Поцелуй бабочки - Уэстон Софи - Страница 21

Он перекинулся прощальными словами с Харальдсенами так непринужденно, что они даже не заметили ее угнетенного состояния. Лизе стоило усилий, чтобы вежливо сказать "до свидания", затем они с Николаем отправились собирать мебель после пикника.

– Так темно, – удивилась Лиза, когда они нырнули со света в гущу деревьев.

Николай достал из кармана фонарик.

– Я все-таки опытный путешественник.

В доказательство своих слов он расторопно собрал вещи, нагрузив себя, словно мул. Лиза несла всего-навсего ведерко для охлаждения вина и фонарик, которым освещала дорогу.

Неожиданно ее каблук подвернулся, и она пошатнулась.

Николай успел подхватить ее.

Его руки обжигали даже сквозь жакет. Лиза чувствовала биение его пульса. Если наклонить голову, то она окажется на его плече, а если поднять взгляд... Воображение Лизы пустилось в свободное плавание.

– К-как тебе это удалось? – с запинкой спросила она. – Ты так нагружен.

Голос Николая немного дрожал.

– Быстрая реакция.

– О!

Неужели я жду его поцелуя! Невероятно!

Лиза взяла себя в руки.

– Надеюсь, ты не сломал орхидеи. – Это была жалкая попытка перевести все в шутку.

Она высвободилась из его рук и, сняв туфли, пошла вперед. Николай покорно последовал за ней.

Они молча возвратились к машине.

Молчание продолжалось, пока они ехали по пригороду Лондона. Шел дождь, и все вокруг таинственно мерцало.

– Такое впечатление, словно мы пробираемся сквозь джунгли, – сказала Лиза и непроизвольно спросила:

– Ты ведь скоро туда вернешься? Николай бросил на нее быстрый взгляд.

– Возможно, если найдутся люди, которые спонсируют экспедицию.

– Тебе нужен спонсор? Я думала...

– Ты думала, я очень богат, – почти враждебно сказал он. – Считала, что я собираю друзей и направляюсь на охоту в джунгли.

– Нет, – сказала Лиза, ошеломленная его резкостью.

– Мои исследования – это не хобби. Я зарабатываю себе этим на жизнь. О, естественно, моя семья богата. По бумагам мы, без сомнения, миллионеры. Но это моя семья, а не я.

– Я не имела в виду...

Он не обратил внимания на ее слабый протест.

– Большая часть состояния – это земля, дома, картины, мебель. Если я не хочу питаться мебелью, мне нужно работать. А это предполагает полевую работу, написание статей и чтение лекций. – Он говорил раздраженно. – Над этим нельзя глумиться, даже тем, кто преувеличивает роль денег в этом мире.

Они приблизились к дорожным огням. Их машина была единственной на пустынной улице. Он сузил от света глаза и спокойно сказал:

– Как ты относишься к работе и к деньгам? Лиза уже почти решила не отвечать ему, но было что-то в этой темноте, пустынности улицы, что делало откровенность неизбежной.

– Я уже однажды говорила тебе: люди, когда оказываются на грани выживания, очень много говорят о деньгах.

Наступила тишина, затем Николай спросил:

– На грани выживания? А ты?

– О, я сейчас лицо, субсидирующее политические мероприятия, – хмыкнула Лиза. – Когда я росла, все обстояло совсем иначе.

– Иначе – это как?

И Лиза рассказала ему то, чего не рассказывала никому, даже Терри.

– Когда я росла, не было ничего, – сонно заговорила она. – Ни денег. Ни постоянного дома. Только череда сменяющихся наемных комнат. Ни друзей, потому что мы все время переезжали. Не лучшее образование – по тем же причинам. Может, это происходило из-за того... – Она резко оборвала свою исповедь.

Николай был спокоен.

– Из-за чего?.. – спросил он.

Лиза глубоко вздохнула.

– Из-за того, что у Кит был трудный период в жизни.

– Кто такая Кит? – Его голос был очень мягким. Словно она была пугливым диким зверьком и он не хотел ее встревожить, подумала Лиза. Она улыбнулась. В теплом коконе машины, скользя по спокойным улицам, она почти забыла о своем недоверии.

– Кит моя младшая сестра. Ей поставили диагноз – потеря аппетита, – когда ей было тринадцать. Сейчас ей двадцать. Врачи говорят, что ей не становится лучше, но мы сохраняем надежду.

