Долина прокопиев - Пирс Энтони - Страница 50

И тут Чекс осознала, что все с каким-то непонятным удивлением смотрят на нее.

— Что случилось? Вы мне не верите? — спросила она.

— Ты прошла? — первым обретя дар речи, сказал Эхс.

— Как… — Чекс осмотрелась по сторонам. — О!

Так я по другую сторону ворот!

— Ты победила, — сказал скелет.

— Я победила! — и Чекс расплылась в радостной улыбке. — Победила то, чего раньше больше всего стыдилась и боялась. Призраки исчезли, а с ними исчезла и преграда, которая была всего лишь неким образным отражением моих страхов. Теперь я ничего не боюсь…

И, чтобы подтвердить это, Чекс прошла сквозь железные прутья ворот, потом вернулась и снова прошла.

Эхс подошел к воротам — его двойник подошел тоже. Эхс коснулся ворот — двойник коснулся ворот. Эхс убрал руку. Для него ворота не исчезли.

— Кентавр ифчез, но офтальные по-прежнему там, за воротами, — вздохнул копуша.

— Каждому из нас предстоит победить свой плохой сон, — сказал Эхс.

— Вперед, Прокопий, — скомандовал копуша и пошел к воротам.

Оба Прокопия, настоящий и зомбический, сошлись нос к носу. Потом они взаимопоглотились и начался сон…

…Тоннель, стены которого увешаны гнилушками, излучающими мягкий свет. Копуша проникает в тоннель сквозь стену, без труда раскопав ее своими магическими железными когтями.

В тоннеле уже кто-то есть… Хотя очертания туманны, но можно догадаться, что это фемина, и она не из рода Прокопиев. Глаза ее и мех меняют цвет, как у Прокопиев, но все равно она другая.

— Королева скалдырников? — полувопросительно произнесла Чекс.

Эхс вдруг вспомнил демонессу Метрию. Демонесса, королева… Так вот, оказывается, что мучит копушу — женщина?

Тем временем Прокопий успел приблизиться к скалдырнице. Они обнюхались, и вдруг покатились откуда-то волны благоухания, словно разом расцвели сотни цветов. Медяшка Роза… Эхс почему-то вспомнил о ней. Хотя она-то ведь медная и пахнет от нее не цветами, а металлом.

Копуша отпрянул.., и сон выключился. Копуша как стоял по эту сторону ворот, так там и остался.

— Этого я и боялся, — с горечью произнес он.

— В тебе, как я поняла, пробудилась страсть к королеве? — спросила Чекс.

— Да. Но ефли б я уфтупил этой фтрафти, то попал бы в ловушку.

— А ты не уступил, значит, тебе нечего стыдиться. Ты выполнил свой долг, иначе бы мы не шли сейчас за направляющим заклинанием.

— Однако я был так близок к падению, — признался копуша. — И вфе из-за того, что я никудышный.

— Никудышный? — почти возмутился Эхс. — Да таких Прокопиев еще поискать надо! Ты отличный парень!

— Ну что ты, — махнул лапкой копуша. — На фамом деле я, как и Чекф, отверженный.

— Ничего не понимаю, — сказала Чекс. — Разве все это время ты не был послом своего народа?

— Был.., но не потому, что я фамый лучший, а потому, что.., фамый нефчафтный.

— Несчастный? Но в чем же твое несчастье? — продолжала допытываться Чекс.

— Ну что ж, раз вфе признаютфя, то и я признаюфь, — тяжко вздохнул Прокопий. — Я был влюблен в одну крафавицу, но она предпочла другого.

— Красотка предпочла другого? Ну и что? Другая бы приголубила.

— У наф, Прокопиев, иные нравы. Ефли фемина отвергает мужчину, то на нем навеки офтаетфя клеймо. Путь к любви и фемейной жизни перед ним закрыт.., закрыт навеки.

— Из-за одной любовной неудачи — навеки? — подняла брови Чекс. — Довольно глупо!

— Ефли бы ты была нашей феминой, то раффуждала бы иначе, — сказал копуша. — Прокопий, отвергнутый феминой, вфе равно, что крылатый кентавр.

— Да, плохи твои дела, — согласилась Чекс.

— Но ты же помогаешь своему народу? Это очень даже почетно, — пожал плечами Эхс.

— Я не помогаю, а профто.., убегаю от фамого фебя.

— И все же у тебя есть миссия, и ты делаешь все, чтобы ее выполнить!

