Изумруды пророка - Бенцони Жюльетта - Страница 13

– И ты сам бы так поступил?

Адальбер возвел к небу – а точнее, к падавшей ему на лоб непокорной пряди – невинный взгляд.

– Да что уж там... – только и сказал он.

Морозини, не удержавшись, расхохотался. Он слишком хорошо знал, что и сам не способен сопротивляться магии, исходящей от какого-нибудь потрясающего камня. Бесспорно, им придется пойти на риск, но что делать? Значит, так тому и быть.

– Знаешь, а ведь мы можем сфотографировать свиток и заказать другой перевод... Посмотрим, совпадет ли он с переводом сэра Перси... Да и вообще: не можем же мы провести в этой чертовой крепости всю жизнь!

Последнее было очевидно. Они пришли к единодушному решению порыться здесь еще дня два-три, а затем вернуться в Иерусалим. Но заняться дальнейшими раскопками им было не суждено...

Следующей же ночью, когда Адальбер дежурил, а Альдо, которому никак не удавалось заснуть, только успел задремать, вдруг раздался душераздирающий крик. Морозини вскочил, и они с Адальбером, не сговариваясь, бросились к отверстию в одной из стен каземата, за которой зияла пропасть.

– Кричали там, внизу, – прошептал Видаль-Пеликорн. – И это был женский крик...

– Значит, Кипрос живет где-то под нашим убежищем. Но как нам спуститься к ней?

– По канату! Окажемся прямо на месте.

Новый крик, более слабый, заставил их действовать быстрее. На то, чтобы привязать к надежному камню веревку и выбросить ее в дыру в стене, потребовалось не больше минуты, и вот уже Альдо, более спортивный и легкий, чем его товарищ, соблюдая всяческие предосторожности, стал скользить по канату вниз. Ночь выдалась достаточно светлой, и, опустившись на несколько метров, он смог сориентироваться на местности. Он обнаружил слева от себя вход в пещеру и узкую тропу, пробитую в скале, – тропу, огибавшую еще два куда-то ведущих отверстия и терявшуюся после этого в руинах дворца. Альдо раскачал веревку, чтобы оказаться поближе к этой тропе, но спрыгнуть туда не успел: ему помешали. Из одной из пещер вышли двое мужчин с мешками на спине. Они, согнувшись под кладью, пробежали по узкому карнизу и скрылись среди камней. При этом они так торопились, что не заметили Альдо. А тот через три секунды уже спрыгнул на тропу и, как было условлено заранее, трижды дернул за веревку, чтобы известить Адальбера о том, что спустился благополучно. Видаль-Пеликорн спустился в свою очередь, и друзья устремились к отверстию в скалах, из которого только что выбежали мужчины с мешками – скорее всего грабители. Здесь царила непроницаемая тьма, и Альдо зажег лампу, прикрепленную к его поясу. Но ориентировались они в основном на звук: откуда-то издалека по-прежнему доносились стоны.

Первая пещера, в которую они попали, была совершенно пуста, но за неким подобием каменного столба находился низкий проход, по которому они, пригнувшись, и двинулись вперед. Зрелище, открывшееся им в следующем «помещении», было настолько ужасным, что они невольно вскрикнули. Кипрос, в изорванной в клочья тунике, лежала на земле в луже крови. Она лежала на боку и окровавленной рукой зажимала страшную рану в животе. Несчастная женщина задыхалась и время от времени испускала жалобные стоны, еще более душераздирающие, чем любые крики. Обстановка в ее убежище была проста почти до убожества: набитый соломой матрас, одеяла, несколько предметов туалета, два кувшина: побольше – с водой и поменьше – с маслом, кое-какая провизия: финики, винные ягоды, оливки, сухие сыры...

Адальбер снял с шеи висевшую на ней сумку с аптечкой для оказания первой помощи – он сообразил прихватить ее с собой. Он попытался перевернуть Кипрос на спину, чтобы осмотреть рану, но несчастная сопротивлялась.

– Нет... Ради бога, нет... Мне слишком больно! Лучше помогите мне умереть!

– Кто это сделал? – спросил Альдо, опустившись на колени по другую сторону раненой и смоченным в воде платком стараясь стереть с ее лица грязь и кровь.

– Двое... два сына Халеда...

– Но почему?

– Там... Позади...

Окровавленная рука указала на стену пещеры, возле которой валялся окованный железом полусгнивший кедровый сундук, раскрытый и опустошенный. Возле него в лучах одного из светильников что-то сверкало. Морозини нагнулся и поднял выпавший из оправы лунный камень, видимо потерянный грабителями...

– Вам удалось найти сокровища царя Ирода?

