Ксанф. Замок Ругна - Пирс Энтони - Страница 30

– Я установил ворот, – протрещал он. – Мой вес уравновешивает ваш, но вдвоем вы весите больше меня. Поэтому для медленного спуска я использую закон трения...

Дор мало что понял, но согласился. Если с помощью магии, называемой трением, они благополучно приземлятся, значит, все в порядке. Они спускались с приличной, но не головокружительной скоростью. Ветки уносились вверх, этажи листьев все больше отдаляли их от злополучного гнезда.

Какая-то тень накрыла их. Барахолка! Ищет пропавшие экспонаты! Сейчас заметит, ведь луч солнца, на беду, осветил беглецов.

Правой рукой Дор попытался выхватить меч, но у него ничего не получилось, потому что левой он держал девушку. А девушка-пушинка с каждой минутой становилась все тяжелее. К тому же он боялся ненароком перерезать паутину.

– Не шевелитесь! – протрещал паук. – Неподвижных труднее отыскать.

Мечом ударить нельзя, но и остановиться невозможно. Воин и девушка весили вместе слишком много. Они неуклонно падали вниз. А паук тем временем поднялся. Для этого он воспользовался магической силой ворота. Паук ухватился за ветку, что-то там сделал и помчался по ветке к стволу. Дор и девушка перестали падать. Дор все понял: Прыгун прикрепил нить, на которой они спускались, к ветке и тем самым остановил опасный спуск.

Но теперь Дор и напуганная до полусмерти девушка болтались между небом и землей, сделавшись отличной приманкой для барахолки. Девушка выкручивалась и брыкалась. Левая рука Дора все больше уставала, несмотря на мускулы. Скоро от его силы ничего не останется. Девушки временами просто невыносимы!

Барахолка заметила движение.

– Ко-мок! – каркнула она и устремилась вниз.

Вдруг что-то зелено-серо-коричневое надвинулось на них сбоку. Какая-то громадная усатая рожа. Девушка завопила с удвоенной пронзительностью, замахала руками и угодила Дору локтем по носу, а он чуть не выронил ее. Рожа придвинулась и толкнула нить к поросшей листьями ветке. Барахолка, уже нацелившаяся на нить, в последний миг свернула в сторону, а то непременно врезалась бы клювом в ствол.

– Я попробую ее отвлечь, – протрещал Прыгун. Это он своим расписным брюхом спас их! – Но вас привяжу к ветке. Если будете сидеть тихо и неподвижно, птица не заметит.

Держи карман шире! Девушка набрала в грудь побольше воздуха – сейчас завопит. Грубой солдатской ладонью Дор прикрыл ей рот.

– Молчать! – приказал он.

Девушка шипела и хрипела, пытаясь что-то крикнуть. Один глаз над ладонью сверкал гневом, второй был полон ужаса. Дор надеялся, что из уст прелестной барышни рвутся на волю слова, свойственные прелестным барышням, то есть такие, коих нет в словаре, допустим, гарпий.

– Все из-за тебя, – свистящим шепотом проговорил Дор. – Не захотела, видите ли, спуститься на собственной нити. – Но он сразу понял, что сердится несправедливо. Барахолка вернулась неожиданно и смешала все планы.

– Лети за мной, старая перышница, – протрещал Прыгун с другой ветки.

Перевод прозвучал, конечно, с плеча Дора. Но паук взмахнул передними лапами и отвлек внимание птицы. Барахолка полетела к ветке, а паук блестящим прыжком перелетел на соседнюю. При этом он яростно потрескивал. Саму речь птица понять не могла, но интонации были достаточно красноречивы.

А почему, собственно, она не могла понять? Птицы нуждаются в пауках, значит, и язык пауков должны знать. Прыгун вечно в душе трепетал перед птицами, значит, сейчас был храбр вдвойне. Чтобы спасти друга и незнакомку, он отдал себя во власть птицы – наверняка главной героини многих его кошмарных снов.

– Пошевеливайся, рухлядь пернатая, – протрещал паук и сделал еще один прыжок.

Птица живо повернулась в его сторону. Эта громадина была на удивление проворна.

После нескольких тщетных попыток птица поняла, что Прыгуна ей не поймать. Паук перестал оскорблять птицу, паутина перестала переводить, а ушки прелестной барышни перестала заливать алая краска. Барахолка бросила взгляд по сторонам. Она искала новую жертву. От притаившихся в листве требовалось одно – молчать и не шевелиться.

Дор почувствовал, что его левая рука основательно устала, и слегка переместил ее. Но девушка, которую он держал именно этой рукой, тоже переместилась, то есть скользнула вниз. Дор на секунду потерял равновесие и правой рукой, которой перед этим прикрывал рот девушке, ухватился за ветку. Девушка, получив свободу, закричала что было сил.

Барахолка, привлеченная звуком, немедленно устремилась в нужную сторону. Прыгун не смог ее задержать. Барахолка поняла, что нашла добычу полегче.

Ценные мысли иногда рождаются именно от отчаяния. Дор ухватился за одежду девушки и запустил руку в карман передника. Слишком яркое платье, короткое и облегающее, почти целиком прикрывал передник – одежда рабочая и полезная.

Девушка завизжала как резаная – на сей раз не без причины, – но Дор уже нашел что искал – горстку жемчужин высококультурных, подобранных девушкой в гнезде.

– Держать такой камень за пазухой – преступление. Как ты считаешь? – обратился он к жемчужине и щелчком послал ее в воздух.

– Требую не метать жемчуг перед птицами! – звякнула крошка на лету.

Барахолка ринулась следом. Прыгун очутился рядом с ними – то ли перепрыгнул, то ли перелетел.

– Умно придумано! – одобрительно протрещал он. – Брось еще одну вон туда, а я опущу вас на землю без шума и пыли.

– Сейчас, – согласился Дор и погрозил девушке: не вздумай завопить. А она уже открыла рот.

– Ущипну, – предупредил он.

И девушка покорилась. Даже сама протянула ему жемчужину. И это избавило его от неловкости – лезть в нагрудный карман ее передника.

– Поведай свою тайную печаль, – обратился он к очередной жемчужине.

– Я искренне презираю некультурных людей, столь дурно обращающихся с культурными особами! – гневно зазвенела жемчужина.

Барахолка устремилась за новой добычей.

– Ко-мок! – раздался издалека победный карк. Барахолка умела обращаться с культурными особами.

Мало-помалу все жемчужины перебрались к ней. Оказавшись на земле, путешественники могли сказать: отныне мы в бедности, но в безопасности. От птицы они избавились. Дор запасся несколькими веточками – на случай, если страдающая вещизмом птица приблизится вновь, – и путники заторопились прочь от опасного места.