Творения - "Лактанций" - Страница 38

19.1. Итак, не ошибусь, [если скажу, что мною] завершена большая и трудная часть начатого труда. Благодаря тому, что могущество небесное дало нам возможность говорить, мы разрушили застарелые заблуждения. 2. Теперь же нам предстоит более сложный и более тяжелый спор с философами, учение и красноречие которых противостоят мне, словно некая скала. 3. Ведь как прежде нас попирала многочисленность и мнения почти всех племен, так теперь нам противостоит авторитет выдающихся мужей, достойных самых разных похвал. 4. Ведь кто не знает, что авторитет немногих ученых больше, нежели массы невежд? 5. Но не следует отчаиваться, будто нельзя тем, кем руководит Бог и истина, отклонить философов от их мнения. Я полагаю, что они не столь упрямы, чтобы здоровыми и открытыми глазами не увидеть ярчайшего Солнца. 6. Если верно, что они, как сами говорят, стремятся усердием своим обрести истину, то я постараюсь, чтобы они поверили, что долгое время разыскиваемая истина некогда была нам дана, и чтобы признали, что истина не могла быть открыта с помощью человеческого ума.

Книга III. О ЛОЖНОЙ МУДРОСТИ

j

1.1. Поскольку считается, что истина все еще сокрыта во тьме или из‑за всеобщего заблуждения и неведения, служащего различным и вздорным суевериям, или из‑за того, что философы по превратности своих дарований ее более запутали, нежели пролили на нее свет, то мне бы хотелось достичь если и не такого, какой был у Марка Туллия (столь исключительного и удивительного), но все же в чем‑то сходного дара красноречия, чтобы истина, насколько она сильна сама по себе, настолько же, укрепленная силой этого дарования, когда‑нибудь обнаружила себя и, когда будут разрушены и изобличены заблуждения как народа, так и тех, кто считается мудрецами, одарила род человеческий лучезарнейшим светом. 2. Мне бы хотелось добиться этого по двум причинам: во — первых, поскольку люди скорее могли бы поверить изящной мудрости, как они верят лжи, обольщенные красотой и изыском слов, во — вторых же, для того, чтобы сами философы были сражены нами собственным же оружием, во владении которым они казались сами себе непревзойденными. 3. Но поскольку Бог пожелал, чтобы красота ее была естественной (ибо чистая и неприкрытая истина более ясна, так как сама по себе она достаточно прекрасна, и потому от внешних прикрас она только искажалась, а ложь, напротив, имела успех в ином виде, так как сама по себе она захирела бы и испарилась, если бы не была покрыта добытым где‑то одеянием и не была бы искусно отделана), то я полагаю, что скромные мои дарования будут здесь вполне достаточны. 4. Я же в надежде не на красноречие, но уповая на истину, принялся за то дело, которое, может быть, превыше моих сил; так что даже если я не смогу его завершить, то истина сама с помощью Бога доведет его до конца. 5. Ведь поскольку я знаю многих разных [блестящих] ораторов, которых порой одолевали заурядные стряпчие, ибо сила истины такова, что она сама себя даже в незначительных делах защищала своею ясностью, то почему я должен полагать, что в столь великом деле истина будет повержена этими одаренными и красноречивыми мужами, говорящими все же ложь, 6. и почему я должен полагать, что если она не откроется с помощью нашей речи, которая проистекает из весьма скудного источника, то не озарится и не воссияет собственным светом? Сколь бы ни отличались философы книжным знанием, все же я дам им знание и способ постижения истины, чего никто не может обрести ни путем размышлений, ни посредством споров. 7. Я сейчас осуждаю не старание тех, кто хотел узнать истину, ибо Бог создал природу человека стремящейся к постижению истины, но осуждаю и обличаю то, что результат не соответствовал благовидному и доброму их желанию, ведь не узнали они ни то, что представляет собой сама истина, ни то, каким образом, где и с каким сердцем ее следует искать. 8. И вот пока они надеялись спасти других от человеческих заблуждений, сами ввергли себя в беды и великие ошибки. Сама логика рассматриваемого материала побуждает меня к опровержению философии. 9. Ведь поскольку все заблуждение родилось или из ложной религии, или из ложной мудрости, в этом обличении мне необходимо опровергнуть и то и другое. 10. И вот после того как Божественные Писания открыли нам, что рассуждения философов неразумны, следует доказать это на деле и с помощью аргументов, чтобы никто, плененный благородным именем мудрости или введенный в заблуждение пустой пышностью красноречия, не возжелал поверить более доводам человеческим, нежели божественным. 11. Действительно, божественные речи кратки и лишены изысков. Ибо не было нужды, чтобы Бог, когда обращался к людям, защищал Свои слова с помощью аргументов, как будто иначе Ему не поверили бы. Однако необходимо было, чтобы Он говорил как Верховный Судия всего сущего, задача Которого не доказывать, а выносить приговор. 12. Он истинен Сам по Себе — как Бог. Мы же, поскольку относительно частных случаев имеем суждения божественного голоса, действительно покажем, насколько более прочными доводами может быть защищена правда, если даже ложное защищают так, что обычно оно кажется правдой. 13. А потому, какое бы ни питали мы уважение к философам, мы не должны пугаться их ^красноречия. 14. Они, конечно, могут хорошо говорить, но вовсе не могут говорить верно, ибо не узнали истину от Того, Кто является ее обладателем. 15. Нам, однако, предстоит сделать не так уж и много, ибо мы будем изобличать в незнании тех, кто довольно часто сами признают свое незнание. 16. Обычно им не верят в отношении лишь того, единственно в чем им следует верить, но я попробую доказать, что никогда они не были более правдивы, чем в тот момент, когда произносили максиму о своем незнании.

