Выражение монашеского опыта - Исихаст Старец Иосиф - Страница 28

Это божественный обмен, в котором человек — если вытерпит искушения и, подвизаясь, не оставит своего пути — меняет вещество на невещественность…

Поэтому бегите вслед за Небесным Женихом, серны моего Иисуса! Обоняйте мысленное миро. Сделайте вашу жизнь, душу и тело благоухающими чистотой и девством. Я не знаю ничего другого, что было бы так угодно сладкому Иисусу и Пречистой Его Матери, как чистота и девство. И если кто‑то хочет насладиться Их великой любовью, пусть позаботится о том, чтобы очистить, освятить душу и тело. И так он получит всякое небесное благо.

Теперь я объясню вам, что имеется в виду под выражением «прерывание молитвы», когда в человеке умножится благодать.

Благодать делания уподобляется сиянию звезд, просвещения — полнолунию, а совершенная благодать созерцания — полуденному солнцу, проходящему по небосводу. Поскольку отцы разделили духовное жительство на три чина.

Итак, когда благодать умножится в человеке и он узнает все написанное, как мы сказали, то приобретает великую простоту; ум его расширяется, приобретая огромную вместительность. И как вкусила ты оную каплю благодати, когда к тебе пришла великая радость и веселие, так она снова приходит, когда ум находится в молитве. Но сильно, как тонкое дуновение, как бурное благоуханное дыхание. И переполняет все тело, и прерывается молитва. Замирают члены. И только ум созерцает в ослепительном свете. Совершается соединение Бога и человека. Он не может сам себя отделить. Как железо. Прежде чем его поместят в огонь, оно называется железом. Когда же накалится и покраснеет, то делается единым с огнем. Или как воск, который, приблизившись к огню, тает, не может остаться в своем естестве.

Только когда пройдет созерцание, он снова возвращается в свое естество. Тогда как пребывая в созерцании, он другой и из другого. Весь полностью соединяется с Богом. Не думает о том, что у него есть тело и жилище. Весь воспаряет. Без тела восходит на небо!

Воистину велико это таинство. Ибо человек видит то, о чем язык человеческий не может рассказать.

И когда проходит это созерцание, он пребывает в таком смирении, что плачет, как малое дитя, о том, что Господь дает ему это, хотя он не делает ничего. И у него появляется такое самопознание, что, если его спросишь, он считает себя самым убогим, недостойным того, чтобы существовать на свете.

И до тех пор, пока он так думает, Тот дает ему еще больше.

— Достаточно! — взывает он к Богу.

А благодать умножается еще. Он становится сыном Царя.

И если скажешь:

— Чье то, что на тебе?

— Господа моего, — говорит он.

— А хлеб и другая пища, которую ты ешь?

— Господа моего.

— А деньги, которые носишь с собой?

— Господа моего.

— А что у тебя свое?

— Ничего.

Я земля, я грязь, я пыль.

Ты меня поднимаешь — я поднимаюсь.

Бросаешь меня — падаю.

Возносишь меня — лечу.

Кидаешь меня — ударяюсь.

Естество мое — ничто.

Он говорит это ненасытно. А что есть это «ничто»? Это то, что было ничем, прежде чем Бог сотворил небо и землю.

Итак, это начало нашего существа. А наше смешение и происхождение — брение. А наша сила? Божественное дуновение, дыхание Божие.

Итак, возьми, Боже, Рачителю желаний и Творче всякого блага, возьми божественное дуновение, которое Ты вдохнул в наше лицо, и мы получили дух жизни — и мы снова превратимся в брение.

Итак, что ты имеешь, гордый человек, егоже неси приял? Аще же и приял, что хвалишися, яко не прием? [91] Познай, смиренная душа, своего Благодетеля и смотри не присваивай чужое — принадлежащее Богу как собственные подвиги. Познай, окаянная, свое существо, осознай свое происхождение. Не забывай, что ты здесь чужая, и все — чужое! И если дал тебе сладкий благодетель Бог, воздай Ему чистой совестью свое от своего, «Твоя от Твоих».

