По воле богов (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 27

   - Конечно, брат.

   Ты можешь начинать обряд.

   Девушка скинула плащ, под которым оказалась почти прозрачная рубашка, под которой легко угадывались контуры девичьего тела. Энцолор скинул с плеча мешок, который принес с собой. Достал оттуда тонкий ковер, вытканный древними символами, расстелил его на траве и указал на него Арману и Эль.

   - Вы на колени встаньте, друг напротив друга.

   Сестра, держи за руку правую супруга.

   Ты будешь первой, так смешаем кровь.

   Потом Арман. Смягчим твой яд его горячей кровью.

   Ну, с помощью Луны и истинной любовью...

   Вампир, обмакнул пальцы в сосуд с красноватой жидкостью и начертал на груди девушки и юноши руны, произнес ритуальную фразу на таком же древнем языке, на каком были вытканы символы, и подал сестре нож и чашу. Она с трепетом приняла и то, и другое.

   - Мой брат, а если опьянею и наброшусь?

   - Коль любишь так, как мне сказала,

   себя ты сдержишь. Но, чтобы знала,

   От вас не отойду и подстрахую.

   Эль взглянула в глаза Армана, и он подбодрил ее улыбкой. Девушка, выдохнула, задержала дыхание, чтобы запах человеческой крови не проник в сознание. Тщетная попытка, но она боялась причинить вред молодому князю. А он не боялся. Полностью верил ей. Сверкнуло в лунном свете лезвие, и горячая алая кровь юноши потекла в чашу. И вновь Энцолор прошептал непонятные слова. Эльмина подняла на Армана глаза, в глубине которых появились красные искорки. Затем поднесла чашу к губам. Первый глоток она делала осторожно, а после жадно осушила чашу. Хотела облизать губы, но брат остановил. Она опустила голову, чувствуя, как первобытный голод течет по венам, как меняет ее тело. Запретная человеческая кровь! Что может быть слаще? Вампирша посмотрела на человеческого мужчину совершенно безумными глазами, встретилась с бездонной синевой его взгляда и застонала. Чаша полетела на землю.

   - Я зло ему не причиню.

   Как можно выпить жизнь свою?

   И пусть она течет не в моем теле,

   но он и жизнь моя - одно на самом деле.

   - Горжусь тобой, малышка Эль.

   Арман, пришел и твой черед теперь.

   Девушка протянула возлюбленному правую руку, Энц подал нож и чашу. Арман некоторое время смотрел на изящную ручку своей невесты, с ужасом думая о том, что полоснуть по ней ножом настоящее святотатство. Но от него ждали именно этого, и юноша решился. Он действовал умело, потому нож разрезал кожу практически безболезненно. Кровь девушки оказалась тягучей и слишком темной. В сумраке она казалась черной. Чаша наполнилась, и Эль хотела убрать руку, но князь не выпустил прохладные пальчики. Арман поднес чашу к губам, не содрогаясь от страха или омерзения, их он не чувствовал. Энцолор поднял взгляд к луне и зашептал то ли молитву, то ли заклинание. И продолжал до тех пор, пока чаша не опустела, и юноша не поставил ее на землю. Несколько мгновений он продолжал смотреть на Эль, замершую в тревоге. Энцолор тоже с тревогой наблюдал за Арманом.

   Князь вдруг побледнел, мотнул головой, затем еще раз и потер глаза. С тихим стоном он откинулся назад, и молодое сильное тело выгнулось от сотрясавших его конвульсий.

   - Энц, что с моим любимым?

   Он умирает, брат?!

   Энцолор нагнулся над молодым князем Монтери, осторожно раздвинул ему губы, заглянул в глаза и улыбнулся.

   - Готов,

   Не надо слез, Эльмина.

   - К чему? Он жив? Арман!

   Вместо ответа Энц помог юноше снова сесть. Арман открыл глаза, и Эльмина ахнула, глядя в рубиновые огоньки в глазах возлюбленного. Юноша глубоко втянул носом, удивленно оглянулся.

   - Я столько запахов не чуял никогда.

   - Целуйтесь же, очистите уста.

   Остатки крови поглотите,

   прикосновеньем губ себя свяжите.

   Энцолор смотрел с мягкой улыбкой на сестру и ее возлюбленного, несмело потянувшихся друг к другу. Арман приоткрыл губы, и Эль увидела, как заострились его клыки, став заметно больше остальных зубов. Больше она ничего не думала. Губы Армана, ставшие сейчас чуть холодней прежнего, захватили ее в плен, выпивая остатки собственной крови с ее губ и отдавая ей последние капли собственной крови девушки.

   - Кровавая Луна, тебя в свидетели я призываю.

   Свершен обряд по правилам твоим.

   Спустись с небес и подтверди союз сиянием своим.

   Произнес Энцолор, и луна в небе вдруг стала алой. Она словно выросла, стала ближе. Красноватое сияние разлилось по поляне, окутало юношу и девушку, сжалось так, что казалось алым панцирем вокруг них, и проникло в тела.

   - Свершилось! Отныне муж и вы и жена.

   Признала вас Кровавая Луна.

   Теперь оставлю вас наедине.

   Свидетели дальнейшего излишни.

   К утру отступят чары, что даровала кровь вампиров,

   и все вернется на свои места.

   Так пойте ж страсти песнь, влюбленные уста.

   Прощайте и сладчайшей ночи.

   Когда он покинул поляну, юные супруги даже не заметили, поглощенные только друг другом. Арман осторожно погладил плечи возлюбленной, и ее рубашка скользнула вниз, обнажая еще никем не тронутое тело. Эль доверчиво посмотрела ему в глаза, смущенно улыбнулась, и молодой муж бережно уложил ее на спину, завладел губами, и время исчезло. Исчезла вселенная, растаял под покровом целый мир. И лишь двое влюбленных, зажигающие друг в друге страсть остались на маленькой полянке, озаренной серебристым лунным светом. Их стоны сплетались и возносились к той, что соединила две любящие души и защитила от случайных глаз.

   - Нет нас по одному, лишь только МЫ теперь.

   Арман и трепетная Эль.

   - Эль и Арман,

   Любимый муж, ты вечный мой дурман.

   - Люблю тебя, жена моя.

   - Мой муж, и я люблю тебя.

   * * *

   Рассвет застал юных супругов все еще в объятьях друг друга. Разгоряченные и задыхающиеся они упали на мягкую траву, целуя припухшие от бесконечных ласк губы. Арман прижал к себе Эль, и девушка удобно устроила голову на его плече. Чуть прохладный ветер приятно овивал их своим свежим дыханием.

   На личико вампирши неожиданно набежала тень. Она приподнялась на локте и заглянула в счастливые глаза своего супруга.

   - Любимый, не ругай меня,

   но я должна тебя покинуть

   и вскорости вернуться во дворец.

   Туда прибудет поутру отец.

   Поведать о коварстве мне придется,

   того, кому он сердцем доверял.

   Кузен в намереньях уже его предал.

   - Кузен?

   - Мой средний брат.

   Он мне не брат, как оказалось.

   И долго тайна та от всех скрывалась.

   Но вот открылось все,

   и Элион, пылая жаждой мести и обидой,

   задумал он убить того,

   кто с малых лет ему отцом считался.

   Неблагодарным оказался

   кузен мой Элион.

   - И он еще в тебя влюблен!

   Нет, Эль, я не пущу тебя!