– Да... Частично... Там должно быть еще что-то... О, сжальтесь надо мной! Сделайте что-нибудь! Мне больно!..

– Сейчас вам станет легче, – пообещал Адальбер, наполняя какой-то жидкостью из ампулы шприц. – Это вам наверняка поможет...

– У тебя с собой морфий? – удивился Морозини.

– Всегда! Когда отправляешься в экспедицию, на раскопки, никогда ведь не знаешь, кто и что себе сломает. И укол часто помогает сделать обезболивание, прежде чем приступить к лечению.

Действительно, чудовищные страдания раненой, казалось, немного затихли, ее удалось уложить на спину, но о том, чтобы сдвинуть ее с места, по-прежнему не могло быть и речи. Впрочем, в этом не было и необходимости, потому что смерть приближалась к ней семимильными шагами. Это было видно по тому, как побледнело ее лицо, как запали ноздри, как угасали глаза. Но в эту минуту смерть была единственным избавлением для Кипрос, и нельзя было пожелать ей ничего лучшего: рана была ужасающей, от развороченных внутренностей шел тяжелый запах, кровь не переставала течь. И тем не менее Кипрос попыталась улыбнуться – впервые за время их знакомства.

– Я нашла это... случайно... Я их не искала...

– А что же вы тогда искали?

– Вот... там...

Она показала на довольно широкий и сильно потертый кожаный пояс, которым придерживалась на талии ее туника и который Адальбер расстегнул, чтобы получше рассмотреть рану. Альдо, стараясь действовать как можно осторожнее, вытащил пояс из-под неподвижного тела и, следуя указаниям Кипрос, нашел в толще кожи карман, из которого извлек пластинку слоновой кости, на вид очень древнюю. На пластинке с безупречным мастерством была вырезана женская фигура, судя по короне – фигура королевы, а у этой королевы в ушах были длинные и очень странные серьги: видимо, оправленные в золото семигранники, в центре которых неведомый художник ухитрился разместить в одном – миниатюрное солнце, в другом – нарождающуюся луну...

– Эта штука – римского происхождения! – воскликнул Адальбер, выхватывая из рук друга пластинку. – Кто эта женщина?

– Бе... Береника... Но ее служанка... должна была... привезти серьги сюда...

– О ком вы говорите?

– О... О-ох!.. Как... как мне плохо!..

Дыхание раненой стало прерывистым. Кипрос умирала. Она с трудом повернула голову к Альдо и, собрав последние силы, прошептала:

– Спасайтесь!.. Они убьют и вас тоже!.. И... и пойдите к Перси... Кларку... Скажите ему, что... что его... его дочь... умерла!..

С последним словом совпал и последний вздох несчастной.

Стоя на коленях по обе стороны от тела Кипрос, Альдо и Адальбер ошеломленно посмотрели друг на друга. Потом Морозини, легко коснувшись век Кипрос, навсегда закрыл ее глаза...

– Его дочь? – наконец вымолвил он. – Не понимаю, как это может быть?

– В Палестине все может быть! – откликнулся Видаль-Пеликорн. – И вообще, он находится здесь так долго, что тут нет ничего удивительного. Что нам теперь делать?

– Прежде всего – похоронить ее, – ответил Альдо, взяв одно из одеял и бережно оборачивая им мертвое тело. – Мы же не можем оставить Кипрос на растерзание стервятникам, которые наверняка слетятся на запах крови.

– Не так уж легко сделать могилу в скале, если нет динамита. В этой пещере сухо, в ней нет ни одного отверстия, кроме того хода из первого грота, по которому мы пришли. Если мы завалим камнями этот проход, ее убежище станет для нее вполне достойной могилой.

Два часа спустя дело было сделано, и друзья уже стояли в сумеречном свете только нарождающегося дня на той самой тропинке, по которой убежали убийцы. О том, чтобы вернуться наверх тем же путем, каким Морозини и Адальбер попали сюда, и речи не было: предприятие могло оказаться слишком рискованным, да и торопиться теперь было некуда. Они пошли по тропинке. Казалось, она должна совсем затеряться среди обломков горной породы, но, дойдя до конца тропы, они обнаружили маленький изогнутый туннель, выходящий в гуще кустарников на одну из узких лесенок, соединявших три уступа Иродова дворца. Оттуда до места, где они разбили лагерь, было уже совсем недалеко. Друзья отвязали веревку и занялись своими обычными утренними делами: умылись и стали готовить завтрак. Когда в воздухе распространился аромат свежеприготовленного кофе, у каждого из них кольнуло в сердце: они сразу же вспомнили о той, которая больше никогда не придет сюда и не попросит угостить ее чашечкой любимого напитка.