Кинжал и яд - Бенцони Жюльетта - Страница 59

Отныне кюре был уверен, что замок скрывает какую-то страшную тайну. Дальнейшее молчание превратило бы его в сообщника этих… этих преступлений (даже мысленно он не сразу решился произнести роковое слово). Отправившись в Буду, Поникений попросил аудиенции у воеводы Верхней Венгрии Гергея Турцо, полномочного представителя императора. Турцо выслушал сбивчивый рассказ священника чрезвычайно внимательно.

— Не в первый раз подают мне жалобу на то, что во владениях графини Баторий творятся странные вещи, однако никто не смог толком объяснить, в чем там дело, — сказал он.

— Не подлежит сомнению только одно: в замке пропадают молодые девушки, монсеньор. А безвременная кончина юной певицы давит мне на сердце, словно я сам виноват в этом. Нельзя ли произвести следствие?

— Следствие ничего нам не даст. Нужно привезти сюда одного из доверенных лиц графини и заставить его говорить. Я отдам соответствующие распоряжения, но вы должны подсказать мне: кто именно из ее слуг представляет для нас особый интерес?

— Карлик Дорко, кормилица Илона и лакей по имени Станко. Некоторые другие также кажутся мне подозрительными, но я не вполне уверен…

По приказу воеводы в Чехт отправились надежные люди. Захватив Станко, они доставили его связанным в Буду, и здесь палачи Турцо с легкостью развязали ему язык. Станко оказался трусом. Он во всем признался и, чтобы сохранить себе жизнь, обещал провести воеводу в замок под покровом темноты.

Через несколько дней, глубокой ночью, вооруженный отряд под командованием самого Турцо проник в замок. Станко привел вельможу прямо в подземную пыточную залу, где его ожидало невероятное зрелище. Графиня сидела в лохани под потоками крови, которая изливалась из пьедестала статуи, изображавшей женщину. Откуда-то доносились глухие стоны, и Турцо, догадавшись в чем дело, приказал открыть статую. В ней находилось израненное тело

девушки, только что испустившей дух…

Это была новая идея Эльжбеты: пресытившись знаменитой клеткой, она приказала отлить полую статую, утыканную изнутри острыми кольями. Для стока крови были проделаны отверстия в цоколе.

Легко представить, какие чувства испытал воевода при виде этого орудия убийства. Эльжбету и ее сообщников немедленно арестовали и с пристрастием допросили. Размах преступлений намного превосходил кошмарные предположения, которыми терзался бедный Поникений…

16 октября 1611 года свершилось правосудие императора. Перед воротами замка карлику Дорко, кормилице Илоне и прочим преступникам сначала отрубили правую руку, а затем их сожгли живьем. Что касается Эльжбеты, то к ней не притронулись даже пальцем, сочтя, что обычная казнь не сможет искупить ее чудовищных преступлений. Графиню оставили в ее собственной спальне, где она восседала в лучшем своем наряде и в самых дорогих украшениях. Но в течение нескольких дней люди Турцо под защитой целой армии солдат замуровали все входы и выходы замка. Кровавая графиня очутилась в гигантском склепе, в ожидании неизбежной, но медленной смерти.

В местных легендах говорится, будто она прожила там три года: только в 1614 году смолкли вопли и рыдания осужденной, которая превратилась за это время в буйную сумасшедшую.

ДЕЛО ГЕРЦОГИНИ СОМЕРСЕТ

(1608 год)

В свои тридцать лет миссис Тернер обладала завидной репутацией и вполне приличным состоянием, а в ее опрятном доме в самом сердце лондонского Сити отбоя не было от клиентов. И причиной тому было вовсе не искусство крахмальщицы, хотя ее огромные плоеные воротники желтого цвета славились по всему городу — недаром она пропитывала их чудодейственным составом собственного изобретения. Для миссис Тернер в химии не было секретов, но торговала она не только духами, кремами и бальзамами: наибольшим спросом пользовались снадобья куда менее невинные — всевозможные дурманы, приворотные зелья и разнообразные яды. Короче говоря, эта свежая и аппетитная женщина подвизалась на славном поприще колдуньи, что могло бы привести ее на костер, если бы среди посетителей миссис Тернер не преобладали люди знатные и богатые, которым она успела оказать множество бесценных услуг.

