Макроскоп - Пирс Энтони - Страница 66

– Насколько рано?

– Никто не знает. По-видимому, он выучил шесть или семь языков одновременно, заодно с английским, и, я думаю, мог на них и писать. Но я его тогда еще плохо знал, по крайней мере, с этой стороны. А в три года он знал, полагаю, уже не меньше дюжины.

Афра обдумывала услышанное в тишине.

– И он был очень красив. Он жил вместе со многими ребятами и всем поначалу очень нравился. Он был sehr schon. По моему, sehr значит...

– Я знаю. И как далеко могут зайти четырехлетки?

– В сексуальном плане? Так же далеко, как и любой другой, если говорить о движениях. По крайней мере, у Шена получалось, и... девочки... Но ему все очень быстро надоело.

– Вы все уходите от прямого ответа, и я никак не могу поймать вас. Каково в этом участие Брада?

– Он был лучшим другом Шена. Пожалуй, единственным, хотя на самом деле Шену никто не был нужен. Полагаю, что они подружились потому, что были самыми способными, но все же Шен оставался сам по себе.

Опять повисла тишина, и он знал, что она размышляет о коэффициенте 215 Брада.

– Они были соседями.

– Да, – он понял, к чему она клонит. – Видите ли, нас не сдерживали моральные нормы внешнего мира. Никаких ограничений.

Говоря об этом, он смущался не меньше, чем она, но нужно было как-то защищаться.

– Мы играли во все игры – гомо, гетеро и групповые...

– Групповые!

Иво пожал плечами:

– Объективно рассуждая, что в этом плохого?

– Наверное, у меня все же больше предрассудков, чем я предполагала.

Иво отметил, что общие предрассудки кажутся куда более обоснованными.

– Но это не было главным. Все наши силы были направлены на учебу, и на то, чтобы дурачить взрослых.

– А воспитатели не знали об уровне интеллекта среднего ребенка?

– Не знаю. Думаю, что взрослые оценивали этот уровень в 125, хотя на самом деле он был на 25-30 пунктов выше.

Афра опять задумалась, наверное, представила себя в группе, где она бы не смогла стать даже средним учеником. Но оказалось, что она думала совсем о другом:

– Ваши «эксперты» не все продумали. Неужели они не представляли, что происходит с ребенком, лишенным семьи?

– Не было возможности...

– Нет, была. Если бы они действительно этого хотели. Могли бы отдать детей в приемные семьи, или проявлять больше заботы о вас, наряду с формальным обучением и проверкой знаний. В этом отношении это все очень походит на Пэкхемский Эксперимент.

Иво едва удалось скрыть свое удивление после этого замечания. Она явно была более образована, чем он предполагал, несмотря на то, что знал казалось бы все о ее способностях.

– Они не пытались создать семейный уют. Им нужны были мозги.

– Они совершили ошибку, создав неконтролируемые группы одногодок. Когда отсутствует родительский контроль, очень рано вступают в силу законы группы, – и это отнюдь не всегда правильные законы. Если средний американский ребенок и так уже сильно извращен недостатком родительского внимания, большой занятостью родителей, потоком насилия с экрана телевизора и газетных полос, озлобленностью обездоленных сверстников, которые являются для него внешним миром, то можете себе представить, какой результат будет у ребенка, у которого семьи не было вообще! Не развивается самосознание, не поощряются успехи в учебе, не стимулируется полезный труд. Для этого в доме нужен хороший отец, или хотя бы его неплохая замена. А если допустить, что люди со степенями в педагогике могут растить детей – то неудивительно, что в результате получаются такие типы, как Шен.

Иво не задумывался раньше об этом, но ее аргументация показалась ему разумной.

Ведь фактически все они – он, Афра, Гротон и Беатрикс жили здесь одной семьей, и он первый раз в жизни учился жить в кругу семьи, и ему это нравилось. Споры, опасности, тяжелая работа, постоянные трения – все это было, но они были вместе, и это было лучше, чем жизнь, которую он до этого знал на Земле.

– Наверное, Шену так же быстро надоело дурачить взрослых? И что же он сделал?

Опять перешли на личности...

– Он ушел.

– Из охраняемого общежития? Из закрытого лагеря? Куда же он ушел?

– Никто точно не знает. Он просто исчез.

– Вы опять лжете. Брад знал.

– Думаю, да.

– И вы знали! И сейчас знаете! Даже Брад не мог достать его, а вы могли, но не захотели! – Иво не ответил. – И это как-то связано с этой вашей поэмой, планетой Нептун и этой чертовой связанной пешкой!

Неужели она собрала головоломку? Шен, очевидно, хотел этого. Знает ли она, как легко сейчас вызвать джинна, или ей известно только его жилище? Представляет ли она себе последствия своей поспешной догадки?

Жизнь в пирамиде – на самом деле, это был тетраэдр, – мирно текла под топот металлических ножек управляемых из космоса роботов. Одна сторона тетраэдра покоилась на земле, а вершина указывала на Нептун. Снаружи серые, неприступные блоки, а внутри все удобства двадцать первого века. У каждого была своя комната – у Гротона и Беатрикс две, всюду проведено электричество, имелся сложный водопровод. Полы устилали теплые губчатые ковры, стены были окрашены в приятные тона.

Имея энергию, машины и галактическую программу, Гротон творил настоящие чудеса. Он создал устройство для получения протеина из грунта Тритона, генератор силового поля, который окружал экраном пространство вокруг тетраэдра и позволял создать там земную атмосферу. Другое устройство фокусировало гравитацию и создавало на небольшой площади нормальную силу тяжести.

Преобразование материи, силовые поля, управление гравитацией – все это поражало воображение Иво. Он знал, что галактическая технология стоит на другом уровне по сравнению с земной, но реальные результаты были просто ошеломляющими.

Какое количество времени, сколько веков понадобится Земле, чтобы выйти на этот уровень? Пробоскоиды с планеты Санга так и не достигли его. Они, очевидно, так и не смогли пройти через разрушитель и добраться до программ за ним. В ином случае их проблемы, по крайней мере материальные, были бы решены. Все тот же вопрос: почему существует разрушитель? Все тот же ответ: не хватает исходной информации.

Иво попытался похвалить Гротона за его инженерные достижения.