Тварь - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 24

Маркус нажал на кнопку «передача» на микрофоне и вызвал:

– "Капер"... «Капер»... «Капер»... Говорит Хьюи-один.

Дарлинг с чашкой чаю в руках стоял в рулевой рубке, размышляя о том, сколько он может получить, если продаст свою масонскую бутылку – это была хорошая бутылка, редкость, ей было сто семьдесят лет, – когда раздался вызов по 16-му каналу.

Он снял микрофон с рычага:

– "Капер" слушает... перейди на двадцать седьмой, Маркус.

– Перехожу на двадцать седьмой.

– Еще какое-нибудь дерьмо? – спросил Майк.

– Не его вина в том, что случилось с плотом, – возразил Дарлинг. – Он пытался сделать доброе дело.

– "Капер", говорит Хьюи-один. Вип, примерно в двух милях прямо перед тобой находится разбитое судно. Считай, что это два-три-ноль от того места, где ты сейчас. Полторы мили от пляжа.

– Разбитое каким образом?

– Не знаю. На воде плавают обломки. У меня не осталось горючего, чтобы искать оставшихся в живых. Скорее всего, полицейский катер уже на пути к ним, но ты находишься ближе.

– Хорошо, Маркус. Пойду и проверю. – Дарлинг хотел повесить микрофон, но, охваченный добрыми чувствами, нажал кнопку опять. – Эй, Маркус! Наверно, в выходные я выйду в море, если это тебя интересует.

В голосе Шарпа послышалось облегчение:

– Я бы сказал, даже очень... то есть если меня не заставят мыть отхожие места.

Дарлинг повесил микрофон на рычаг, перевел приемник обратно на 16-й канал и обратился к Майку:

– Видишь? Окажи другу услугу, и тебе устроят хорошую головомойку. Ничего себе новость.

Он нажал рычаг дросселя и следил, как стрелка тахометра поднялась с 1500 оборотов в минуту до 2000.

– Почему флот прицепился к Маркусу? – спросил Майк.

– А как ты думаешь? Потому, что его сиятельство блудливый Сент-Джон добрался и до них.

Дарлинг заметил, что слишком часто в последнее время начал выходить из себя, и это удивляло его самого. Ему следует следить за собой и не позволить скатиться до паранойи.

Они с Майком возвратили поврежденные снасти аквариуму и рассказали то немногое, что им было известно по поводу случившегося. Дарлинг начал объяснять, как, по его мнению, могли бы быть улучшены новые снасти, но заместитель директора – щупленький нервный чернокожий мужчина, чью бородку клинышком в стиле Ван Дейка Дарлинг всегда считал маскировкой мышиной внешности, – сказал:

– Боюсь, что это не нужно.

– Что именно не нужно?

– Мы собираемся... э-э... прервать наш договор с вами.

– Что? Почему?

– Видите ли, это было... э-э... – он не решался взглянуть на Дарлинга, – дорогое оборудование... в конце концов.

– Акулы – животные крупные... в конце концов... Господи, Мильтон, если ты хочешь, чтобы я устанавливал снасти на глубину в десять футов, конечно, никто их не тронет. Но ты хочешь, чтобы я подвешивал их на глубине, где, между прочим, кое-что происходит, и желаешь, может быть, чтобы я действительно вылавливал что-то интересное, и вот поэтому существует риск. В этом все дело.

– Да, но... Боюсь, что дело окончено.

– А кто будет ловить для вас этих тварей?

– Ну, это еще следует решить.

Дарлинг глубоко вздохнул и закрыл глаза, пытаясь подавить гнев – и страх, в этом следовало бы признаться, – при мысли о восьмистах долларах в месяц, растворяющихся в воздухе.

– Это Сент-Джон, да?

Мильтон посмотрел в сторону, на телефон, как будто умоляя его зазвонить.

– Я не...

– Управление жизнью дикой природы. Он решил, что Управление жизнью дикой природы приберет к рукам и аквариум... правильно?

– Вы делаете поспешные...

– Он намерен забрать мои восемьсот долларов в месяц и применить глубинные сети и другие приспособления? А если вдруг он не выловит никакой дряни, то сможет отнести это на счет разливов нефти в Калифорнии.

Дарлинг знал, что он прав. Мильтон покрылся потом, его глаза рыскали из стороны в сторону:

– Ради самого неба, Вип...

