Валентина - Энтони Эвелин - Страница 15

Он бросил взгляд на противоположную сторону стола, где сидел ее муж, наблюдавший за тем, как у него под носом соблазняют собственную жену, и мысленно наградил его весьма нелестным эпитетом. Его раздражали все эти проклятые поляки со своими проклятыми бабами, ложащимися под французов, как девственницы-мученицы под римские мечи. Им уже повезло в том, что они находятся под защитой Франции и имеют возможность сражаться бок о бок с самыми доблестными в мире солдатами под знаменами самого великого из них. Все они должны радоваться, если на них обратит свое благосклонное внимание французский офицер. И кого они хотят одурачить, ведя свои идиотские игры? Мюрата? Мюрата, выросшего с самых низов Революционной армии до короля неаполитанского, ставшего зятем Наполеона?

Он захотел встать и сказать им всем, что он думает о них, об их наглости, однако из озорства решил все же продолжить интригу. Эта графиня была действительно прелестна, и ему страшно хотелось затянуть ее к себе в кровать и проучить как следует, чтобы она не пыталась шутить с Иоахимом Мюратом. Он не имел ничего против того, что она старается его соблазнить. Если она выдержит последнее испытание, то он, пожалуй, согласится быть соблазненным. Только на одну ночь и на его условиях.

– Хорошо, моя прекрасная госпожа. Вы дадите мне свой ответ позже.

Вскоре после этого Валентина поднялась, и гости последовали за ней в большую гостиную. Это была красивая, хорошо спланированная комната, обставленная французской мебелью, в которой находились фортепиано и арфа. В то время было заведено развлекать гостей после ужина музыкой, и граф пригласил молодого музыканта. Он подошел к Валентине и уселся рядом с ней, Мюрату было предложено почетное место рядом с хозяйкой дома, но он терпеть не мог музыку и собирался просто закрыть глаза и немного подремать, пока все не кончится.

– Ну что? – спросил граф. – Вам удалось кое-чего достичь, а?

– Он пригласил меня поужинать с ним. – Графиня не могла поднять глаза.

– Превосходно. Как я понимаю, это произойдет сегодня. Мне пару раз намекали, чтобы я не путался под ногами. Вы приняли его приглашение?

– Пока еще нет, – сказала она. – Уходите, он приближается сюда.

– Вам надо пойти, – тихо приказал ей граф. – Второй раз он не пригласит вас и не простит отказа. Или вы сегодня идете с ним, или же ваша сестра погибнет. А, сир, позвольте мне приводить вас к вашему месту. Надеюсь, что наше скромное представление развлечет вас.

– Ну а как же иначе, – ответил Мюрат. Он галантно поклонился в сторону Валентины. – У самой прекрасной хозяйки в городе и готового на всевозможные услуги хозяина. – Он заметил, как поморщился при этих словах граф, но невозмутимо продолжал: – Великолепное угощение и чудесная музыка. Я просто в восторге, мой дорогой граф. Вы слишком великодушны ко мне. Но не могу ли я попросить вас о небольшой снисходительности? Вы не позволите мне удалиться через час? Мне на рассвете необходимо быть у императора, а он терпеть не может невыспавшихся физиономий. Смертельно не хочется покидать вас, но через час я буду вынужден сделать это. – И он многозначительно улыбнулся.

– Вы подумали над моим предложением? – прошептал Мюрат, когда начался концерт. – Ведь вы же согласны, правда? Вы не можете отказать мне?

– Нет, не могу, – сказала Валентина. – Я поужинаю с вами, сир. Я не могу отказать самому храброму солдату Франции.

Он сжал ее руку.

– Не Франции, мадам, – поправил он ее, – а мира.

Спустя пять минут он мирно дремал, пока в комнате раздавались звуки фортепианной музыки. Через час граф подал знак закончить концерт, маршал проснулся, сделав вид, что бодрствовал все это время. Он прошептал Валентине, что хотел бы перед отъездом посмотреть их сад. Она извинилась перед гостями, и они вышли через застекленные двери музыкальной гостиной прямо в сад. Под луной этот сад представлял великолепное зрелище. Она остановилась на ступенях, Мюрат подошел к ней и взял за руку.

– Пройдемте вниз, мадам, я хочу немного погулять.

Она чувствовала, что он собирается делать, и когда он коснулся ее, вся напряглась. Его губы прижались к ее губам, она ощутила горячий вкус его поцелуя, почувствовала, как своими настойчивыми губами он пытается заставить ее приоткрыть рот. Но он неожиданно отпустил ее, отступил и слегка поклонился.

– Через час я пришлю за вами карету, – сказал он. – Я буду ждать вас, мадам. А теперь нам следует вернуться и попрощаться на виду у всех. Я особенно благодарен вашему мужу.

Через несколько минут все разъехались, и, не поговорив с мужем, Валентина взбежала наверх в свою комнату. Яна уже ждала ее.

– Сейчас я приготовлю вам что-нибудь горячее, мадам, – сказала она. – У вас такой усталый вид. Слава Богу, гости разъехались сегодня рано. – Она стала готовить для своей госпожи ночную рубашку, что-то бормоча про себя. По ее мнению, графиня была не в состоянии давать званые вечера и заставлять себя пить, есть и развлекать гостей. После такого тяжелого дня, после того, что ей пришлось пережить накануне, ей следовало бы целый день провести в постели.

– Я ухожу, – сказала Валентина. Она подошла к туалетному столику и села. Взглянув на свое отражение и поддавшись какому-то непонятному побуждению, стерла румяна. Даже при мягком свете свечей они делали ее лицо неестественным и вульгарным.

– Уходите? Мадам, но вам нельзя! Вам необходимо отдохнуть!

– Это королевский приказ. Или полукоролевский, если считать Неаполь королевством. У меня ужин с маршалом Мюратом. Ты ведь не знаешь, кто это, Яна? Нет, думаю, что не знаешь. Это великий человек, очень известный воин и еще он женат на сестре императора Наполеона. Это он прислал мне белые розы.

Яна не сразу ответила. Она не была дурочкой и прекрасно понимала, что значит приглашение дамы на ужин без сопровождения супруга. А было совершенно очевидно, что господин, приславший цветы ее хозяйке, не приглашал на ужин графа.

– А он вам нравится, мадам? Он красивый?

– Да, очень, – безо всякого выражения ответила Валентина. – Остается только надеяться, что он еще и чуткий. Однако я в этом сомневаюсь. Дай мне мое синее бархатное платье, Яна, и – кружевную шаль. Мне нужно переодеться, мне не нравится, как я смотрюсь в этом.