Чужой - Ахметов Фарит - Страница 4

Надежда. Имя — символ. Как это у Пушкина? «Душа ждала кого-нибудь…» И дождалась? Тогда мне показалось, что это так.

Она открыла мне дверь, небрежно затягиваясь сигаретой, и воскликнула:

— Вот это гость!

Ничуть не смущаясь моей милицейской формы и строгого выражения лица, она жестом пригласила меня пройти. На вид ей было лет двадцать пять. Внешность — ничего особенного, не сказать, чтоб красавица, но и не дурнушка. Длинные обесцвеченные волосы рассыпались по плечам. Косметики, пожалуй, было многовато. Вот и все, что осталось в памяти от той встречи.

Помню еще, как я утихомиривал ее шумную компанию. Милицию вызвала пожилая женщина из соседней квартиры, которая не могла уснуть. Их было человек шесть, на столе стояли пустые бутылки из-под водки и сухого вина. Магнитофон работал на полную мощность. Хозяйка квартиры вошла за мной и бесцеремонно села на колени к молодому человеку, который был сильно пьян.

— Чем обязаны? — еле выговорил он.

Я сказал, что час уже поздний и давно пора убавить звук, но поскольку никто из компании не пошевелился, прошел и выключил магнитофон.

— Мы у себя дома, и делаем все, что хотим! — возмутилась хозяйка, тряхнула волосами и демонстративно поцеловала парня в губы.

— А девушкам даже у себя дома вредно курить, — отпарировал я, направляясь к выходу.

— А я давно уже не девушка.

Эти слова компания поддержала шумным хохотом.

— Не возражаю, — сказал я, начиная злиться. — Это действительно ваше личное дело. А вот шуметь после одиннадцати вечера чревато штрафом, согласно постановлению горисполкома. Так что включать магнитофон не советую.

Я вышел и немного постоял у входной двери, проверяя действенность предупреждения. Магнитофон включили, но чуть слышно.

Уже сидя в патрульной машине, я подумал, что никогда в жизни не женился бы на такой развязной девице.

Но случай свел нас вновь в ДК имени Дзержинского, когда мы отмечали День советской милиции. Как она туда попала — до сих пор ума не приложу. Мы сразу узнали друг друга, но я, признаться, не ожидал, что она пригласит меня на танец.

— Удивлены? — спросила она игривым тоном.

— Самую малость, — сознался я. — Я даже не знаю вашего имени.

— Надежда, — просто сказала она, и мне это понравилось.

Я проводил ее домой и простился у подъезда довольно холодно, давая понять, что не собираюсь продолжать знакомство.

Она сказала:

— И вы даже не попросите у меня телефон?

— Даже не попрошу.

— Тогда я вам его сама оставлю.

Спустя, наверное, месяц, где-то перед Новым годом, мы задерживали группу вооруженных парней, которые подозревались в квартирных кражах. В подвале было темно, и когда я отбирал у одного из них пистолет, раздался выстрел. К счастью, пистолет оказался стартовым, но пороховые газы обожгли мне глаза. Я почувствовал адскую боль, мне помогли подняться наверх, и тут я понял, что ничего не вижу.

Еще несколько дней в больнице я с трудом различал только силуэты. Я не мог видеть, не мог читать, мне оставалось только думать.

А если бы это было боевое оружие? Я бы, конечно, погиб. Но ведь когда я шел в милицию, меня не пугало, что такое может произойти. Вот только геройскую смерть от бандитской пули я воспринял несколько отстраненно, словно меня убьют, но я буду жить. Буду? Но как? Кто-то верит в бессмертие души. Кто-то ищет продолжения жизни в детях. А я? Если бы меня убили, не осталось бы никого. Ни детей, ни жены… Даже девушки у меня нет…

Мне стало так тоскливо и одиноко, что я заплакал, как ребенок.

Я попросил медсестру набрать номер телефона. Голос у Надежды был тревожный:

— В больнице? Конечно, приду. Завтра же и приду.

Она не обманула. Она принесла с собой запах снега и мандаринов. Протягивая пакетик с фруктами, Надежда сказала:

— Это тебе от Деда Мороза.

Кажется, именно тогда мы перешли на «ты».

