Молчать нельзя - ван Экхаут Людо - Страница 29

— Да, господин, шарфюрер CС. мои товарищи тоже знают, что они грязные поляки, — сказал Януш, сгорая от стыда за свой мерзкий поступок. Но то, что он сделал, было нужно для спасения товарищей.

— Где ты научился говорить по-немецки?

— В школе, господин шарфюрер СС, — ответил Януш. — Я так высоко ценил немецкую культуру, что счел необходимым выучить немецкий язык, — продолжал он с вызовом, но замолчал, испугавшись, что зашел слишком далеко. Воцарилась напряженная тишина. Но эсэсовец не понял иронии. Ежедневные убийства притупили его ум.

— Гут, — милостиво кивнул он головой. — Как твоя фамилия?

Такой вопрос, несмотря на благодушный тон, мог означать смертный приговор. Но на груди четко виднелся номер. Выхода не было.

— Януш Тадинский, — ответил он.

— Гут, — еще раз сказал немец. — Всем в блок номер восемнадцать, а ты, Тадинский, явишься к старшему по блоку. Читать и писать умеешь?

Таких вопросов в плену ему еще не задавали. Но лгать не имело смысла: ведь в деле есть подробная справка.

— Умею, господин шарфюрер СС.

— Можешь стать писарем, если хочешь. Скажи об этом старшему по блоку Юпу Рихтеру. Ему нужен хороший писарь.

Януш готов был ответить отрицательно. В карантине тоже были писари. Они вели учет умерших. Заключенные ненавидели их так же, как капо и остальную банду.

— Соглашайся, глупец, — шепнул ему Тадеуш, — ты сможешь нам помочь.

— Я согласен, господин шарфюрер СС, — ответил Януш.

— Марш по местам! — раздалась команда.

Бандиты с зелеными треугольниками защелкали кнутами, но никого не тронули без приказа эсэсовца. Янушу показалось, что его ответы ошеломили всю шайку. Так оно и было на самом деле.

Позже они не р. аз видели, как встречаются новые партии: не менее трети новичков расстаются с жизнью на плацу.

Юп Рихтер — человек с бычьей шеей и квадратным лысым черепом (вылитый немец с карикатуры) — неприветливо и испытующе посмотрел на Януша. Его беспокоило покровительство шарфюрера СС этому поляку.

— На кой черт мне писарь, у меня уже есть один! — заорал он.

— Не знаю. Господин шарфюрер сказал, что я должен явиться к вам, — ответил Януш.

— Правда, мой писарь умеет все, кроме писанины, и списки у него никогда не бывают в порядке, а в воскресенье как раз уходит команда. И если хоть один не окажется на месте — отвечать мне. Раз. а два мне уже приходилось красть в соседнем блоке мертвецов, чтобы сошлось количество. А ты и впрямь справишься? — поинтересовался Юп.

— Разве это так сложно? — ответил Януш.

— Я не здорово разбираюсь! — признался Юп. — Хорошо, я возьму тебя. А старого писаря отошлю к заключенным. Он последнее время стал зазнаваться. Направь его сразу же в строительную команду. Интересно, сколько он там протянет. Подожди здесь, я сейчас вернусь.

Прошло десять минут. Каморка Юна была отделена от общего помещения деревянной перегородкой. Здесь стояли сравнительно чистая кровать, стол с двумя стульями. На грязном столе — ящик с картотекой, журнал, чернильница с воткнутой в нее ручкой, старая промокашка со следами тысячекратного применения. На стенах — картинки. В глаза бросилась непристойная фотография жирной голой женщины с отвислыми грудями, с чувственным ртом развратницы. Януш вспомнил нежную, хрупкую Геню, вдвойне чистую без одежды.

Появился Юп.

— Мировая баба! — осклабился он. — Моя! Я убил ее, застав с другим. За это попал в Заксенхаузен, а оттуда — сюда. Эсэсовцы оставили мне фотографию. Отличная была баба… Вкусная, стерва!

Януша передернуло. Так вот каков его новый шеф! Но Тадеуш прав. Место писаря открывает широкие возможности, и надо воспользоваться ими.

Юп Рихтер сел за стол.

— Мне здесь недостает только бабы. Хотя для такого ловкого парня, как я, найдется выход… Тебя как зовут?

— Тадинский. Януш Тадинский.

