Виктория и Альберт - Энтони Эвелин - Страница 12

Люди всегда завидуют великим личностям и пытаются как-то их принизить… Что вы едите и что носите, кому оказываете честь своей дружбой – все это неизменно интересует тысячи людей, которые никогда вас не видели, и наверное, так и не увидят…

Но самое главное для них – кого вы любите и кому оказываете честь стать вашим мужем. Об этом непременно хотят знать ваши подданные. Муж королевы Англии должен обязательно получить одобрение народа Англии, потому что он будет ближе всех к самой важной персоне страны. И станет отцом будущего короля Англии. Мадам, если вы сможете принять подобную точку зрения, тогда не станете так сильно злиться на «Таймc».

– Я понимаю все, о чем вы мне толкуете, – подтвердила Виктория, – но я по-прежнему считаю, что была допущена слишком большая вольность. Что же касается «Таймc», то вы можете простить эту наглую статью, если хотите, но я им никогда не прошу этого. Если я – королева, лорд М., – она взглянула ему прямо в лицо и похлопала рукой по его рукаву, – и если я нахожусь наверху социальной лестницы, то ко мне должны относиться с уважением вдвойне. Все люди имеют право на личную жизнь. Я не желаю знать всех подробностей личной жизни тех, кто ежедневно общается со мной, и требую, чтобы ко мне относились соответственно. Они могут интересоваться и спекулировать слухами как им заблагорассудится, но я постараюсь, чтобы они никогда ничего не знали наверняка!

Лорд Мельбурн понимал, что бесполезно продолжать спорить с королевой. Конечно, ее реакция на эти нападки не совсем верна, она напрасно злилась, но, черт побери, кто посмеет осуждать ее за это…

– Раз уж мы коснулись этого, – донесся до Мельбурна голос Виктории. Он увидел, что она встала с кресла и отошла к окну. Королева не смотрела на него, но почувствовав, что он тоже начал вставать, быстро продолжила: – Дорогой лорд Мельбурн, не поднимайтесь. Вы же знаете, что, когда мы одни, мне хочется, чтобы вы чувствовали себя как дома. Оставайтесь в кресле, а я стану прохаживаться по комнате. Это помогает мне думать. Так вот, к вопросу о моем браке. Я получила еще одно письмо от моего дядюшки Леопольда.

– Вот как? – осторожно промолвил Мельбурн. Он терпеть не мог Леопольда и считал его пустозвоном, который продолжает спекулировать на имени своей умершей жены. Лорд со злостью подумал, что тот продолжает лезть не в свое дело и надоедает королеве этими проклятыми письмами, полными советов, которые ей вовсе не нужны. – И что же он пишет, мадам?

– Это весьма приятное письмо, – сказала ему королева. – Он расспрашивает меня обо всем. Мне, признаться, не нравится чрезмерный интерес моего милого дядюшки к государственным делам. Так трудно отвечать ему, чтобы не сообщать никаких новостей… но не в этом дело. Он желает, чтобы мои кузены Эрнест и Альберт приехали в Англию!

Она повернулась и посмотрела на Мельбурна. Бледный солнечный свет струился из окна на крохотную прямую фигурку. Мельбурн по голосу определил, что она раздражена.

– Вы же знаете, что мой дядюшка, насколько я помню, всегда желал, чтобы я вышла замуж за одного из них.

«Виктория выйдет замуж за Эрнеста или Альберта».

– Когда я была ребенком и мы много времени проводили в доме в Клермонте, где жил мой дядюшка, до того как отправился в Бельгию, они с мамой постоянно обсуждали эту проблему. Мне кажется, что я даже соглашалась с этим, особо не задумываясь. Но сейчас, лорд М., я не уверена в этом!

Мельбурну стало стыдно, когда его сердце встрепенулось от облегчения. Он на миг усомнился, не отразились ли его чувства на лице и не смогла ли девушка прочитать их. Наверное, нет, вскоре успокоился он.

Подобно всем молодым людям Виктория не обращала внимания на реакцию собеседника.

– Это так естественно, – согласился он. – Мадам, вы только что взошли на трон, и жизнь открывается перед вами во всей полноте. Наверное, вам слишком рано ограничивать свою свободу замужеством и детьми?

