История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века - Чичерин Борис Николаевич - Страница 71

В этих положениях признается разделение властей и идеальное сочетание всех элементов внутри самой церкви. В некоторых местах Жерсон дает собору еще высшее значение, утверждая, что он заключает в себе папу как целое содержит в себе часть. Спрашивать, кто выше: собор или папа, говорит он, значит спрашивать, кто больше: целое или часть. Однако, с другой стороны, Жерсон как католик не мог не видеть в папе второстепенного главу церкви, Христова наместника, в виду которого устраивается церковное единство[172]. А это совершенно иное, нежели отношение исполнительной власти к законодательной или части к целому. Вообще, учение Католической церкви о главенстве папы представляло значительные затруднения защитникам соборов. Не сомневаясь в том, что выше всего должен быть поставлен собор как представитель духовного единства и мистического тела церкви, Жерсон, видимо, не знает, какое место дать в этом теле папской власти. Он принужден прибегать ко множеству различений, которые однако не только не разъясняют вопроса, а, напротив, еще более его запутывают. Это можно заметить в том сочинении, в котором он всего подробнее изложил свои мысли о существе духовной власти, об ее устройстве и о правах ее в светской области, именно в трактате «О духовной и государственной власти» (De ecclesiastica et politica potestate, 1417 года[173]).

Жерсон начинает с весьма тяжеловесного определения: «Духовная власть, — говорит он, — есть власть, сверхъестественным путем и специально возложенная Христом на апостолов и их преемников, до скончания века, для поддержания воинствующей церкви, сообразно с евангельским законом, ввиду достижения вечного блаженства». Следуя схоластическим приемам, он хотел совместить здесь, как он сам объясняет, все четыре действующие причины бытия: причина производящая есть Христос, материальная — апостолы и их преемники, формальная — евангельский закон, конечная — вечное блаженство. Светская власть отличается от духовной по всем этим четырем признакам: она установляется естественным путем, действует по человеческим законам, присваивается людям, имеющим естественное назначение, и направляет общество к естественной цели. Поэтому светская власть может принадлежать и неверным, а духовная единственно христианам.

После определения начинаются разделения. Духовная власть разделяется на власть сана и власть суда (potestas ordinis et potestas junsdictionis). Первая опять двоякая: власть над истинным телом Христовым — в освящении причастия или, вообще, в совершении таинств и над мистическим телом, т. е. церковью, в сообщении таинств. Вторая также двоякая: суд в области внешней (in foro exteriori) и суд в области внутренней, или совести (in foro interiori). Из них первая опять подразделяется на два вида: на власть, установленную Христом, и власть, переданную церкви от людей. Вторая также имеет двоякий источник: добровольное подчинение верующих, приходящих на исповедь или принимающих священство, и подчинение, проистекающее из власти высшего над низшим. Учение мудрых, замечает при этом Жерсон, должно состоять не в смешении всех вещей, а в различении драгоценного от низкого и света от тьмы. Для этого каждый член следует поставить особо.

В чем же состоит существо этих властей и кому они принадлежат?

Власть совершения таинств в освящении евхаристии принадлежит одинаково всем священникам. Власть же сообщения таинств не у всех одинакова, ибо есть таинства, относительно которых это право не принадлежит пресвитерам, но она одинакова у всех епископов. Власть суда в области внутренней не есть собственно принудительная, а добровольная. Она простирается на всех христиан без исключения, вследствие чего папа, который принудительно не подчинен никакому отдельному лицу, в этом отношении подчиняется своему духовнику. Власть же суда в области внешней есть власть принудительная, которая прилагается и против воли подчиненных, для руководства их к вечному блаженству. На этом основано полновластие духовного меча, принадлежащего церкви над всяким христианином, даже над папою, ибо в Евангелии сказано «повеждь церкви», а не «повеждь папе». На этом же основана власть устанавливать законы и правила для христиан и наказывать неповинующихся духовными наказаниями, до отлучения от церкви включительно, а по существующим ныне уставам и до призвания на помощь светского меча. Ибо власть, данная церкви Христом, не распространяется на материальное наказание. Принудительная власть, с правом наказывать материально, предоставлена церкви светскими князьями. Христос же дал ей только духовное оружие. Первоначально оно было вручено ей против еретиков, раскольников и других неисправимых преступников, но когда церковь приобрела мирские имущества, приложение духовного наказания было распространено и на ограждение последних от посягательств. Но такое употребление духовного меча сделалось для церкви источником смут и унижения церковной власти. Оно расставляет сети душам, а не ведет их к спасению. Из всего этого следует, что власть суда в области внешней дана Христом церкви как единому телу (ut unitati), а так как церковь рассеяна по всей земле, то эта власть принадлежит ее представителю, вселенскому собору.

Эти начала весьма либеральны, но, сделавши такой вывод, Жерсон немедленно вставляет оговорку: это не значит, говорит он, что власть суда не вручена также Петру и его преемникам; но главным образом она дана церкви: 1) потому что церковь непогрешима и врата адовы не одолеют ее, чего нельзя сказать о папе; 2) церковь как целое содержит в себе всякую духовную власть, в том числе и папскую, которая составляет ее часть, но не наоборот; 3) церковь может издавать законы, обязательные для пап, и устанавливать правила, ограничивающие его власть; папа же не может судить церковь и ограничивать ее права.

Однако этими началами не определяется еще настоящее отношение церкви и вселенского собора к папе. На это нужны новые разделения.

Жерсон различает в духовной власти три стороны: формальную, когда власть рассматривается в себе самой, в своем существе; материальную, в приложении к тому или другому лицу; наконец, употребление или деятельность в виду цели. Формальная сторона власти, раз установленная законом, остается навеки неизменною. Она состоит из совокупности всех должностей, так что ни одной из них нельзя уничтожить, не умаляя церкви. И так как вселенский собор представляет собою всю церковь, то он заключает в себе все должности, в том числе и папство. Присвоение же духовной власти известным лицам во многих случаях подлежит перемене: одно лицо заменяется другим. Таким образом, и папская власть переходит с одного лица на другое. Это бывает в случае смерти, не только естественной, но и гражданской, когда папа низлагается за преступление. Эта сторона духовной власти, замечает Жерсон, была так спутана честолюбием, что здесь едва можно разобрать, что первоначально установлено Христом. Наконец, и в отношении к употреблению духовная власть подлежит изменению, ибо деятельность ее может быть определена и ограничена правилами.

Отсюда ясно, что в духовной власти происходит непосредственно от Бога, и что установлено через посредство людей. Непосредственно Христом учреждена формальная сторона власти. Поэтому церковь не может ввести у себя какую-нибудь новую власть или изменить закон Христа, подобно тому, как светское общество может произвольно устанавливать у себя власть княжескую или императорскую или какую-либо другую. В приложении же к известным лицам власть первоначально была вручена апостолам самим Христом, но затем она передается через посредство людей. То же имеет место и относительно употребления власти. Вероятно, уже апостолы для удобства положили здесь некоторые ограничения, предоставив каждому епископу отдельный округ; но при этом сохранено было первоначальное учреждение Христа, который хотел, чтобы церковь управлялась единым монархом, так как христианством установлены одна вера, одно крещение и одна церковь. В духовной области единство веры требует и единства управления, тогда как гражданские законы могут быть неодинаковые у разных народов, вследствие различия нравов и состояния людей в отдельных странах. Кроме того, духовный меч может распространяться на самые отдаленные племена, чего не может меч материальный. Поэтому в светской области не нужна всемирная монархия, какая установлена Христом в церкви, словами, сказанными Петру «паси овцы моя».