— А ты действительно справишься со всеми этими бумагами? Садись! Старший по блоку и писарь должны быть друзьями. На каждого вновь прибывшего надо заводить карточку. Карточки мертвых убирают из картотеки, как только похоронная команда разделается с трупами, а фамилии мертвецов перепишут в этот регистр. Количество карточек должно совпадать с количеством людей в блоке. А их здесь больше тысячи. Неужели справишься?

— И это все? — спросил Януш, подумав, что на такую «работу» уйдет не больше часа в день.

— Больше писарю нечего делать, — сказал Юп, вытащил ручку из чернильницы и начал вертеть ее в руке. На стол упала большая черная капля.

— Да садись же, — продолжал он и, когда Януш сел, добавил: — У меня есть полбуханки хлеба. Хочешь есть?

— Конечно, хочу, — не выдержал Януш, стыдясь своей жадности. Он взял хлеб, посмотрел на него голодными глазами и спрятал под рубашку.

— Почему же ты не ешь?

— У меня есть товарищи.

— Забудь здесь о товарищах. Думай лишь о себе.

— У меня есть товарищи, — упрямо повторил Януш.

— Хочешь сигарету?

«Ему что-то от меня нужно, — подумал Януш. — Старшие по блоку такими не бывают. Все они садисты, убийство для них — развлечение. И Юп не отличается от остального лагерного начальства, но почему-то старается казаться иным».

Януш взял сигарету и с жадностью прикурил от зажженной Рихтером спички. Глубоко затянулся и закашлялся. На глазах выступили слезы. Когда он курил последний раз?

— Я не очень хорошо разбираюсь в бумагах, — продолжал тараторить Юп. — Ежедневно нужно комплектовать рабочие команды и всегда точно знать, кто где работает. Это очень сложно.

— Ты хочешь, чтобы я делал это вместо тебя? — спросил Януш, которому стало ясно, почему тот лебезил перед ним.

Юп повертел ручку и бросил ее.

— Да, — признался он.

— А что же ты сам тогда будешь делать?

— Ты думаешь, у меня мало дел? Регулярно надо ходить в одиннадцатый блок, в блок смерти. Ты еще услышишь о нем. Будешь хорошо работать — я возьму тебя с собой. Сам посмотришь разочек. Во всем Освенциме никто лучше меня не орудует дубинкой. Потом еще сжигание трупов в лесу под Биркенау. Это пока тайна. Там работает только проверенный персонал. Выгодное дельце. Нам дают водку и сигареты. Может быть, и ты хочешь? Скоро построят четыре новых крематория…

— Четыре новых крематория? — переспросил Януш.

— Да, в Биркенау. Временные крематории не справляются с проклятыми евреями. Газовая камера вмещает одновременно три тысячи человек, а крематории рассчитаны лишь на шесть-десять тысяч трупов в день. Сейчас в газовые камеры посылают только евреев и поляков. Новые крематории должны быть готовы к первому января следующего года. Тогда сюда начнут присылать евреев со всей Европы. Вот будет потеха смотреть, как подыхают эти выродки. Черт возьми, ты тоже сможешь развлечься…

— Я все приведу здесь в порядок, — прервал Януш его восторженный рассказ, опасаясь, что не в силах будет сдержаться. — Я заведу двойной учет: один — общий, а второй — по командам. Тогда мы в любую минуту можем сказать, кто где находится.

— Здорово! Но ведь это чертовски трудная работа, — ахнул Юп, на которого предложение Януша произвело огромное впечатление.

— Конечно, — подтвердил Януш серьезным тоном. — Поэтому я хочу поставить одно условие.

— Никаких условий, — поспешно прервал его Юп. — Время от времени я буду давать тебе хлеб. Возможно, добуду для тебя бабу. На большее не рассчитывай.

— Мне хотелось бы самому подбирать людей в команды.

— И все? — с облегчением спросил Юп, а потом недоверчиво поинтересовался: — А почему? .

— У меня здесь три друга. Мы прибыли в одном эшелоне из Варшавы, вместе были в Биркенау. И я хочу позаботиться о них.

— В какую команду ты хочешь их зачислить?

— В каменный карьер.

— Чтобы удрать?

— Чтобы работать.

— Почему именно в карьер? Там очень тяжело. Не легче, чем на строительстве в Биркенау.

— Им нравится свежий воздух, — отшутился Януш.

— Хорошо. Сбежать оттуда не удастся. Карьер в границах большого сторожевого пояса.