— Да. Но как только вфпомню Фкалди…

— ..Тебе тут же хочется на все, кроме любви, махнуть рукой, — договорила за него Чекс. — И я тебя понимаю. Но при встрече с королевой ты поборол искушение, значит, тебе нечего стыдиться.

— Но прежде, чем побороть, я же его почувфтвовал, — возразил копуша. — Фтыдно, что почуфтвовал.

— А мне кажется, что ты боишься и стыдишься чего-то другого, — сказала Чекс. — И встреча с этим другим у тебя еще впереди.

— Ну что ж, — вздохнул копуша, — пофмотрим.

И он вновь направился к своему двойнику.

Вновь образовалась картина. Сладчайшая королева Скалди снова приблизилась к копуше. Сильно повеяло ароматом цветов.

Копуша не стал убегать. Чуть подумав, он неуклюже обнял королеву. Значит, искушения он не стыдится? Тогда в чем же дело?

Королева пошевелила носиком. Кажется, она принюхивалась. И тут появилась еще одна картинка. Картинка внутри картинки: какая-то прокопиевская фемина разочарованно отворачивается от копуши.

— А, я поняла — королева учуяла, что наш копуша неудачливый жених, — вполголоса проговорила Чекс.

Королева порывисто отвернулась. Аромат цветов поблек. Копуша остался один.., снова отверженный.

Проснувшись, копуша понуро отошел от ворот.

Теперь причина его тревоги стала ясна: он боялся, что королева, почувствовав в нем неудачника, отвергнет его ухаживание. И получится, что из-за любовного увлечения он позабыл о своей миссии, но и любовное увлечение тоже окончилось бесславно..

— Пустяки, — успокоила Чекс, — Для спасения Долины ты делаешь все, что в твоих силах. А чем это завершится, никто не знает. Если поражением, то в этом не ты будешь виноват. А королеве, если она тебя отвергла, самой же будет хуже. Не тебе, а ей!

— Но я же так размягчилфя! — горестно возопил копуша.

— Только во сне, в плохом сне, — напомнила Чекс. — А» это вполне поправимо.

И копуша вновь пошел к воротом. Вновь начался сон.., и тут же закончился, а копуша наконец оказался по другую сторону ворот.

— Вот видишь, — сказала Чекс. — Этот сон утратил власть над тобой. Ему даже начаться как следует не удалось.

— Да, теперь я верю — бодро сказал копуша. — Я выполню миффию, нефмотря ни на какие ифкушения и прочие помехи.

Настал черед Эхса идти к воротам.

Зомби приблизился к нему. Оба исчезли — и начался сон.

Сон Эхса был полон вращающихся звездных туманностей, летающей космической пыли, движущихся по своим прихотливым путям лун. Луна из круглого желтого сыра превратилась в огромный, испещренный кратерами каменный круг.

И что самое удивительное, волшебный Ксанф оказался всего лишь маленьким полуостровом на гигантском обыкновенском шаре. Нет, это мне только кажется, во сне подумал Эхс… Картина неуклонно приближалась и приближалась к нему, пока наконец не стало ясно, что это карта Ксанфа, а на ней стоит он, Эхс. Потом образовалась еще одна картина, повторяющая первую, но с одним отличием — на этой второй картине не было Эхса.

Эхс, превратившийся в бестелесного духа, смотрел на эти картины. На одной он был, а на второй отсутствовал, а в остальном изображения были абсолютно схожи.

Эхс в страхе закричал — и проснулся. Чекс подбежала к нему и обняла, пытаясь успокоить.

— Что бы вфе это значило? — спросил озадаченно копуша. — В твоем фне не было ни чудовищ, ни фоблазнительных крафавиц…

— Но картинки были похожи! — вскричал Эхс. — Целиком и полностью!

— Да, правда, — пробормотала Чекс. — Но что в этом страшного? Что тебя испугало?

— На одной я есть, а на другой меня нет, но при этом вокруг ничего не меняется! Значит, есть я или нет, это все равно?

— Может, и так, — пожала плечами Чекс.

— Жив я или мертв, все равно? — продолжил в отчаянии Эхс. — Ксанфу все равно? Значит, моя жизнь бессмысленна?

— Но это ты так думаешь, а в действительности все может быть совсем иначе, — возразила Чекс.

— А может, то, что я думаю, и есть действительность!? Может, я и в самом деле никто и ничто! Я что-то делаю, но мои поступки не имеют смысла. О, теперь я понимаю, что толкнуло меня отправиться к Доброму Волшебнику. Мне просто нужно было доказать самому себе, что я что-то значу, что у меня есть в жизни хоть какая-то цель.