2.1. Теперь, поскольку в двух первых книгах была показана лживость религий, а также было объяснено собственно происхождение того заблуждения, перед этой книгой стоит задача открыть бесплодность и лживость философии, чтобы, когда будут уничтожены все заблуждения, воссияла вырвавшаяся на свободу истина. 2. Мы начнем с собственного имени философии, чтобы, когда будет повержена голова, нам без труда открылся доступ к ниспровержению тела, если только можно назвать телом то, части и члены которого не согласны друг с другом и лишены между собой всякой связи, но, напротив, как бы разорванные и лишенные связи, кажутся скорее умирающими, нежели живыми.

3. Философия, как указывает само ее имя и как определяют ее сами философы, есть постижение мудрости. Так откуда же я покажу, что философия не является мудростью, как не из значения собственно ее имени? Тот, кто постигает мудрость, отнюдь еще не является мудрым, но постигает, как можно стать мудрым. 4. Ясно, что дает и куда приводит изучение остальных искусств: всякий, кто в изучении их чего‑то добивается, именуется уже не ревнителем искусства, но мастером. 5. Философы же по причине [мнимой] застенчивости именуют себя не мудрецами, но ревнителями мудрости. 6. Даже Пифагор, который первым обрел это имя, поскольку понимал несколько больше, чем те первые, считавшие себя мудрецами, понял, что никаким человеческим знанием нельзя прийти к мудрости, и потому не следует непостижимому и несостоявшемуся предмету давать имя, подразумевающее совершенность.

И вот когда кто‑либо спрашивал его, кем он себя считает, он отвечал: «философом», т. е. искателем мудрости. 7. Следовательно, философия занята поиском мудрости, но не является собственно мудростью, ибо одно дело то, что занято поиском, другое — что является предметом поиска, но этот поиск [в таком случае] неразумен, поскольку ни к чему не может привести. Я не согласен с тем, что философы являются ревнителями мудрости, ибо тем [т. е. неразумным] постижением мудрость не достигается. 8. Если бы тем постижением можно было бы обрести мудрость, если бы это изучение было как бы дорогой к мудрости, то когда‑нибудь она [непременно] была бы найдена. Поскольку же за столь продолжительное время и настолько изнуренными в поисках умами она не была открыта, то ясно, что нет там никакой мудрости. 9. Следовательно, те, кто философствуют, не постигают мудрости, но сами про себя думают, что постигают, ибо не знают того, чего ищут. 10. Итак, постигают ли они мудрость, нет ли, мудрецами они не являются, ибо нельзя найти того, что либо неверно ищется, либо вовсе найти невозможно. Рассмотрим же, можно или нельзя отыскать хоть что‑то с помощью того знания.