Молчать нельзя - ван Экхаут Людо - Страница 34

— Наверху, на насыпи, мы сделаем маленький бункер, — излагал свой план Януш. — В нем должны поместиться двое. Для доступа воздуха в потолке надо оставить два отверстия с трубками. Вот чертеж. Будьте осторожны. Не разбрасывайте грунт, не попадите-в луч прожектора, когда будете копать.

— Они и так нас заметят.

— Они не поймут, чем вы заняты. Вы же всегда ходите туда в уборную. Лопаты отнесете незаметно при удобном случае. Перед началом работы осторожно сдвиньте весь навоз в сторону, а потом снова сложите на место. Никому и в голову не придет искать нас под кучей дерьма.

— Ну а дальше?

— Я сделаю фальшивое удостоверение. У меня большой опыт в этом деле. Яворский предъявит его, выходя из лагеря. Уверен, что все сойдет благополучно. Потом такие же удостоверения я сделаю для вас.

— Но на документах фотографии! — высказал сомнение Тадеуш.

— Может быть, подпольная организация поможет нам в этом? — неуверенно проговорил Генек…

— Нет, — сказал Януш. — Подпольная организация тут не поможет. На карточках мы должны быть в гражданской одежде. Все будет зависеть от Яворского. Он должен побывать в наших семьях и достать старые фотографии. Одновременно он предупредит наших близких о готовящемся побеге, чтобы в нужный момент они тоже могли скрыться. Иначе шкопы приволокут их сюда вместо нас. Надо позаботиться и о том, чтобы как можно меньше людей знали о нашем замысле.

— На какое число ты намечаешь побег?

— На первое мая следующего года, — ответил Януш. — Понимаю, что срок далекий, но торопиться нельзя. Яворскому требуется время на подготовку. Мы тоже должны выполнить свой долг и разузнать все о лагере. Мы будем действовать не только во имя спасения своих собственных жизней. Наша цель — рассказать партизанам, всему миру, что здесь творится. Надо подумать и о том, чтобы не поставить под угрозу расстрела наших товарищей, если нам удастся бежать. Нельзя думать лишь о себе.

Януш произнес последние слова и поймал себя на мысли, что думает совсем другое: «Моя цель — Геня, и больше ничего. Если Циммерман выполнил свою страшную угрозу… Не думать! Не думать об этом… « Он взял себя в руки и повторил:

— У нас должна быть большая цель.

— Моя фотография есть у Анны, — сказал Казимир.

— Об этом поговорим потом. А сейчас давайте тянуть жребий — кому первому прятаться в бункере. Поднимется тревога. На поиски бросятся эсэсовцы с собаками. Замкнется большая сторожевая цепь. Будут искать день, два, три. Но когда-то бросят. Один из нас заберется на насыпь по нужде, чтобы проверить, как дела в бункере.

— Но кто же засыплет землей вторую пару?

— Ксендз, если он еще будет жив. Если нет, то найдем надежного товарища.

— Почему же не бежать сразу четверым?

— Побег может и провалиться. Вдруг собаки нападут на след. Тогда погибнут двое, а оставшиеся в живых смогут искать другой способ бегства. Если план удастся, то первая пара будет ждать в безопасном месте, которое укажет Стефан.

— Ты веришь в удачу?

— Убежден, что ни один другой план, кроме этого, не имеет шансов на успех.

— Решено, — сказал Казимир. — Я дам адрес Анны Ливерской, и пусть Стефан ей скажет… пусть скажет…

— Не спеши, — оборвал его Януш. — Посмотрим, клюнут ли эсэсовцы на поддельный документ, а потом обсудим все дальше. А вы пока позаботьтесь о гвоздях и молотке.

Со спокойным лицом, но с бешено колотящимся сердцем протянул Стефан эсэсовцу на контрольном пункте удостоверение, сделанное Янушем. Тот, бросив беглый взгляд на документ, вернул его со словами:

— В порядке! Следующий…

Стефан с облегчением вздохнул и вдруг преобразился, стал как бы выше. Расправив грудь, он как на крыльях летел вперед. Сердце билось спокойно, ритмично. Он думал о красавице жене Ванде и о проклятом Эрихе. Теперь он им покажет! Ох, как он им отомстит!

