Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 77

Алан Стимпсон сочувственно смотрел на Филипа, в прозрачно-голубых глазах которого застыла боль и отчаяние. Он молча ожидал, пока тот хоть немного придет в себя.

– Прошу вас, продолжайте, доктор Стимпсон, – прошептал наконец Филип.

– Ребенок усложняет дело, мистер Эмори. Если бы это было еще возможно, я бы рекомендовал аборт. Но, естественно, на последней стадии беременности это невозможно. Не говоря о том, что в любой момент могут начаться схватки. Поэтому необходимо кесарево сечение. Думаю, что это не терпит отлагательств.

– Я могу сделать кесарево немедленно, – сказал Малкольм.

– А это не опасно для жены? – быстро спросил Филип.

Ответил ему Алан Стимпсон.

– Как раз напротив. Я бы сказал, что хуже будет, если Малкольм не сделает кесарево. А в каком-то смысле это даже хорошо, ибо тогда я смогу сделать просвечивание и провести операцию, не страшась нанести вред ребенку.

– Тогда действуйте. Прямо сейчас, – сказал Филип, не желая терять времени на разговоры. – Но я хочу, чтобы Мэдди перевезли в частную клинику, если, конечно, ее можно перевозить.

– В больнице святого Винсента есть частное отделение. Это рядом, можно перевезти миссис Эмори туда, – предложил хирург.

– Хорошо, – Филип поднялся. – А теперь я хочу пойти к жене, побыть с нею и проводить ее в это отделение.

Глава 36

Около двух часов пополудни Малкольм Хардкасл сделал Маделине Эмори кесарево сечение. Ребенок появился на свет абсолютно здоровым. Но мать не знала этого. Она все еще пребывала в небытии.

Малкольм сообщил новость Филипу.

Вместе с Шейном и Дэзи тот нетерпеливо ожидал по соседству с палатой, куда перевезли Маделину.

– У тебя девочка, Филип, – объявил Малкольм. Филип мерил шагами комнату.

Он остановился и посмотрел на гинеколога.

– С Мэдди все в порядке? Как она перенесла операцию? – жестким тоном спросил он, думая, в первую очередь, о жене.

– Все нормально. А состояние у нее то же, что и утром. Она все еще без сознания. Хотя перемен к худшему тоже нет.

– А это хороший признак? Есть надежда? – осторожно спросил Шейн.

– Н-да… но пока все по-прежнему.

– Можно мне зайти к ней? – спросил Филип.

– Сейчас нет. Она в реанимации.

– Так когда же? – так же резко, хоть и негромко, спросил он.

– Через час. А твоя дочь очаровательная малышка. Вес три четыреста.

Филип опомнился и крепко пожал руку Малкольму.

– Спасибо за все. Замечательно, что девочка здорова.

– Можно хоть на ребенка посмотреть? – Дэзи повернулась к Малкольму, а затем перевела взгляд на сына, стоявшего рядом с ним. – Хочу поздравить внучку с появлением на свет.

– Ну разумеется, миссис Рикардс.

Все четверо вышли из комнаты и направились к застекленной палате для новорожденных.

– Вот она! – воскликнул Малкольм. Дежурная сестра, увидев гинеколога, сразу же вынула младенца из колыбели и поднесла его к стеклу, чтобы было лучше видно.

– Ах, Филип, какая же она прелесть! – воскликнула Дэзи. Глаза у нее разгорелись. – Смотри-ка, а на макушке-то рыжие волосики. Похоже, в семье будет еще одна рыжая.

– Да, – коротко откликнулся Филип, глядя сквозь стекло на младенца. Скверно, но он даже порадоваться по-настоящему не мог. Все его существо было приковано к жене, остальное оставалось на втором плане.

В конце концов он отвел глаза от дочери и отошел с Малкольмом в сторону.

– А дальше что? Когда Стимпсон собирается делать просвечивание?

– Скоро. Почему бы тебе пока не выйти подышать немного свежим воздухом? Или не выпить с матушкой и шурином по чашке чая?

– Из больницы я никуда не уйду! Я не оставлю Мэдди! – твердо заявил Филип. – Но, может, их мне удастся убедить пройтись. А я останусь здесь. И еще раз большое спасибо за все, что ты сделал для жены и дочки, Малкольм.

Позднее, когда все собрались в том крыле больницы, где находились частные палаты, Филип предложил Шейну и Дэзи поехать в Пойнт-Пайпер отдохнуть и выпить чего-нибудь.

