Оно - Кинг Стивен - Страница 141

Мы много говорили о детях и сошлись на том, что не хотим их, даже если примем решение узаконить наши отношения. Безответственно приносить детей в такой говенный, опасный, перенаселенный мир… и бла-бла-бла, бла-бла-бла, давай подложим бомбу в мужской туалет в здании Банка Америки, вернемся в нашу квартиру, покурим травку и поговорим о различиях между маоизмом и троцкизмом. Вы понимаете, о чем я.

А может, я очень уж сильно наезжаю на нас обоих. Черт, мы были молоды и достаточно идеалистичны. Короче, я перерезал семявыводящие протоки, как это говорят обитатели Беверли-Хиллс со свойственным им вульгарным шиком. Операция прошла без проблем и послеоперационных осложнений. Такое случается, знаете ли. У одного моего приятеля яйца раздулись до размера покрышек «кадиллака» модели 1959 года. Я собирался подарить ему подтяжки и пару бочек на день рождения — этакий эксклюзивный грыжевой бандаж… но они успели уменьшиться до того.

— Чувствуются присущие тебе такт и благородство, — заметил Билл, и Беверли опять начала смеяться.

Ричи ответил широкой, искренней улыбкой.

— Спасибо тебе, Билл, за слова поддержки. Слово «fuck» встречается в твоей последней книге двести шесть раз. Я считал.

— Бип-бип, Балабол, — серьезным голосом ответил Билл, и все рассмеялись. Биллу уже и не верилось, что всего десять минут назад они говорили об убитых детях.

— Продолжай, Ричи, — вмешался Бен. — Твоя история затягивается.

— Мы с Сэнди прожили два с половиной года. Дважды вплотную подходили к тому, чтобы пожениться. Судя по тому, как все обернулось, избавили себя от головной боли и суеты, связанной с разводом. Ей предложили работу в корпоративной юридической фирме в Вашингтоне примерно в то же время, когда я получил предложение от радиостанции КЛАД поработать диджеем по выходным. Не так чтобы много, но дверь для меня уже приоткрылась. Она сказала, что это ее большой шанс, а я — самый отъявленный мужской шовинист Соединенных Штатов, раз хочу ее остановить, да и вообще она по горло сыта Калифорнией. Я ответил ей, что это и мой шанс. Мы полаялись, потом снова полаялись, и в итоге Сэнди уехала.

Где-то через год после этого я решил сделать обратную вазэктомию. Без особой на то причины, и я читал, что шансы минимальны, но подумал: а почему нет?

— Ты с кем-то постоянно встречался? — спросил Билл.

— Нет — и это самое смешное. — Ричи нахмурился. — Просто однажды проснулся… ну, не знаю, с мыслью, что это надо сделать.

— Ты, должно быть, рехнулся. — Эдди покачал головой. — Общий наркоз вместо местного? Настоящая хирургическая операция? И потом неделя в больнице?

— Да, врач мне все это говорил, — ответил Ричи. — А я ответил, что все равно хочу. Не знаю почему. Док спросил, понимаю ли я, что после операции меня довольно долго будут мучить боли, а результат — пятьдесят на пятьдесят в лучшем случае. Я ответил, что да. Он согласился провести операцию, и я спросил: когда? Сами знаете, мой принцип — чем быстрее, тем лучше. Не гони лошадей сынок, не гони, услышал я от него. Первый шаг — взять образец спермы, чтобы убедиться в необходимости операции. «Да бросьте, — отмахнулся я. — Мне делали анализ после вазэктомии. Никаких сперматозоидов». Он мне сказал, что иногда семявыводящие протоки восстанавливаются сами собой. «Да ладно! — говорю я ему. — Впервые об этом слышу». Он сказал, что шансы очень малы, практически ничтожны, но, поскольку операция такая сложная, мы должны это проверить. И я отправился в мужской туалет с каталогом «Фредерикс оф Голливуд»,[209] чтобы погонять шкурку и спустить в пластиковый стаканчик…

— Бип-бип, Ричи, — прервала его Беверли.

— Да, ты права, — кивнул Ричи. — Каталог «Фредерикс» — это ложь. Его не найти в клинике. В любом случае док позвонил мне через три дня и спросил, какую новость я хочу услышать первой, хорошую или плохую.

«Начнем с хорошей», — ответил я.