Глава 4. ДОКУМЕНТЫ СТЕФАНА ЯВОРСКОГО

Стефан с нетерпением ждал субботы. По субботам в Биркенау работала только половина гражданского персонала, поэтому через каждые две недели у него было два свободных дня подряд. В будни он редко встречал Брамберга. Эрих появлялся несколько раз на неделе, привозил подарки, пользовался ласками Ванды и уезжал до возвращения Стефана домой. Но в субботу и в воскресенье они встречались. Стефан с дурацким видом ждал в кухне, пока Эрих блаженствовал наверху. Потом все трое сидели за столом, на котором красовались дары шкопа: белый хлеб, мясные консервы, кофе, напитки. Наверху Эрих чувствовал себя как дома. Он вешал в шкаф свою форму и переодевался в домашний костюм, в котором казался еще толще. Он сидел в любимом кресле Стефана, сплевывая на пол или ковыряя в зубах спичкой.

Ванда, с растрепанными курчавыми волосами, восседала за столом в ярко-красном пеньюаре, обтягивающем ее соблазнительную фигуру. Ванда, не остывшая еще после кровати, греховная. Молчание так накаляло атмосферу, что немец вставал первым и коротко произносил: «Идем!» Ванда шла впереди него, не удостоив Стефана даже взглядом.

Ванда и Эрих страшно удивились, когда Стефан вдруг заговорил в субботу с немцем:

— Извините, господин Брамберг, но я хотел бы попросить вас об одном одолжении.

Спичка выпала из толстых пальцев. Стефан почувствовал, что две пары глаз в недоумении уставились на него. Он с трудом сдерживался, чтобы не выдать себя и оставаться таким, каким его привыкли видеть: трусливым, забитым, глупым обывателем. Теперь он понял, что значит быть человеком. Душа его восстала! Ему не терпелось показать жирному нахалу Эриху и своей неверной красавице жене, на что он теперь способен. Он не боится ненавистного убийцу и презирает Ванду. И как он только мог еще так недавно делить эту шлюху с толстым нацистским боровом… Но надо было сдерживаться до поры до времени, чтобы не вызвать подозрений. Он должен притвориться и униженно выпросить то, что ему надо для дела.

— Да, мой друг, я слушаю, — снисходительно усмехнулся Брамберг.

— Всякий раз, когда я остаюсь дома в субботу и воскресенье, я чувствую себя… — Стефан нарочно говорил сбивчиво, робко, отводя взор в сторону. — Я чувствую себя… не в своей тарелке. Ведь я здесь третий лишний, только мешаю вам. Ванда любит вас, господин Брамберг, и мне тяжело, что здесь, в моем доме…

Ванда встала и начала бесцельно переставлять вещи на комоде.

Стефан смотрел на улицу: на смену весне уже шло лето.

— Ну? — спросил Брамберг нетерпеливо.

— Для всех нас было бы лучше, если бы меня в эти дни не было дома. Я думаю…

— Что ты думаешь?

— Если бы у меня были документы, с которыми я мог бы ездить по стране… Я не знаю, какие… Чтобы меня не задерживала полиция. Я так мало знаю Польшу и всю жизнь мечтал попутешествовать, посмотреть большие города — Варшаву, Лодзь. Я бы уезжал в субботу рано утром и возвращался в воскресенье поздно вечером.

— Замечательно, мой друг! — воскликнул обрадованный Брамберг.

Стефан почувствовал, с каким презрением относится к нему немец, и задохнулся от ненависти. Но ничего! Придет время, и он сполна рассчитается с этой мерзкой тушей. Настанет день, и он избавится от старой личины, как теперь избавился от страха. Казимир вернул ему настоящее удостоверение, но он порвал его, а вместе с ним разорвал оковы трусости и почувствовал себя окончательно свободным. Теперь он всегда предъявлял поддельный документ, с каждым днем обретая непоколебимую уверенность в своем полном освобождении.

Голос немца слышался как бы издалека:

— Я сделаю все необходимое. Ты получишь удостоверение и сможешь беспрепятственно ездить по всей Польше. Кроме того, я дам тебе справку из тайной полиции. Никто не осмелится задержать тебя. Я очень рад, что ты все понимаешь. Мне тоже не особенно приятно появляться здесь в присутствии супруга.

— А не могли бы вы давать мне время от времени табак? — униженно клянчил Стефан. — Или еще что-нибудь, имеющее ценность на черном рынке. Ведь мне надо платить за билеты e за ночлег.