– Как вы все правильно поняли!

Виктория поспешила к нему и уселась в кресло рядом с ним. Ее рука снова очутилась в его руке. Он с радостью подумал, что может утешить ее, и даже слегка пожал ей руку. Королева с благодарностью ответила ему теплым пожатием.

– Я еще не хочу выходить замуж, – сказала она. – Одно дело, пока ты еще ребенок. Все воспринимается как должное, когда не осознаешь, какие последствия это влечет за собой… Если бы я не любила своего дядюшку Леопольда, то сказала бы ему, что нечестно с его стороны ловить меня на слове, которое лично я ему никогда не давала. Это сделала мама. А он забрасывает меня письмами об этом, когда я еще и года не была королевой.

– Честно или нет поступает ваш дядюшка, мадам, но он может только приставать к вам, – улыбнулся Мельбурн. – Решать будете вы. И, черт меня побери, почему вы должны выходить замуж, если еще не готовы к этому? Сначала немного насладитесь жизнью. Подумайте, какие балы и приемы вы можете устраивать! И какое это будет веселье, если рядом с вами не будет мужа, с которым придется танцевать все танцы! Вы даже иногда сможете оказать мне честь и потанцевать со мной.

Виктория засмеялась, и Мельбурн снова подумал, какой у нее заразительный смех, хотя некоторые считали, что она смеется излишне громко и при этом слишком сильно показывая зубы, и у нее некрасиво обнажаются десны. Он же находил ее смех весьма привлекательным.

– Иногда оказать вам честь? Смотрите, милорд, вам может представиться возможность открывать со мной первый бал, но вы только подумайте, что напишут об этом в «Таймc». А как это будет весело! В детстве у меня было так мало праздников. Мама постоянно ссорилась с королем Вильгельмом и убегала в Клермонт, чтобы вволю злиться в деревне, или же не выходила из Кенсингтона. Теперь у меня есть этот чудесный дворец, заново декорированный после ремонта, и у меня много денег! – Королева засмеялась и захлопала в ладоши. – Мне кажется, что у нас слишком долго продолжался траур, а кроме того, в июне состоится коронация и следует начать к этому готовиться. Я должна устроить бал!

– Мне тоже так кажется, – согласился Мельбурн. – Если мне позволено вам советовать, мадам, то братьев Эрнеста и Альберта было бы неплохо заставить остудить свой пыл и некоторое время подождать руки королевы Англии. И это только в том случае, если она все же сделает свой выбор.

– Правильно! – кивнула Виктория. – Слава богу, все решено. Дорогой лорд М., что бы я стала делать без вас? Вы обязательно оставайтесь на чай, и я просмотрю все бумаги, которые вы хотите, чтобы я подписала. Затем настанет время переодеваться к ужину, и я надеюсь, что вы, как всегда, будете сидеть за столом рядом со мной.

Глава 4

Новый год правления молодой королевы перевалил ужасную зиму и перешел в раннюю английскую весну. Высокие окна обновленного Букингемского дворца теперь ночи напролет сверкали огнями, на улицу доносилась музыка, а на рассвете длинная вереница карет и экипажей развозила леди и джентльменов в роскошных вечерних туалетах по домам. Иногда королева Англии в меховом манто выходила на крышу дворца со своими придворными леди, чтобы понаблюдать за восходом солнца над Лондоном, перед тем как лечь спать.

Траур был снят, и королевские гардеробы заполнили шелка и атласы всевозможных цветов и оттенков. Алые наряды с отделкой горностаем предназначались для торжественных случаев. Дожидались своего часа ленты и звезды различных орденов. Виктория более всего предпочитала орден Подвязки. Ей так нравилась синяя лента. Были открыты сундучки и ларцы с драгоценностями – тиарами и ожерельями, поясами и корсажами. Большинство украшений оказались слишком массивными для хрупкой фигурки королевы. Это было поистине бесценное наследие столетий правления монархии, чего стоила одна знаменитая нитка жемчуга, которая когда-то принадлежала бедняге Марии, королеве шотландской, и которую восставшие лорды продали ее сопернице, жадной Елизавете… Виктория приказала часть украшений переделать, наиболее легкие и изящные отобрала, чтобы носить в неофициальной обстановке, а остальное велела убрать на хранение.