«Хорошая новость — в операции нет необходимости, — услышал я. — Плохая — если какая-нибудь женщина, с которой вы спали в последние два или три года подаст иск о признании вас отцом, иск этот скорее всего удовлетворят».

«Вы говорите мне то самое, о чем я думаю?» — спросил я его.

«Я говорю вам, что ваша сперма способна к оплодотворению, и случилось это не сегодня. В вашем образце миллионы маленьких „червячков“. Короче, дни, когда вы могли не тревожиться о том, что ваши игры могут закончиться появлением на свет ребенка, закончились, Ричард».

Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом позвонил Сэнди в Вашингтон.

«Рич! — говорит она мне, и голос Ричи внезапно стал голосом этой самой Сэнди, с которой никто из них никогда не встречался. Не имитацией, не подобием — ее настоящим голосом. — Как приятно тебя слышать. Я вышла замуж».

«Да, это здорово, — ответил я. — Тебе следовало дать мне знать. Я бы прислал тебе блендер».

«Все тот же Ричи, такой же шутник», — сказала она.

«Конечно, все тот же Ричи, такой же шутник, — подтвердил я. — Между прочим, Сэнди, ты никого не родила после отъезда из Лос-Анджелеса? И выкидышей у тебя не было?»

«Это шутка совсем не смешная, Ричи», — услышал я и почувствовал, что она сейчас бросит трубку, поэтому рассказал ей, что случилось. Она снова начала смеяться, только на этот раз просто зашлась смехом, смеялась, как я всегда смеялся с вами, будто кто-то рассказал самую веселую шутку в мире. Когда же смех начал затихать, я спросил, что такого забавного она нашла в моих словах. «Это просто чудесно. На сей раз посмешище — ты. После стольких лет Ричи Тозиер наконец-то стал посмешищем. И сколько маленьких говнюков ты зачал после того, как я уехала на восток, Рич?»

«Как я понимаю, сие означает, что ты еще не познала радостей материнства?» — спрашиваю я ее.

«Я должна родить в июле, — отвечает она. — Еще вопросы есть?»

«Да, — говорю я. — Когда ты отказалась от мысли, что приносить детей в этот говенный мир аморально?»

«Когда встретила мужчину, который не говно», — отвечает она и бросает трубку.

Билл расхохотался. Смеялся, пока по щекам не покатились слезы.

— Я думаю, она так быстро бросила трубку, чтобы последнее слово осталось за ней, — продолжил Ричи, — а потом, возможно, целый день ждала, что я позвоню еще раз. Но я умею признавать поражение. Неделей позже я пошел к врачу и попросил рассказать подробнее, каковы шансы на самопроизвольное восстановление семявыводящих протоков. Он сказал, что говорил об этом с некоторыми из своих коллег. Как выяснилось, за трехлетний период, с восьмидесятого по восемьдесят второй год, калифорнийское отделение А-эм-а[210] получило двадцать три отчета о самопроизвольном восстановлении семявыводящих протоков. Шесть случаев признаны результатом неудачной вазэктомии. Еще в шести выявлено мошенничество — парни хотели отхватить кусок от банковского счета врачей. Поэтому… одиннадцать случаев за три года.

— Одиннадцать из скольких? — спросила Беверли.

— Из двадцати восьми тысяч шестисот восемнадцати, — ответил Ричи.

За столом воцарилась тишина.

— То есть шанс на выигрыш в «Ирландскую лотерею» и то больше, но при этом никаких детей. Есть повод поржать, Эдс?

— Все равно это ничего не доказывает… — забубнил свое Эдди.

— Да, не доказывает, — согласился Билл, — но предполагает определенную связь. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ты об этом думал, Майк?

— Конечно же, думал, — ответил Майк, — но не мог делать какие-то выводы до тех пор, пока вы все не соберетесь и не поговорите, что теперь и произошло. Я не мог предположить, как пройдет наша встреча, пока мы все не собрались вместе.

Он долго молчал, задумчиво обводя взглядом сидящих за столом.

— Одна идея у меня есть, но прежде чем я ее озвучу, думаю, мы все должны решить, есть у нас тут общее дело или нет. Попытаемся мы вновь сделать то, что уже пытались? Хотим мы вновь попытаться убить Оно? Или просто разделим счет на шестерых и вернемся к тому, чем занимались и прежде?