Изумруды пророка - Бенцони Жюльетта - Страница 73

– Меня не так легко провести, дорогой князь, и я не верю ни одному вашему слову. Дело в том, что пока еще ваша женушка мне нужна. Именно для того, чтобы заставить вас сидеть тихо и дать мне время уехать подальше. А потом вам ее вернут... в свое время.

– С какой стати я должен верить вам на слово, если мое слово для вас ничего не значит? Прикажите, чтобы ее привели... Или я вас убью!

Больше он ни слова произнести не успел. Похоже, у этой авантюристки войско было куда более многочисленное, чем он предполагал. Два человека, выскочившие неизвестно откуда, набросились на Альдо и схватили его за руки. Он инстинктивно нажал на спусковой крючок, раздался выстрел, но пуля устремилась в небо. Тем временем другие арабы занялись Адальбером. В одно мгновение обоих крепко связали, лишив возможности пошевелиться, и Хилари, лично обыскав Альдо, без всякого труда обнаружила во внутреннем нагрудном кармане его смокинга завернутые в шелковый платок «Свет» и «Совершенство», «Урим» и «Туммим».

Она залюбовалась ими с улыбкой, какую всякая женщина приберегает для красивых вещей.

– Что за чудо! Они и в самом деле стоят всего того, что нам всем пришлось ради них вытерпеть.

– Вам пока что ничего особенного терпеть не пришлось, но все еще может измениться! Не забывайте, что эти камни приносят несчастье.

– Я вовсе не собираюсь ими себя украшать, да и потом, я не суеверна... Мне очень жаль расставаться с вами, дорогие друзья. Остаток ночи, вероятно, причинит вам некоторые неудобства, но зато никому не придет в голову обвинить вас в убийстве Гольберга! Одно на одно и выйдет.

– Вы за это поплатитесь, Хилари Доусон! – прорычал взбешенный Адальбер.

Повернувшись к нему, она улыбнулась почти что нежно:

– Вы мне вреда не причините, а о душе я еще успею подумать, у меня много времени впереди, да и потом, я в рай не тороплюсь, предпочитаю устроить себе райскую жизнь на земле. Прощайте, миленький! Да, кстати... На самом деле меня зовут вовсе не Хилари Доусон. А что касается моей так называемой семьи, то это была просто-напросто компания близких друзей, согласившихся изобразить моих родственников...

– Да есть ли в вас вообще хоть что-нибудь настоящее? – презрительно бросил Альдо. – В любом случае запомните: где бы вы ни были, я вас найду, и тогда вам придется расплатиться за все, что вы сделали.

Наконец-то он заслужил остаток ее улыбки.

– Я прямо-таки сейчас умру от страха, милый Альдо! А пока этого не случилось, позвольте мне сказать вам, что для человека со вкусом вы совершили непростительный промах по этой части в матримониальном отношении: вы с этой толстухой никак не можете хорошо смотреться вместе!..

И Хилари, уводя с собой свое несимпатичное войско, покинула водоем Селах, оставив пленников под впечатлением последних произнесенных ею слов. Но Альдо все-таки выждал некоторое время, прежде чем дать волю своему изумлению:

– Лиза – толстуха? Ну уж этого-то про нее никак не скажешь! И что бы все это могло означать?

– Что Гольберг, должно быть, привел с собой какую-то другую женщину, и эта дрянь сейчас увела с собой вовсе не Лизу.

– Иными словами, это означает, что Лиза по-прежнему во власти сторожей, которым этот человек поручил ее охранять? И ей по-прежнему угрожает смертельная опасность? Боже милостивый! Я сойду с ума! И сколько времени мы еще будем здесь валяться, как две сосиски?

– Мне нечего ответить на твой вопрос, старина, – со вздохом ответил Адальбер, который отчаянно извивался в надежде каким-нибудь образом избавиться от веревок. – Тебя так же крепко связали, как меня?

– Боюсь, что да, но, если нам удастся лечь рядом, может быть, ты сможешь попытаться перегрызть веревки у меня на руках или я попробую – на твоих...

– Хуже всего, что здесь почти ничего не разглядеть...

Но, едва Видаль-Пеликорн успел произнести эти слова, их тотчас опроверг тонкий луч света. Адальбер немедленно принялся вопить:

– Сюда!.. Мы здесь!.. Помогите!..

