Хтон - Пирс Энтони - Страница 3

Вместо этого Атон открыл грубоватое, но тихое сообщество, члены которого следовали правилу: не создавать неприятности. Подлинные сумасшедшие были изолированы в пещерах, их опекали добровольные стражи. Тех, кто был не опасен, предоставляли самим себе.

Даже нормальные люди вряд ли бы устроились лучше. Преступники ли они на самом деле? Если нет, то почему принимают свою участь с такой легкостью? Наверняка здесь имелся какой-то сокровенный элемент, связующая сила. Чтобы действовать, Атону необходимо было ее постичь.

2

— Атон.

Голос — теплый, чуть хрипловатый.

Он перестал грезить, увидев Кристину в вызывающей позе. Она уже не хихикала. Ее взгляд задерживался на нем, когда бы они не встречались. Но даже зная об этом, Атон чувствовал, что должен сторониться женщин, пока не разгаданы остальные тайны. Женщина где угодно создаст неприятности.

Она подошла к нему, выставив грудь.

— Я — не Лаза, Атон, — сказала она, опередив его мысль. — С тобой ничего не случится. Можешь подойти поближе.

Атон не шелохнулся.

— Женщина Счетовода?

— Счетовод знает, где я. Он всегда знает, кто где. — Она подошла к нему вплотную, мягкая и гибкая, как кошка. — Давно у тебя была женщина, Атон?

Один-ноль в ее пользу. Слишком давно. Он изучал порядок вещей в космосе, но с космосом теперь — все; возможно, навсегда. Судя по всему, она сказала о Счетоводе правду. Тот даже мог послать ее в виде дружеского жеста.

Кристина повернулась к нему спиной и отошла. Уверенная в том, что ей удалось завладеть его вниманием, она начала танцевать, ритмично подпрыгивая и покачиваясь — настолько соблазнительно, что Атон отложил книгу к стене и пошел за ней.

Она хихикнула и отбежала. Играя в замысловатые прятки руками и телом, она привела его к боковому проходу. Атон осторожно заглянул туда, но никого не увидел.

Кристина дотронулась до него. Он поймал ее и прижал вместе с мехом к стене. Их губы соединились в поцелуе, окрашенном страстью, затем она вырвалась и оттанцевала на середину пещеры. Ее глаза горели.

Атон последовал за ней, отрезая выход и загоняя ее в нишу, она с удовольствием уворачивалась.

Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.

Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился. Звучала прерванная песня!

Кристина увидела: что-то не так.

— В чем дело, Атон?

Он отвернулся:

— Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.

Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее шагов — шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию прерванной песни.

«Злоба, — подумал он. — О Злоба, неужели ты никогда меня не оставишь?»

Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.

Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку. Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.

— Люба, — сказал он, — я хочу извиниться за случившееся. Но ты должна понять, какую боль причиняет мне эта песня. Когда…

Она потащила его за локоть. Сквозь куртку он чувствовал нежное прикосновение ее пальцев.

— Меня зовут Кристина, — сказала она.

Они свернули в боковой туннель. Постепенно расширяясь, он вел вниз.

— Твой интерес ко мне застал меня врасплох, — продолжал он, сознавая неуклюжесть своего объяснения. — Я никогда не думал о тебе как о женщине, Люба.

— Почему ты зовешь меня «Люба»? — спросила она. — Взгляни на меня, Атон. Я Кристина. Кретинка-Кристинка, пещерная девушка.

Он посмотрел на нее.

— Возможно, — сказал он. — Я не признал тебя одетой.

— Спасибо.

Он провел ее к креслу и сел рядом.

— Я не думал, что в Хтоне есть такое. У нас на «Иокасте» был театр для команды, но я ни разу туда не ходил…

Атон растерянно замолк. Ее рука коснулась его паха и расстегнула застежку брюк. Потом пальцы проникли внутрь, двинулись вниз, в поисках того, что там скрывается. Он попробовал воспротивиться, но тут обернулись люди в соседних креслах, и чтобы не выставлять себя напоказ, ему пришлось умолкнуть.