Николай кивнул головой, словно был знаком с подобными заботами.

– По любому поводу у нее происходит эмоциональный сбой. Но никогда не было такого ужасного, как в первый раз. – Лиза вздохнула, затем сказала со странной, ошеломившей ее саму откровенностью:

– Порой мне кажется, что мама догадывается, с чего все началось. Теперь Кит постоянно уходит от любой проблемы в свою болезнь.

– У меня есть друг, который работает с подобными болезнями. Это должно быть трудно для семьи. – Он быстро взглянул на нее. – Как другие члены семьи реагируют на ее поведение?

– Я же говорила тебе, Кит, я и мама – это вся моя семья.

– Твой отец умер?

Лизу передернуло.

– Не думаю. Он бросил нас, когда я была ребенком.

– Но – поддержка? Деньги, если нет ничего другого? Ты не пыталась связаться с ним?

– Ты думаешь, мужчина пришел бы и помог. -Лиза покачала головой. – На мужчин надеяться нельзя. Не желаю, чтобы мужчина выбирал за меня стиль моей жизни. Моя мама терпела, приноравливалась, когда мы были маленькие. Но сейчас это уже не обязательно, я могу содержать свою семью.

Николай молчал.

– Я независима, и мне нравится это. – Она посмотрела на него с некоторым вызовом. – Единственный путь для современной девушки. Ты свободна, не отчитываешься ни перед кем.

Они ехали на север, все быстрее и быстрее.

– Деревья и сады, – неожиданно сказала она. -Сразу видно, где живут богатые люди. Широкие улицы, обилие деревьев и дома с садами.

Его голос был суров.

– Поэтому ты переехала к Татьяне? Чтобы жить богатой жизнью, с садом? Лиза промолчала.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Они приехали в Ноттинг-Хилл. Он остановил машину и отключил фары. Внутри машины сразу же образовалась мгла. Он казался ошеломляюще близко, совсем рядом, она ощущала его, слышала теплое дыхание – слишком громкое в пространстве автомобиля.

Лиза облизнула неожиданно высохшие губы.

– С-спокойной ночи.

Это прозвучало ужасающе робко.

Николай повернулся и взглянул на нее.

– А может быть, не надо прощаться?

Молчание было гнетущим. Лиза не знала, что сказать.

Тихие улицы были здесь еще темнее. Она не видела выражения его лица, едва могла разглядеть контуры фигуры.

Он вдруг задвигался, и, случайно или преднамеренно, его рука коснулась ее обнаженной руки. Лиза задохнулась.

– Я здесь, – нежно сказал он.

Словно во сне, Лиза позволила ему вынести себя из машины и на руках донести до квартиры, где он жил. Лиза не чувствовала холодного ночного воздуха, только ощущала жар его рук на своей спине.

Она думала: Это ждало нас с того самого дня, как мы встретились.

Он ничего не сказал, даже когда они вошли в дом и он включил лампу. Комната была обставлена старинной мебелью. Она огляделась. Создавалось впечатление, что книги и бумаги лежат повсюду. За лампой была стена, увешанная картинами. Слишком много картин. Слишком много антиквариата. Слишком богато.

– Мы такие разные, – сказала она.

– Я мужчина. Ты женщина. Обычно это считается неплохим началом.

Лиза не улыбнулась. Было время, когда она отвечала на шутки мужчин, но сейчас ей было не до шуток. Она дрожала.

Лиза не хотела, чтобы он заметил это. Она отошла от него и начала невидящими глазами рассматривать содержимое книжного шкафа.

– Я обычно так не поступаю.

– Как именно? – в его тоне слышалась улыбка. Лиза пристально смотрела на кожаный переплет поэм Браунинга.

– Не занимаюсь любовью с незнакомцем, – горько сказала она. – Почти незнакомцем.

Николай, не отвечая, подошел к ней сзади. Она видела его отражение в стекле книжного шкафа. Он наклонил голову, и Лиза напряглась, но он не поцеловал ее. Вместо этого он покачал головой, словно ласкал воздух над ее обнаженным плечом. Тело Лизы сжалось от вожделения.

– Ты хочешь домой?

Это был ее шанс. Если она скажет "да", то совершит ошибку.