— Ты знаешь, а мои предки талоны отоварили, мясо получили! — поделилась она своей радостью. — Только я все равно с предками Новый год встречать не буду. С ними никакого праздника не получится.

— Что, такие скучные?

— Да нет, с ними не соскучишься. Они у меня старой закалки. Каждый вечер одно и то же: скандалы, нравоучения… Недавно у подруги переночевала, так визгу было с вагон и маленькую тележку. Хоть разворачивайся и уходи из дому. А куда? Подруга замужем…

— А друг?

— Друг — был да вышел вдруг. Но память о себе, кажется, оставил. А отец кричит: в подоле принесешь — из дома выгоню. Веселенький праздничек…

Мне стало жаль ее. Я подумал: вот человек, которому тоже плохо. Тоже одиноко. И у меня как-то само собой вырвалось:

— Как я тебя понимаю, Надежда. Выходи за меня замуж!

Она спокойно отнеслась к моему предложению, будто ждала его. И сразу заторопилась.

— Ой, чуть не забыла! Подруга звонила, просила зайти до обеда. Так я завтра приду и принесу тебе пальто.

— Пальто? Мы пойдем гулять?

— Конечно. Заодно и заявление в ЗАГС подадим. Или уже передумал?

Я не ожидал, что все произойдет так быстро, но отступать было поздно.

На следующий день в пальто с плеча ее отца (будущего тестя), еле различая окружающее, с помощью Надежды я поставил под заявлением свою подпись, которая, как мне казалось, подводит черту под моим одиночеством.

Вскоре я настоял на выписке из больницы и с головой ушел в работу. С Надеждой мы встречались очень редко. Без предварительного звонка сделать это было вообще невозможно. Я понятия не имел, где она пропадает по вечерам.

Приближался день нашего бракосочетания, и сомнения все больше одолевали меня. Я не любил Надежду, но я жалел ее и думал, что она нуждается в моей помощи. Первое время я наивно полагал, что она любит меня, по крайней мере, неравнодушна, раз не отказалась поддержать в трудную минуту.

День моего рождения совпадал с праздником Советской Армии, и я надеялся, что вечером мы встретимся. Мне удалось предупредить Надежду, и она согласилась. В этот день я ушел пораньше с работы и сразу направился к ней. Она встретила меня в вечернем платье, и я удивился такому вниманию ко мне.

— Привет! Ты чего так рано?

— Праздник все-таки… Меня отпустили.

— Вот и хорошо, что зашел. Я только собиралась тебе позвонить. Знакомься, это мои подруги.

Три пары накрашенных глаз, не мигая, уставились на меня. Через несколько мгновений одна из девушек жеманно произнесла:

— Так вы и есть тот таинственный жених? Очень приятно. Люся.

— А я Лена, — сказала другая. — Очень жаль, но мы вынуждены украсть вашу невесту на сегодняшний вечер.

Я перевел непонимающий взгляд на Надежду.

— Понимаешь, Риф, я не могу отказать девочкам. Сегодня у нас на курсе вечер. Нельзя срывать мероприятие, к нему столько готовились. Да ты и сам знаешь, или студентом не был?

— Конечно, я понимаю, — попятился я к выходу. — Кстати, именно сегодня у меня много дел.

Я действительно пошел на работу — а куда мне было еще идти?! В отделе обрадовались моему возвращению: на нашей службе по праздникам лишних людей не бывает, и никому без дела сидеть не приходится. Только утром я вернулся в общежитие и сразу завалился спать.

Вечером меня разбудила Надежда. С виноватым видом она попросила прощения за то, что забыла поздравить меня с днем рождения.

— Все было так скучно, — сказала она. — Весь вечер я сидела одна и бренчала на гитаре. Как они мне надоели!

— Кто это — они? — поинтересовался я.

— Ну, все. Вообще все.

Я чувствовал ее неискренность, но промолчал. Меня беспокоил вопрос, где взять денег на кольца к свадьбе, и я сказал ей об этом.

— Ты мужчина — ты и решай. Это твоя проблема. Кольца покупает жених, разве не так?

А что я мог возразить?

Этот день неумолимо приближался. Я не раз думал, что совершаю непоправимую ошибку, но кто в силах изменить свою судьбу. Ее колесо накатывало на меня, и увернуться было невозможно. И все-таки накануне свадьбы я сделал одну робкую попытку.