На большом экране появилась фигура. Атон сосредоточил внимание на экране. По крутой тропе взбирался человек; сильный мужчина в античном одеянии; молодой мужчина, облаченный в ниспадающие складки неопределенного цвета. Всего один мужчина, но исполненный глубокого смысла. Дорога позади него уходила по каменистому, мшистому склону — необыкновенно привлекательный пейзаж.

Картина сменилась другой. На переднем плане виднелся резкий обрыв с пугающим намеком на глубину. Тропа поднималась, словно шла через перевал: в поле зрения выделялся покатый холм, а окружающий пейзаж стушевался. Двое мужчин, поднявшись по разным склонам и встретившись на вершине, стояли лицом друг к другу. Справа — сильный молодой человек из предыдущей картины; слева — пожилой мужчина в таком же одеянии. Они то ли беседовали, то ли спорили. Рука старика была поднята в повелительном жесте.

Третий кадр более динамичный: тело юноши искривлено в яростном движении, руки раскинуты, лицо искажено. Пожилой мужчина завис над пропастью — он раскинул руки, словно по-птичьи отталкивался от воздуха — но не летел, а падал. У них произошла ссора, спор, возможно, стычка за право пройти первому. Как знать, если образы обрывочны и бессловесны? Но все было совершено — и бесповоротно. Далеко внизу находилось невидимое глазу узкое русло реки — Атон удивился, откуда он это знал.

Еще одна картина, вряд ли связанная с предыдущими: огромное животное с могучими сложенными крыльями и чувственной грудью зрелой женщины. Рот вопросительно приоткрыт, словно загадывает загадку, и все.

Невыразимый ужас охватил Атона, приступ тошноты от отвращения к чудовищу скрутил желудок и бросил в жар.

Вскоре ощущения переменились. Он глянул вниз и увидел, что к нему безжалостно, словно клещи, тянется женская рука. Нет, это был шнур — змееподобный, кроваво-красный в полумраке — связывающий их животы. Он видел женское лицо, не лицо Лазы, которая убила бы его, а другое лицо, невероятно прелестное и злое.

Атон попытался освободиться, но не смог сдвинуться с места. Страшную душевную боль причиняло растяжение упругой связки, которое извлекало его корень прочь из плоти. Внезапно из этой боли вырвалась мелодия, и он познал, наконец, завершение.

Атон проснулся от звука приближающихся шагов, обливаясь холодным потом, дрожа и понимая, что он обязан выбраться из Хтона.

3

— Пятый.

На этот раз голос принадлежал мужчине. Кристине не понадобилось много времени, чтобы наябедничать. Он обернулся и увидел Счетовода с двумя дюжими помощниками.

— Я не дотрагивался до нее, — сообщил Атон.

Счетовод был суров.

— Знаю. Поэтому я здесь.

Атон настороженно взглянул на двух других. Он понял их задачу и узнал одного из них.

— Потому что Кретинка строила мне глазки?

— Отчасти, — без обиняков заявил Счетовод. — Она не должна этого делать. Но ты-то ее отверг.

— Не хотел неприятностей.

— Не хотел! — взорвался Счетовод. — Проклятый чужак! Ты выставил меня на посмешище всему Хтону, как будто моя девушка не стоит того, чтобы с ней переспать. Приставая к ней, ты мог, в конце концов, чего-то добиться. Если ты этого не хотел, мог бы сразу сказать «Нет», но нет же, ты…

— Все не так. Я хотел ее, но…

Глаза Счетовода оценивали:

— «Но»?.. Чего ты боялся? Снаружи никто тебя больше не увидит. Теперь ты живешь по-нашему. Никаких церемоний, никаких двусмысленностей. Она хотела тебя, и я разрешил ей развлечься. Здесь внизу ты не сможешь зачать ублюдков, если это тебя так беспокоит. В нашем климате все к черту отторгается.