Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор - Страница 11

Партия НДИ, да и партия ИБА доказали, что репатрианты из России стремятся и вполне в состоянии приняться за решение общеизраильских проблем. Наша парламентская деятельность сосредоточивалась на борьбе за Иерусалим, за Голанские высоты, за общегосударственный бюджет, за минимальную заработную плату, за реформы государственного строя, за принятие конституции — то есть, за масштабные проблемы, затрагивающие всех израильтян без исключения. В целом ряде подобных вопросов НДИ была инициатором их обсуждения и ведущей силой в попытках найти их решение.

Сказанное во многом верно и в отношении Натана Щаранского, который во времена правительства Барака вел упорную борьбу за сформирование правительства национального единства, высказывал четкую и определенную позицию по внешнеполитическим вопросам и вышел из правительства в знак протеста против намерения Барака пойти на далеко идущие уступки арабам, а не в рамках борьбы за секторальные интересы репатриантов из СНГ.

Репатриантов из России часто обвиняют в том, что они, якобы, с презрением относятся к израильской культуре и упорно держатся за свою, импортированную из страны исхода. На самом же деле верно обратное: огромное большинство русскоговорящих репатриантов решительно связали свою судьбу с Израилем, они живут жизнью, радостями, бедами и чаяниями своей страны, стремятся сделать ее более развитой и более безопасной, стремятся активно влиять на процессы, происходящие в израильском обществе.

Мой опыт общения с такими же как я репатриантами из бывшего СССР раз от разу доказывает, что все мы в полной мере ощущаем себя израильтянами. Репатрианты из

России вовсе не намерены укрываться в стенах «русского гетто» и заниматься исключительно проблемами своей абсорбции или делами своей общины. Они стараются воспринять весь спектр мнений по любым проблемам, сформировать собственную точку зрения и влиять на все, происходящее в стране.

К сожалению, «классический» израильский истеблишмент — интеллектуальная элита, пишущая братия, а также значительная часть религиозного истеблишмента — сделали все, чтобы отпугнуть репатриантов из России и растоптать их человеческое достоинство. Раздавались призывы лишить репатриантов права голоса, так как они, дескать, еще не созрели для демократии… Религиозный истеблишмент со своей стороны просто душу вытряхивал из многих репатриантов, пытавшихся доказать свое еврейство; чудовищные несправедливости чинились с теми из них, кто честно заявлял о том, что они не являются евреями по Галахе[8], но имевшими полное право на репатриацию и израильское гражданство на основании Закона о возвращении. Те из них, кто искренне стремились жить еврейской жизнью и стать интегральной частью народа Израиля, подвергались возмутительным унижениям и издевательствам. Религиозный истеблишмент предпочел забыть, что Руфь-моавитянка, прабабка царя Давида, была, в прямом смысле, «гойкой»[9]. Они предпочли оставить без внимания некоторые основополагающие положения наших первоисточников, устанавливающих приоритет религиозной и национальной терпи«и пришельца [ «гера»] не притесняйте, ведь кому, как не вам ведомо то, что он чувствует, ибо пришельцами [ «герами»] были вы в земле Египетской» (Шмот [Исход], 23:9).

Для меня формирование и деятельность партии «Наш дом Израиль» — естественное продолжение славных политических и публицистических традиций российского еврейства, давших нашей истории такие имена как Менахем Усишкин, Аба Ахимеир, Зеэв Жаботинский, Шимон Дубнов и многих других выдающихся мыслителей и практических деятелей. НДИ никоим образом не отстаивает секторальные интересы и, уж тем более, не выражает идеи великорусского шовинизма (нас обвиняли и в этом). Повторяю: партия НДИ — естественная продолжательница славных традиций, о которых сказано выше.

По стопам Жаботинского

Жаботинский называл себя либералом, но, скорее он был консерватором. Вроде бы — парадокс. Хотя на самом деле никакого противоречия тут нет. Можно сказать, что Жаботинский был самым консервативным из всех либералов, когда либо появлявшихся на свет. Либерализм Жаботинского диктовал его едва ли не инстинктивное неприятие русского царизма, а, позднее, и социализма любых разновидностей. Консерватизм Жаботинского был сродни консерватизму Шатобриана — французского мыслителя рубежа ХУШ-х1Х веков — идеолога реакции, граничащей с религиозным обскурантизмом, «реабилитировавшего» в своих работах религиозные и политические традиции Средневековья, или консерватизму блистательного английского публициста и оратора-парламентария XVIII века Эдмонда Брука. В своей знаменитой работе «Размышления о французской революции» Жаботинский описывал чудовищную угрозу, которую таит в себе французская как и любая другая революция, да и революционный склад мышления вообще и яро отстаивал принципы консерватизма.

По Жаботинскому, консерватизм — стремление к сохранению порядка, традиций и стабильности власти. Консерватизм также служит естественной защитой от произвола личности и от другой, не менее, если не более опасной формы диктатуры — произвола толпы.

Во все времена консерваторы представляли прослойку общества, которая, работая не покладая рук во имя собственного блага и на благо общества, скапливала кое-какой капитал, приобретала имущество и которой, соответственно, было, что терять. Такая прослойка всегда и везде заинтересована в сохранении порядка, в стабильности, в четко оговоренных правилах игры. Биньямин Дизраэли, основоположник идеологии британского консерватизма, сформулировал основные положения своей политической теории в книге «В защиту Британской конституции». Дизраэли также был первым, совершившим удачную попытку объединить в рядах одной партии аристократию и средний класс, особенно просвещенную и образованную прослойку этих классов. Именно этот опыт лег в основу идеологии современного консерватизма, одним из ярчайших представителей которого был Жаботинский.

Консерватор ставит во главу угла закон и порядок. В последних, естественным образом, нуждаются не самые сильные и не самые агрессивные. И действительно, типичным электоратом консервативных партий Запада являются люди образованные, особенно часто представители точных и естественных наук. Как правило, такой человек сумел скопить небольшой капиталец, и, соответственно, опасается всяческих поползновений государства национализировать, конфисковать, реквизировать и т. д. Такие избиратели склонны голосовать за правые или центристские партии (я имею в виду центристские в Западноевропейском, а не в израильском понимании) потому, что они несут на себе основную долю налогового бремени, не имея высокооплачиваемых налоговых консультантов, помогающих увильнуть от уплаты основной массы податей; такие люди ненавидят коррупцию и не приемлют раздутой государственной бюрократии. Они не верят в революции и «большие скачки», они стремятся сохранить материальные и духовные ценности, накопленные ими лично, их народом, да и всем человечеством. Таков обобщенный портрет типичного консерватора.

В этом смысле НДИ исповедует идеологию, являющуюся сочетанием консерватизма и либерализма — точно такое же сочетание создал в свое время Жаботинский, формулируя идеологию ревизионистского движения. Мы консерваторы во всем, что касается законности, порядка, приверженности четким и ясным правилам игры. Именно поэтому мы возглавили борьбу за принятие конституции Израиля. Потребность в сильной, стабильной и упорядоченной власти особенно остра у тех, кто не принадлежит к сильным и богатым мира сего. Последние с помощью денег отлично уживаются с любой, даже слабой и неустойчивой властью.

Консервативные партии второй половины XX века решительно выступали против непомерного раздутия государственных аппаратов своих стран. Дело в том, что опыт научил консерваторов-представителей среднего класса тому, что чем массивнее бюрократический аппарат, тем больнее он бьет по ним.