Макроскоп - Пирс Энтони - Страница 29

Настойчивый стук в дверь прервал беспокойный сон Иво. Он так и не привык к гамаку, к тому же воспоминания о трагедии были болезненно свежи. Он не мог забыть, что живет в комнате человека, чей мозг фактически мертв, – он казался себе самозванцем.

Иво потянулся и прошлепал к двери. Рывком открыл ее, протирая глаза.

На пороге стояла Афра в халате и домашних тапочках. Ее золотистые волосы были собраны под воздушной косынкой, как у хлопотливой домохозяйки, никакой косметики, но для Иво она была по-прежнему ослепительна.

Его пронзил небесно-голубой взгляд.

– Доставка на дом, – сказала она без тени юмора. – Телеграмма, – и протянула конверт.

Иво взял его и только в этот момент вспомнил о своем виде. Он стоял перед очаровательной девушкой в помятых после сна шортах.

– Спасибо. Я должен переодеться.

Она оперлась рукой на дверь, не давая ее закрыть.

– Это вам?

Он посмотрел на конверт. Вместо адреса было стилизованное изображение стрелы. Больше ничего.

– Это могло попросту означать энтропию, – сказала она и шагнула вперед, заставив его отступить. – В этом случае стрела – это время. Ноя вспомнила ваше первое имя – вариант тевтонского Ивон, что в переводе означает «военный лучник». А ваше второе имя...

– Да, я сам догадался, – сказал Иво, слегка обеспокоенный. Если только она что-то знает!

– Женская форма будет Ивонна, – живо продолжала она, оттеснив его еще на один шаг. – Значения имен всегда очень интересны. Например, мое означает «Тот, кто приветствует людей», – опять же, тевтонское.

Иво внимательно посмотрел на нее, подозревая неладное. Ни голос, ни выражение лица не выдавали ее в этот момент, но Иво знал, что после трагедии с Брадом она потеряла голову от горя. Глаза были затуманены, и от тела исходил слабый запах пота. Либо она боялась остаться одна, либо у нее было какое-то извращенное влечение к комнате Брада.

– Думаю, вам лучше прочитать его, чтобы уж знать точно, – сказала она. – Я нашла его возле телетайпа. Оператор спал – слишком устал, знаете ли, так я его взяла.

Она все никак не могла успокоиться. Должно быть, она слонялась по станции, со всеми заговаривала, хватаясь за любой предлог, лишь бы забыть о кошмарном происшествии. Ей было безразлично, кто такой Иво Арчер и как он одет – в данный момент телеграмма была важнее всего.

Он вскрыл конверт, а Афра закружилась по комнате, легонько прикасаясь к вещам Брада. Вдруг она остановилась и жадно посмотрела на послание, которое Иво держал в руках. У него вырвалось лишь одно невнятное слово, после чего он смял бумагу и зло отшвырнул ее.

– Что вы делаете? Ведь вы даже точно не знаете, кому оно!

– Это мне.

– Что там написано? Вы не можете просто...

– Я не знаю, что там написано. Знаю лишь, что ничего хорошего.

– Как минимум, дайте мне прочитать.

– Пожалуйста, – лаконично ответил он и бросил ей комок бумаги. – Мне нужно одеться.

Намек остался не понятым. Она развернула лист и задумалась, в то время как Иво поспешно натягивал брюки и рубашку, повернувшись к ней спиной.

– Ну, это писал полиглот! – воскликнула Афра. – А я думала, что вы не знаете...

– Я и не знаю.

Она скользнула к столу и положила на него послание.

– Кто бы мог такое написать? Очаровательно...

– Это означает неприятность, – повторил он.

Подошел, и опять посмотрел на текст, только для того, чтобы побыть рядом с ней.

На листе было разборчиво напечатано: SURRULINEN XPACT SHON AG I ECAJE. Подписи не было.

– Что за мешанина? – сказала она и достала карандаш. – Не уверенна, что удастся расшифровать, но это определенно что-то означает. Если бы Брад...

Она уронила голову, и сухие рыдания сотрясли ее плечи. Затем она решительно подняла голову и уставилась на послание. Иво беспомощно стоял рядом, он хотел одного – иметь право прикоснуться к ней и утешить – и корил себя за это желание. Что за девушка!

– Shon – это по-немецки, конечно. Это, – она остановилась, – Шен, это же друг Брада по проекту! Нужно было дать это Браду для перевода.

– Наверное.

Он размышлял, не лучше ли было не давать ей телеграмму, а сразу же ее уничтожить. По интеллекту ей было далековато до Брада, но, тем не менее, соображала она достаточно быстро.

– Шен – это тот самый, если бы кто-нибудь мог...

Иво мог только пожалеть ее, зная, что человек в таком положении хватается за соломинку. Даже Шену не удалось бы восстановить разрушенные ткани мозга ее друга.

Это требовало хирургического вмешательства, которое невозможно провести на высших животных.

– Я должна знать, что там написано, тогда мы сможем ответить...

Она принялась за работу с удвоенной энергией. Шелковый платок колебался в такт наклонам ее головы.

– Последнее слово – «ENCAJE» – по-испански это кружево. А предпоследнее "I" – вполне может быть английским. От Брада вполне можно было бы ожидать «прямого» слова в головоломке, а уж от Шена и подавно.

Она написала английские эквиваленты под словами исходного текста. Иво, несмотря на скептическое отношение к затее, был заинтригован. Он никогда не завидовал лингвистическим способностям гениев, но сейчас, принимая косвенное участие в разгадке послания, тем не менее почувствовал возбуждение охотника, идущего по следу. Поиск слова, оказывается, может также щекотать нервы, как охота за человеком, правда, при определенных обстоятельствах. Даже если ответ известен.

– XPACT – это слово не романской группы, и не германской, – пробормотала она. – Финно-угорская?.. Конечно! Это – славянская группа. Русское – нет, но близко. Давайте посмотрим.

Она переписала слово экзотическими буквами.

Афра подняла голову, глаза ее возбужденно блестели. Теперь Иво не мог понять, почему до того, как он ее встретил, ему не очень нравились глаза такого цвета.

– Желудь, я поняла! Похоже на правду?

Иво пожал плечами.

– А SURRULINEN – это по-фински печальный. Осталось одно слово. Думаю, что по-турецки это сеть. – Она откинулась и прочла: – Печальные желуди, моя кружевная прекрасная сеть.

Иво усмехнулся, и она тоже улыбнулась краешками губ.

– Но у нас кружевная – это прилагательное, так что еще не все. Нет сказуемого – это еще не предложение. Значит, "I" не совсем подходит... Ага, это может быть польский союз "и". «Прекрасная кружевная сеть» сравнивается с ничтожными желудями.