Наемник - Энтони Эвелин - Страница 33

Он удобно устроился в кресле, раскурил сигарету. Ему нравилась музыкальная комната, потому что тут висели две прекрасные картины Вермеера и стоял великолепный немецкий клавесин, который Карл V подарил одной из своих жен. Однажды Хантли предложил Кингу открыть и попробовать инструмент. Благородный серебристый звук был настолько чист, будто и не прошло пяти веков. Кинга восхищала воздушная красота деревянного, богато украшенного ящика со струнами. Его всегда волновали произведения искусства.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы считали меня жестоким. Ведь как-никак речь идет о человеческой жизни. Но долг патриота обязывает к этому. Мы должны убрать Джексона, иначе страна будет ввергнута в анархию и гражданскую войну.

Камерон повернул голову и посмотрел на Кинга. Какое-то время он молча разглядывал его, будто у того вырос второй нос.

— Ты что, в своем уме? — сказал наконец Хантли. — О какой жалости может идти речь? Я собственноручно пристрелил бы этого мерзавца, если бы только имел шанс потом скрыться! Не говори чепухи, Эдди. Джексон должен быть уничтожен. Давай обсудим вот что. Сделав свое дело, наш снайпер получит деньги и документы, так ведь?

— Да, мы расплатимся с ним, как и обещали.

— Я вот о чем думаю, — продолжал Хантли. — А что если ему не удастся смыться, вдруг его поймают?

Лицо Кинга не дрогнуло.

— Это будет ужасно. Я тоже думал об этом. Такой оборот дела меня очень беспокоит.

— Тогда позаботься об этом, — сказал Хантли. — Как только он выстрелит, пусть кто-нибудь ему самому продырявит башку.

— Ну, если вы не против, нас это здорово обезопасит. Хотите, чтоб я все устроил?

— Ну ты же всем этим занимаешься. Давай, действуй и присылай счет. А сейчас пошли вниз. Хочу повидаться с Элизабет.

Кинг заколебался.

— Одну минуту, я сейчас приду, — сказал он.

Хантли ушел, а Кинг поднялся к себе в комнату. В сущности, причины не пойти сразу с Хантли у него не было. Просто ему вдруг захотелось побыть одному, сойти ненадолго со сцены. Он снова перебрал в памяти все детали. Кажется, он не упустил ничего, можно поздравить себя. Кинг подошел к роскошному зеркалу на стене, откинул назад свои густые волосы, пригладил их. Эдвард Фрэнсис Кинг. Он никогда не видел настоящего Кинга. С фотографии, снятой после того, как тот попал в лапы гестапо, в анфас и в профиль на него смотрело какое-то невыразительное лицо, нелепое из-за обритой головы, как у всех узников концентрационных лагерей. Кингу запомнились только его глаза. Широко открытые, с навеки застывшим в них страхом. Эдвард Фрэнсис Кинг умер еще до того, как русские освободили узников лагеря. От него остались лишь документы с фотографиями и описанием внешности и горстка пепла в крематории. Папка с документами была переправлена в КГБ. Смерть служила надежным прикрытием разведчиков, засылаемых на короткое время после войны в Западный сектор Германии. Но документы Кинга, американского гражданина, умершего от тифа незадолго до освобождения лагеря, представляли слишком большую ценность. Не было смысла использовать их ради краткосрочных операций. Воплотить в жизнь образ умершего американца выпало ему, потому что он был немного похож на Кинга и к тому же был одним из способнейших молодых разведчиков КГБ. Для его подготовки и создания условий для засылки в Соединенные Штаты под именем Эдварда Кинга потребовалось десять лет, но Москва не торопилась, когда речь шла об операции такого высокого класса. Кинг научился думать, говорить, ходить и реагировать на все, как американец. Если в нем и замечали какие-то странности, то объясняли их испытаниями, выпавшими на его долю в лагере, и долгим пребыванием во Франции. Три года подготовки прошли во Франции, где он играл роль Эдди Кинга, внедрившись в колонию послевоенных американских переселенцев и тщательно готовя почву для переезда. Наконец он был готов перебраться в Штаты, где КГБ должен был финансировать его фантастический план проникновения в реакционные правящие круги.

Журнал Кинга был крышей для шпионской сети, переправлявшей на Восток особо важную информацию о политике Соединенных Штатов. Кингу удалось завести знакомства среди влиятельных людей во всех сферах жизни. Вскоре он и сам стал влиятельным лицом, манипулировавшим по указанию Советов важными персонами. Кинг был одним из крупнейших в мире разведчиков. За пятнадцать лет он не совершил ни единой ошибки, не вызвал ни малейшего подозрения. В будущем, может быть, через поколение, когда вскроется правда, он войдет в историю как величайший разведчик двадцатого века.

Умных людей на свете хватает, но Кинг претендовал на гениальность. Хантли Камерон тоже умен, умен настолько, что понимает, какие катастрофические последствия ждут Америку, если к власти придет такой человек, как Джон Джексон. И жестокости у него хватает, раз он клюнул на туманные намеки Кинга и согласился финансировать устранение Джексона. «Устранение» было именно тем термином, каким всегда пользовался Кинг. Он был воспитанным, интеллигентным человеком и об убийстве всегда говорил в туманных выражениях. Не то что Хантли, который без зазрения совести называл вещи своими именами. В вывезенном из Германии замке под тонким руководством Эдди Кинга начинала разыгрываться блестящая операция, задуманная Политбюро. Оценка Камероном ситуации не могла не восхищать Кинга. Она совпадала с оценкой советских политологов, предсказывавших, что через два года в Америке разразится гражданская война, если президентом станет Джон Джексон. Студенческие волнения и расовые беспорядки, которые уже наблюдаются в стране, покажутся детской забавой по сравнению с хаосом и кровопролитием, к которому приведет политика Джексона. Соперником Джексона был Патрик Кейси, кандидат от Демократической партии, человек, твердо придерживающийся либеральных взглядов. Как сказал Друэ в тот вечер в парижском борделе, победа Кейси отбросит наступление коммунизма на пятьдесят лет. Вот почему Камерон поддерживал Кейси и был готов на крайние меры, вплоть до убийства, лишь бы не дать Джексону вступить в предвыборную борьбу.

И поэтому же Советы были заинтересованы в том, чтобы Джексон не только был выдвинут кандидатом на пост президента, но и победил на выборах. Кинг подошел к окну. Территория замка раскинулась, насколько хватало глаз. Особое удовольствие ему доставлял дуб, который выделялся на фоне неба — могучий, великолепный в своей мантии из зеленых листьев. Но сейчас он стоял голый, с черными ветками, растеряв на ветру листву. Кинг неожиданно подумал, что еще неделя — и он больше никогда не увидит этот дуб. Конечно, проще всего было бы пойти по кровавой стезе, проложенной убийцами Джека и Роберта Кеннеди, и убить Кейси. Да, просто, но глупо. Если убить Кейси, то из чувства вины перед демократами народ поддержит любого их кандидата. Нет, погибнет не Кейси. Убийца, вывезенный из Бейрута, направит свое оружие против другого национального героя, человека, который отказал в своем доверии Патрику Кейси, любимца цветных и бедных, кардинала Мартино Регацци. Это он умрет 17 марта на глазах миллионов американских телезрителей.