– Верно, Мильтон. Я слишком бурно реагирую. – Дарлинг прошел к двери и открыл ее. Он увидел Майка, разговаривающего с черепахой, такой старой, что о ней говорили, будто это подарок Бермудам от королевы Виктории. – Но знаешь что? Я больше сожалею о вас. Я не очень-то много зарабатываю, но, по крайней мере, мне не приходится зарабатывать свои деньги, целуя задницу этой ирландской ящерицы.

Дарлинг был убежден, что Сент-Джон видел в нем угрозу своей власти, противника создания небольшой империи. Сент-Джон решил прибрать Дарлинга к рукам... или уничтожить его.

Но больше всего мучило и грызло Випа то, что день ото дня становилось все более очевидно: Сент-Джон добивается в этом успеха. Он обладал для этого всеми необходимыми средствами.

– Вон там, – сказал Майк, указывая на какой-то плавающий деревянный предмет.

Предмет был размером три на пять футов, к нему был прибит кусок полового покрытия, а по бокам свисали два обрывка цепи.

– Трап для ныряльщиков, – проговорил Дарлинг. – Подними его на борт.

Майк вышел на палубу, схватил багор и отправился к корме, в то время как Дарлинг поднялся по трапу на крыло мостика.

С высоты двенадцати футов над поверхностью воды ему были видны плававшие повсюду обломки, некоторые на фут были покрыты водой, другие качались на поверхности: кранцы, планки, подушки, спасательные жилеты. Воду покрывали пятна радужной пленки: это масло просочилось из двигателя, когда судно пошло ко дну.

– Подними все это на борт, – крикнул Вип Майку.

Целый час он лавировал среди обломков, и Майк подбирал предмет за предметом и забрасывал в кокпит.

– Хочешь подобрать и это? – спросил Майк, указывая на белый деревянный четырехугольный предмет четырех футов шириной и двенадцати футов длиной, который болтался на глубине фута-двух под водой.

– Нет, – ответил Дарлинг с крыла мостика. – Это крыша. – Затем что-то пришло ему в голову, и он крикнул: – Подожди, – поставил рычаг в нейтральное положение и спустился по трапу.

Он взял прикрепленный к двадцатифутовому тросу крюк и бросил его на дрейфующую крышу. Крюк зацепился за дальний край, Дарлинг потянул и приподнял угол крыши над водой. Он увидел цвет внутренней стороны щита – цвет зеленого горохового супа.

– Это судно Лукаса Коувена, – сказал он, выпуская щит обратно в воду и сворачивая трос.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел, как он прошлой весной красил судно. Он красил все внутри рубки в зеленый цвет детского поноса. Сказал, что купил краску на распродаже.

– Какого черта он делал здесь?

– Ты знаешь Лукаса, – пожал плечами Дарлинг. – Вероятно, у него была какая-нибудь идиотская идея, как быстро заработать пару долларов.

Они знали Лукаса Коувена более двадцати лет и всегда смотрели на него, как на человека, страдающего болезнью «почти»: почти все, чем занимался Коувен, могло принести ему средства для существования – почти, но не совсем. Он не мог приобрести достаточное количество ловушек для рыбы, чтобы окупить расходы на содержание судна, а когда ловушки были запрещены, у него не оказалось никакого другого занятия. Он брался за все ради нескольких баксов: возил воду, красил дома, строил причалы, – но он никогда не занимался чем-то достаточно долго", чтобы это дело превратилось в стабильный источник дохода.

– Как можно на этом месте заработать пару долларов? Здесь ничего нет.

– Нет, – согласился Дарлинг. – Здесь нет ничего, кроме «Дарема».

– Никто не ныряет к «Дарему». Во всяком случае, никто, у кого есть голова на плечах.

– Это верно. Давай посмотрим.

Дарлинг поднял резиновый кранец. На нем не было никаких отметин, никаких царапин, никаких рубцов или следов огня.

– У Лукаса стоял двигатель «Дженерал моторс», да? – спросил Майк.

– Ага, шестьсот семьдесят первый.

– Значит, не это вызвало взрыв. Может быть, плита, работающая на пропане?

– Может быть. Но, господи, такой грохот услышали бы даже в Сент-Джорджесе.