– Вам вовсе нет нужды постоянно быть рядом мной, – проговорил он, устало опускаясь в кресло.

– Нет уж, мы лучше побудем здесь, – ответил Шейн. – Нельзя оставлять тебя одного.

– Да, Филип, мы останемся, и разговоры на эту тему закончены, – сказала Дэзи с той твердостью в голосе, которая выдавала в ней дочь Эммы Харт. – Да мы с Шейном места себе не найдем вдали от тебя и Мэдди. Нам и здесь-то не по себе, каково будет в Пойнт-Пайпер при полной неизвестности.

У Филипа не было сил не то что спорить, но даже отвечать.

Посидев немного, он снова принялся мерить шагами комнату, вышел в коридор. Волнение его достигло предела. Чтобы хоть как-то успокоиться, он вернулся в комнату и позвонил в Башню Макгилла. Поговорил с Барри и Мэгги. Время от времени он перекидывался несколькими словами с матерью и Шейном, но в основном с мрачным видом глядел в окно.

Он умел владеть собой и не теряться в самых трудных обстоятельствах. Всю свою сознательную жизнь он был человеком действия, человеком, способным принимать решения и не отступать от них. Даже в крайних случаях он сохранял твердость. Но сейчас, в самый, может быть, трудный момент своей жизни, он не знал, что делать. Врачом он не был и потому не мог помочь самому любимому человеку. Чем дальше, тем большую растерянность он испытывал – растерянность и страх.

Около трех ему разрешили навестить Мэдди, которая все еще находилась в реанимации. Состояние ее было прежним, и она никак не реагировала на его появление. Филип вернулся в приемную, ощущая, как боль и отчаяние захлестывают его.

Все попытки Шейна и Дэзи успокоить Филипа были безуспешны.

– Я знаю, что в такие моменты никакие слова не помогут, – сказала Дэзи. У нее сердце кровью обливалось от страданий за сына и сноху. – И все равно, милый, надо набраться мужества и надеяться. Мэдди сильная. Если кто и может выбраться из такого положения, так это она.

Филип посмотрел на мать, кивнул и тут же отвернулся, чтобы она не видела его искаженное лицо.

В четыре появился Алан Стимпсон и негромко объявил, что он только что закончил просвечивание.

– У вашей жены произошло сильное кровоизлияние в мозг. Собственно, я это с самого начала предполагал, но надо было убедиться окончательно, – сказал он.

Филип с трудом проглотил слюну. Оправдались худшие ожидания.

Он спросил дрожащим голосом:

– А у вас есть хоть какое-то предположение, чем могло быть вызвано кровоизлияние?

Алан Стимпсон немного помолчал.

– Может, виновата беременность. Мне приходилось сталкиваться с подобными случаями.

Филип обмер.

– А теперь я собираюсь произвести трепанацию черепа, мистер Эмори. Может, вы хотите взглянуть на жену, пока ее готовят к операции?

– Да, – Филип посмотрел на мать. – Как бы ни закончилась операция, надо послать за отцом Райаном. Мэдди наверняка захотела бы, чтобы в такой момент рядом был священник. Мама, можешь позвонить ему от моего имени?

Эта просьба, только усиливавшая худшие опасения насчет Маделины, привела Дэзи в замешательство. Тем не менее она кивнула.

– Хорошо, – стараясь говорить как можно спокойнее, откликнулась она. – Сейчас позвоню, милый.

– У меня большие надежды на то, что операция окажется успешной, – сказал доктор Стимпсон, переводя взгляд с Дэзи на Филипа. – И я сделаю все от меня зависящее, чтобы спасти вашу жену.

– Спасибо, доктор, – просто сказал Филип.

Они вышли из комнаты и молча зашагали по коридору. Нейрохирург проводил Филипа в палату, находившуюся в двух шагах от операционной, и тихо закрыл за ним дверь.

Филип подошел к Мэдди.

Он глядел на нее, и сердце его изнывало от любви. Какой же маленькой и беззащитной казалась она на этой узкой больничной койке. Лицо ее было бледно, как мел, как простыня. Еще раньше доктор Стимпсон предупредил его, что им придется сбрить Маделине волосы. Ее чудесные каштановые волосы. Но какое это имело значение? Лишь бы она осталась жива. Сейчас они разметались по подушке. Он прикоснулся к ним, ощущая их шелковистую мягкость, наклонился, поцеловал локон.