Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор - Страница 47

В вопросе «престолонаследия» нет различия между правыми, левыми и даже «центром». Это явление цветет пышным цветом и в Ликуде, и в Рабочей партии, и в новоявленной партии Центра, и в других как «умеренных», так и «радикальных» партиях, появляющихся у нас как грибы после дождя. И даже после того, как господа Бегин и Меридор младшие вышли из Ликуда, дух «престолонаследия» все еще витает в коридорах этой партии.

Всякий раз, когда я пытался развернуть Ликуд к его подлинно демократическим истокам, я наталкивался на неприступную стену сопротивления всего партийного руководства. Поддерживали меня «люди с мест» — те, кто в поте лица обеспечивает победы Ликуда на выборах. Из всех журналистских штампов более всего меня раздражал такой: «Ивет властвует в ЦК Ликуда, Ивет контролирует местные филиалы Ликуда». Я ни над кем и ни над чем не властвую. Я не властитель. Я с огромным почтением отношусь к активистам на местах и с радостью встречаюсь с ними. Общение с этими людьми доставляет мне удовольствие, и надеюсь что это взаимно.

Я никогда никому не навязывал свое мнение, не распространял «проскрипционных списков», но все это неважно — в глазах верхушки Ликуда я всегда был и оставался чужаком, тем, кто реально угрожает «правильному порядку вещей». Целью моей деятельности в Ликуде было уничтожение сложившегося деления на «ассенизаторов и водовозов» из глубинки и на «рыцарей в сверкающих латах» из богатых кварталов Иерусалима и Тель-авива. Последних, даже когда они разглагольствуют о Неделимой Эрец Исраэль, на самом деле интересуют только квартал Рехавия в Иерусалиме, квартал Рамат-авив в Тель-авиве, да еще пара подобных точек на карте страны. Если вы не имели счастья и чести родиться и расти там, то ваше политическое предназначение — расклеивать плакаты и раздавать листовки на перекрестках. Нет, Боже сохрани, эти люди не считают бедность пороком. Но «честная бедность» должна знать свое место и не рассуждать о высоких материях, а уж тем более не лезть с суконным рылом в калашный ряд. Точно так же эти господа не имеют ничего против репатриации, но самих репатриантов они предпочитают не видеть. И уж тем более они не желают допускать их к власти. Самое страшное преступление — и мое и моих товарищей — в том, что мы не учились в гимназии «Рехавия», не получили состояния в наследство и не родились наследными принцами. Все, чего мы достигли, мы добивались собственным трудом и потом.

Как-то так получилось, что я всегда чувствовал себя комфортно среди тех, кто занимался черной работой в Ликуде и испытывал дискомфорт в окружении господ, тяжелая работа которых сводилась к заседаниям во всевозможных «стратегических штабах» и «мозговых центрах». Все мои попытки что-то изменить натыкались на недоуменное пожатие плечами: «Чего ты лезешь? Чего тебе не хватает? Зачем раздражать прессу? Нам нужны тишина и покой.». Тишина и покой — это не для меня. В нашем партийном гимне поется «покой — это гниение». Именно этого мне не могут простить принцы, принцессы, чиновники, пресса, полиция.

На этой и подобных пресс-конференциях звучал еще один, не менее гадкий тезис: проблема, якобы, не в политическом курсе, а в том, кто его проводит. Лидер, дескать, окружил себя сомнительными персонами. Последние — грубияны и невежды, всеми правдами и неправдами борющиеся за власть, а противостоим им «мы» — принцы крови, люди кристальной чистоты, всегда готовые поступиться личными амбициями в пользу достойнейшего. Нам бы только власть переменить, и тут же настанут во Израиле тишь, гладь, Божья благодать и царство всеобщей любви. Ой ли? Да ведь эти же самые господа не могут договориться друг с другом именно в персональных вопросах. Разве г-н Липкин-шахак уступил Меридору, или Узи Ландау уступил первенство Бени Бегину, или Бегин уступил Мило и т. д. и т. п.? Тут нет ни дружбы, ни сплоченности, ни готовности поступиться личными амбициями ради общей светлой цели. Это коалиция тараканов в банке.