Свет приближался, подрагивая в такт чьим-то убыстрившимся шагам, потом ярко озарил лежавших, и вслед за этим послышалось радостное восклицание.

– А я-то думал, куда вы подевались, – говорил лейтенант Макинтир, вытаскивая из кармана швейцарский нож и начав резать ту веревку, которая оказалась ближе: первыми под руку ему попались путы Адальбера...

– Вы шли следом за нами? – спросил тот.

– Да. Правда, на довольно большом расстоянии. Так, на всякий случай... Вдруг вам потребовалась бы помощь.

– Так оно и вышло! А вы никого не встретили, когда шли сюда?

– Нет. Я и вас-то потерял из виду, я был довольно далеко отсюда, когда раздался выстрел. И тогда я вернулся...

– И никого не видели? – повторил свой вопрос Адальбер. – Не видели молодую белокурую женщину с шайкой арабов?

– Да нет же, уверяю вас!

– Они, наверное, прошли туннелем Езекии, – пробормотал Альдо. – Вода из источника в водоем сейчас не течет. Или, может быть, они рассыпались в разные стороны? Кстати, насчет водоема, поглядите-ка, лейтенант, что в нем плавает! Вы увидите там труп раввина по имени Абнер Гольберг.

Луч фонаря послушно двинулся в том направлении, и в пятне света показалось темное, тихонько покачивающееся на воде тело.

– Господи! – простонал молодой шотландец. – Раввин! Теперь такое начнется – сам черт не распутает! И ко всему еще евреи станут вопить, что надо очистить этот водоем! Это вы его убили?

– Да конечно, мы, а то как же! – взорвался Морозини. – Мы его убили, хотя он был единственным человеком, который знал, где находится моя жена, а после этого мы, поскольку мы дьявольски изворотливы, связали друг друга веревками, чтобы обеспечить себе безупречное алиби. Вы бредите, Макинтир, или что?

– О, простите, мне очень жаль! Я не соображал, что говорю... Только я уже теперь ничего не понимаю: вам что, по-прежнему неизвестно, где находится княгиня Морозини?

– Да мы вам об этом все время твердим. Мне кажется, – с тяжелым вздохом прибавил Видаль-Пеликорн, – нам придется все ему объяснить, и к тому же со всеми подробностями. Так что, если вы ничего не имеете против, давайте вернемся в гостиницу и там поговорим. Но, может быть, вы хотите вызвать полицию?

– Вот уж нет, лично я никого вызывать не буду, – возразил лейтенант. – Я предоставляю сделать это первому же человеку, который забредет сюда погулять. А там пусть евреи сами разбираются с арабами, потому что кинжал, который торчит в ране, по-моему, достаточно ясно указывает на автора этого преступления. И я совершенно не хочу в это впутываться. Мой полковник, чего доброго, может меня разжаловать. Пошли отсюда, и побыстрее!

Сунув в карман нож, которым он только что так ловко действовал, перерезая веревки, Макинтир уже собрался было двинуться в обратный путь, когда Морозини внезапно остановился:

– Погодите минутку! Адаль, тебе не кажется, что лучше бы нам убрать отсюда труп? Люди, которые стерегут Лизу, видя, что Гольберг не возвращается, могут выместить все на ней, а когда узнают о его смерти, они точно ее убьют. Вспомни, что было сказано в письме: он сам должен был за ней прийти и назвать пароль...

– Это невозможно! – вернувшись назад, воскликнул Макинтир. – Если мы к нему прикоснемся, нас могут привлечь к ответственности. По меньшей мере – как сообщников... А я, хочу вам напомнить, принадлежу к английской армии: возникнет опасный дипломатический прецедент! Сейчас и без того ситуация не самая лучшая.

– А если нам не удастся его спрятать, умрет моя жена! Так что мне за дело до ваших дипломатических уловок?.. Идите и ждите нас в гостинице! Мы сами с Видаль-Пеликорном этим займемся.

Еще не договорив, Морозини опустился на колени у того края бассейна, ближе к которому плавало тело, потом, чувствуя, что вот-вот свалится в воду, улегся на землю и, как мог, вытянулся. Он уже почти потерял равновесие, когда ему наконец удалось ухватиться за полу длинного сюртука и подтянуть тело к себе...

– Помоги мне! – выдохнул он, и Адальбер бросился к нему.