Поэтому ее нисколько не встревожило и не удивило известие, полученное ноябрьским вечером 1608 года, что к ней вскоре заглянет очень молодая, очень красивая и очень знатная дама, которой необходима срочная помощь. Объявил ей об этом не кто иной, как лорд-адмирал Англии Ноттингем, а попавшей в беду благородной особой оказалась его собственная племянница леди Эссекс.

Разумеется, подобный визит сулил большую выгоду, и миссис Тернер позаботилась о том, чтобы никто из посторонних не прервал интересную беседу. Но когда молодая женщина, явившаяся в сопровождении служанки, сняла маску, крахмальщица лишилась дара речи и застыла в изумлении. Подобную красоту ей видеть еще не доводилось!

Пятнадцать лет, точеные черты прелестного лица, обольстительные глаза цвета морской волны, шелковистая масса серебристых волос, безупречная кожа… Кроме всего прочего, высокая и гибкая Фрэнсис Говард, графиня Эссекс, обладала необыкновенно роскошными для своего возраста формами.

«Со времен Елены Троянской мир не знал такого совершенства! — подумала миссис Тернер. — Дай бог, чтобы эта девочка не принесла столько же несчастий…»

Странное пророчество, к несчастью, впоследствии исполнилось. Пока же дорогостоящая колдунья, справившись со смятением, осведомилась, чем она может служить благородной посетительнице.

— Мне нужно два приворотных зелья, — решительно произнесла молодая женщина. — Я должна завоевать одного мужчину и отвратить от себя другого!

— Завоевать мужчину? — воскликнула миссис Тер-нер с искренним удивлением. — Миледи, у меня нет приворотного зелья более сильного, чем вы сами. Вам достаточно показаться своему избраннику…

Прекрасная Фрэнсис восприняла этот комплимент как должное.

— Кто знает? — сказала она, пожав плечами. — Мужчины такие странные! Я хочу играть наверняка.

И она объяснила суть дела.

Два года назад — Фрэнсис было тогда тринадцать лет — родные решили выдать ее замуж по политическим мотивам за юного Роберта Девре, графа Эссекса, которому, впрочем, уже исполнилось пятнадцать. Он был сыном бывшего фаворита великой королевы Елизаветы — тщеславие привело старшего Эссекса на эшафот, но его семья сохранила богатство и могущество. Высокомерный лорд Норфолк, отец Фрэнсис, и ее дядя лорд Ноттингем сочли этот союз весьма выгодным. Бракосочетание состоялось, но в силу возраста молодые еще не могли стать мужем и женой. Поэтому Фрэнсис вернули в детскую играть в куклы, а Роберт отправился путешествовать по Европе — уже в те времена это считалось необходимым для англичанина благородного происхождения.

Юная супруга некоторое время грезила о своем обольстительном муже, которого, впрочем, видела только мельком, и с нетерпением ждала его возвращения. Но недавно произошло событие, перевернувшее всю ее жизнь и потрясшее ее сердце…

Месяц назад король Иаков II, который совсем не любил женщин, но зато обожал молодых и красивых мужчин, устроил турнир в честь своего тогдашнего фаворита — лорда Хея, только что вернувшегося из Франции.

Перед красавцем-послом ехал на горячем скакуне оруженосец, державший щит своего господина. Это был двадцатилетний шотландец по имени Роберт Карр. Он был настолько хорош собой, что король мгновенно забыл про лорда Хея и не сводил глаз с прекрасного юноши. Внезапно лошадь шотландца, взбрыкнув, сбросила своего всадника на землю. Роберт остался лежать неподвижно со сломанной ногой, а Иаков II, придя в неописуемое волнение, сам бросился к нему на помощь. Он приказал перенести раненого во дворец, поручив заботам собственного врача, и в течение недели к Роберту Карру никого не допускали — только монарх не отходил от его изголовья.

Возвышение молодого шотландца было столь же стремительным, сколь внезапным. Когда сломанные кости срослись, никому не известный Роберт Карр превратился в виконта Рочестера, а за последующие недели на него обрушилась настоящая лавина королевских даров. Вскоре он стал личным секретарем Иакова II, кавалером ордена Подвязки, получил великолепные поместья с замками, и в Англии не осталось никого, кто бы не знал о новой безумной страсти короля.