Мои разногласия с этими людьми часто пытались выставить как бунт сброда против элиты общества. Это далеко не так. во-первых, потому, что к моему глубочайшему сожалению, в Израиле нет подлинной элиты. В Израиле есть олигархия, все интересы которой сводятся к внимательному изучению содержимого кошелька и тарелки, а также альковных дел ближнего. А те, кого эти господа олигархи привыкли считать сбродом, это большинство народа, на плечах которого держится наше государство. Те, кого господа олигархи считают отбросами общества — это и есть его основа, соль этой земли.

Это — новые репатрианты, жители городов развития, поселенцы из Иудеи и Самарии, религиозные сионисты и религиозные ортодоксы. Все вместе мы — подавляющее большинство народа, и именно мы изменим систему общественных приоритетов в этой стране.

Именно в этом заключается серьезная, исходящая от меня угроза. Господа олигархи прекрасно чувствуют ее. Они понимают, что если меня не остановить, то дням их безмятежного благоденствия и безраздельной власти придет конец. Именно поэтому они пытались и пытаются остановить меня, не брезгуя ничем. Ни анонимками в Налоговое управление, ни заведомо недобросовестными показаниями следователям, ни откровенным натравливанием на меня полиции и прокуратуры, ни наймом частных сыщиков, роющихся в моем белье. Если хотите, справьтесь, кто нанял частного пинкертона Цвику Наве из фирмы СТА с тем, чтобы он любой ценой раздобыл компромат на меня. У нас же, кажется, популярен жанр журналистского расследования. Вот и расследуйте.

Крах нашей политической системы в значительной степени объясняется тем, что узкая группа олигархов всеми силами цепляется за свою власть и привилегии, не желая ничего уступать тем, кто превосходит их по всем показателям и твердо опирается на огромное большинство народа. У нас идет война между демократией и олигархией.

Подобная ситуация привела к тому, что законно избранное правительство стало второстепенным фактором в деле управления государством. На самом деле, государство управляется четырьмя никем не избранными структурами, каждая из которых намного сильнее и влиятельнее правительства, и каждая из которых действует по своему усмотрению, не считаясь ни с правительством, ни с другими властными структурами. Я имею в виду Верховный Суд, Генеральную прокуратуру, Бюджетное управление Минфина и Следственное управление полиции. Именем профессиональной независимости мы дали добро административному и судебному произволу.

Повторяю, никто уже не сомневается, что Верховный суд у нас сильнее и влиятельнее правительства, а президент Верховного Суда — сильнее и влиятельнее премьер-министра. Хотя, в отличие от последнего, первого никто не избирал. Любой отраслевой референт Бюджетного управления Минфина влиятельнее министра, отвечающего за данную отрасль. И так далее.

Внешнее и внутреннее положение Израиля требует сильной и стабильной власти в стране, власти, независимой от того или иного коалиционного расклада. Когда я заговорил о президентской форме правления — это не было агитационным трюком! Я говорю о необходимости освобождения того, кто возглавляет исполнительную власть от меж- и внутрипартийных дрязг и внутриполитической конъюнктуры.

Упомянутая программа действий обязывает нас повести бескомпромиссную борьбу за разделение ветвей власти в стране — разделения и предоставления подлинной независимости друг от друга исполнительной, законодательной и судебной ветвям власти. Раз депутат Кнессета не может быть мэром города, то уж тем более он не может быть министром.

Наша партия будет добиваться принятия конституции. Не уточнения и дополнения ныне существующего свода Основных законов, а цельного и всеохватывающего кодекса. Нам говорят, что это невозможно из-за, якобы, противостояния религиозных, не допускающих нарушения статус-кво. Напротив: именно мы закрепим в конституции статус-кво и существующий в обществе консенсус, мы придадим им силу Основного Закона.

Глава правительства должен получить возможность проводить в жизнь политику, ради которой избиратель доверил ему власть. Поэтому мы будем добиваться прямого подчинения канцелярии главы правительства Бюджетного и других важнейших управлений и департаментов.