Тогда казалось, что на силовом варианте свержения ливийского диктатора поставлен крест – представить себе, что Россия и Китай, имеющие в Совбезе ООН право вето, не заблокируют резолюцию, открывающую дорогу военной операции, было трудно. Однако в итоге именно так и получилось: Москва и Пекин воздержались при голосовании по 1973-й резолюции. Тем самым Россия и Китай, по сути, согласились на проведение силовой операции.

Любопытно, что в самый канун голосования в ООН был отправлен в отставку посол РФ в Триполи Владимир Чамов. Причем вопрос с его увольнением был решен не в МИД России, а в Кремле, где действия дипломата сочли неадекватными ситуации. «Вместо того чтобы в конфликтной ситуации защищать интересы собственной страны, которая его туда за этим и посылала, посол транслировал интересы другого государства – Ливии», – возмущались в администрации президента{273}.

Резолюция Совбеза вызвала довольно резкую размолвку между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным. 21 марта они обменялись жесткими заявлениями относительно ситуации вокруг Ливии. Премьер-министр назвал резолюцию ООН «неполноценной и ущербной» и осудил поведение западных стран. Президент в ответ призвал к осторожности в выражениях и подчеркнул, что резолюция СБ ООН хоть и не идеальна, но отражает позицию российского руководства. И предупредил, что «ни в коем случае недопустимо использовать выражения, которые, по сути, ведут к столкновению цивилизаций типа „крестовых походов“ и т.п. Это неприемлемо. В противном случае все может закончиться гораздо хуже, чем даже это происходит сегодня. И об этом должны помнить все».

Закончил свое выступление Дмитрий Медведев весьма образно: «Если сегодня пытаться бить себя крыльями по корпусу и говорить, что, мол, мы не понимали, что делали, это было бы неправильно: мы сознательно это сделали, и в этом были мои инструкции Министерству иностранных дел. Они были выполнены». В Кремле напомнили, что определение курса внешней политики является прерогативой президента{274}.

«Политическое воздержание» позволило России на какое-то время даже побывать в позиции арбитра-посредника между Западом и Каддафи. Во всяком случае, на майском саммите G8 в Довиле президенты Барак Обама и Дмитрий Медведев уделили приватному общению по ливийскому вопросу отдельное внимание и так увлеклись, что на 25 минут опоздали на общее заседание G8. Как уверял неназванный источник газеты «Коммерсантъ» из российского МИДа, беседа получилась весьма откровенной. «Признав, что конфликт сильно затянулся, а у Запада оборваны все связи с Каддафи и его окружением, российской стороне было предложено выступить посредником на переговорах с ливийским лидером», – сообщил он. Миссия, в которой предложено поучаствовать Кремлю, сводилась к тому, чтобы довести до полковника Каддафи мысль о том, что ему сохранят жизнь, если он добровольно откажется от власти и переберется из Ливии в любое безопасное, с его точки зрения, место.