Если ты поднялся на небеса, и видел ангельские естества, и слышал гласы божественных сил, если богословствуешь и учишь, если победил козни бесовские, если пишешь, и говоришь, и делаешь, все это — дар Божий.

Итак, скажи Господу твоему: «Прими, дыхание мое сладкое, Иисусе мой, „Твоя от Твоих“!» И тогда, ах! тогда, о душа моя! Что предстоит тебе увидеть, когда откроются сокровища Божии, и Он тебе скажет: «Прими, сын мой, всё, ибо ты показал себя верным и добрым кормчим»!

36 «Круговая молитва в сердце никогда не боится прелести»

Живущий на небесах Бог и Господь всех, подающий нам дыхание, и жизнь, и всё и всегда пекущийся о нашем спасении, — Он да пошлет в ваши святые души дух утешения, ум же ваш да просветится, как просветились ученики нашего Спасителя, да озарит же свет Его божественного сияния всего духовного разумнотварного человека, да воспламенится же все ваше сердце божественной любовью, как у Клеопы, и взыграет, зачав и получив извещение о зачатии нового Адама, да истлеет же до конца ветхий со всеми его страстями, и тогда каждое мгновение, всегда будут течь слезы, как источник, изливающий сладость. Аминь.

Сегодня, чадце мое, получил твое письмо, и видел, что в нем, и даю тебе ответ на то, что ты мне пишешь.

Образ умной молитвы таков, как тебе говорит преподобная старица. Круговая молитва в сердце никогда не боится прелести. Другой или другие образы могут быть опасны, ибо к ним легко приближается мечтание и в ум входит прелесть.

Как страшна прелесть ума! И как трудноразличима!

Напишу вам немного о ней, чтобы вы знали. Потому что я был очень дерзновенным в этом и испытал все образы молитвы. Попробовал всё. Ибо когда благодать приближается к человеку, тогда ум — бесстыдная птица, как его называет авва Исаак, — хочет проникнуть во всё, попробовать всё. Начинает от создания Адама и заканчивает глубинами и высотами, так что если Бог не положит ему предел, он не вернется назад.

Итак, этот образ сердечной молитвы есть образ делания, который мы применяем, чтобы удержать ум в сердце. И когда умножится благодать, она восхищает ум в созерцание, и сердце пылает от божественной любви, и весь человек горит от любви. Тогда ум оказывается совершенно соединившимся с Богом. Пресуществляется и тает, как тает воск, когда приближается к огню, или, как железо, уподобляется огню. И естество железа не изменяется, но когда оно находится в огне, бывает единым с огнем, а когда накал уменьшится, возвращается снова к своей естественной твердости.

Это называется созерцанием. И в уме царствует тишина, и умиротворяется все тело. Тогда молящийся молится своими словами и импровизированными молитвами и восходит к созерцанию, не заключая ум в сердце.

Ибо умная молитва совершается для того, чтобы пришла благодать.

Когда есть благодать, ум не парит. А когда ум стоит на одном месте, он применяет все виды молитвы, пробует всё.

Итак, способ, который применяют те, о которых ты мне рассказала, — это не прелесть, однако легко переходит в прелесть. Ибо ум их прост, не очищен и принимает мечтания за созерцание.

Например, на берегу моря есть источник, источающий чистую воду. Внезапно поднимается буря, и море заливает берег, и морская вода взбаламучивает наш маленький источник. А теперь попробуй, какая бы способная ты ни была, очистить воду источника от морской воды! Подобное происходит в уме.

И будь внимательна к тому, что я говорю.

Бесы — это духи. Итак, они сродны и подобны нашему собственному духу, уму. А ум, будучи кормильцем души, — поскольку он приносит всякое представление умного движения и мысль в сердце, а сердце его очищает и дает разуму, — ум, таким образом, обманывается по примеру источника. То есть нечистый дух воровским способом помутняет ум, и он дает это, как ему свойственно, по своему обыкновению, сердцу. И если сердце не чисто, оно замутненным дает это разуму. И тогда помрачается душа. И после этого вместо созерцаний постоянно принимает мечтания. И таким образом возникли все прелести и появились ереси.