Непутевые заметки по Европе - Экслер Алекс - Страница 4

На следующий день мы решили скатать в Амстердам, чтобы своими глазами увидеть знаменитый ювелирный центр мира и посетить единственный в Европе «Музей секса». Сопровождать нас решил уже проспавшийся Городинский, который во что бы то ни стало хотел нам показать в Амстердаме «Улицу красных фонарей». Он так орал по телефону про эти красные фонари, что его жена, которая не вполне простила мужу разгром квартиры на праздники, с большими подозрениями припомнила многочисленные его поездки в Голландию «по бизнесу» и потребовала взять ее с собой, чтобы осуществлять морально-этическое руководство. После этого заявления боевой настрой у Городинского несколько поутих, но отказаться от поездки он уже не мог из соображений безопасности и мира в семье.

Голландия

Примечателен тот факт, что от Брюсселя до Амстердама мы доехали часа за два, но еще полтора часа продирались сквозь жуткую пробку от края Амстердама до его центра (это притом, что размером этот город — не больше Тулы). Все дело в том, что город — очень старый и дороги довольно узкие. Учитывая еще привычку голландцев не использовать для обгона абсолютно свободную встречную полосу, машина там движется медленнее пешехода. Когда амстердамцы впервые узнали об этой транспортной проблеме, они не стали изобретать велосипед, а просто воспользовались его существованием. Таким образом, все население города для передвижения использует именно велосипеды. Машины они выкатывают из гаражей только в том случае, когда требуется ехать в другой город или другую страну. Сами велосипеды они оставляют на улице и обязательно пристегивают к поручням или фонарным столбам цепями с замочком (опровергнув, таким образом, еще один советский миф о том, что «в Европе не воруют» и что «там даже машины оставляют открытыми»). Хотя не очень понятно — кто может покуситься на эти ржавые чудовища (велосипеды традиционно оставляют на улице мокнуть под дождем).

Кстати, машины во всей Европе не только тщательно запирают, но и снабжают различными видами автосигнализаций (довольно, впрочем, качественных, так что они не орут каждые две минуты, как это происходит в Москве). И это возникло не только в последние годы, когда наши предприимчивые ребята стали воровать машины для последующей переправки в Россию, а было практически всегда. Между прочим, единственное место, где оставляют открытыми машины даже с ключами в замках зажигания, — это Лазаревский район города Сочи. Впрочем, я несколько отклонился от темы.

Добравшись до центра города, мы отправились гулять. Городинский поставил машину на платную парковку и быстро побежал менять бельгийские франки на голландские денежные знаки (как оказалось, доллары в Европе не берут не только у нас в Москве). Пока он бегал до ближайшего обменного пункта (а это заняло минут десять), местная полиция транспортировала его машину за город, и, чтобы забрать ее, бедный Городинский заплатил порядка ста долларов.

Амстердам сильно отличается от Брюсселя. Прежде всего, это довольно старый город со своим неповторимым и запоминающимся лицом (в отличие, кстати, от Брюсселя, который мне запомнился только арабом Васей). Во-вторых, по нему гуляет огромное количество народа, чем он немного напоминает Москву. Какое-то время назад голландские власти официально разрешили в стране продажу «легких» наркотиков, чтобы, вероятно, снизить количество преступлений на этой почве. Не знаю, что у них от этого снизилось, но в Амстердаме мне очень запомнились толпы людей довольно жуткого вида (в основном, кстати, это итальянцы), которые наперебой предлагают туристам уже «тяжелые» наркотики. Полиция с ними никак не борется. А «легкие» наркотики действительно продаются чуть ли не в хозяйственных магазинах.

Побродив немного по Амстердаму, мы отправились в знаменитый «Музей секса». Сразу оговорюсь, что по размерам он не похож ни на Эрмитаж, ни на Дрезденскую галерею. Весь «единственный в Европе музей» представляет собой четыре комнатушки на первом этаже и три комнатушки на втором. На первом этаже собрана пестрая коллекция из каких-то статей, журналов, непонятных фотографий и восковых фигур Мерлин Монро и Маты Хари. В правом углу первого этажа есть маленький закуток, где представлена витрина «эротической кулинарии». Стоит туда приблизиться, как ниша рядом с витриной ярко освещается и оттуда с диким скрипом прямо на тебя выезжает фигура голой бабищи довольно жуткого вида. Вероятно, это должно вызывать смех, каковой я и попытался воспроизвести, до смерти напугав двух итальянских туристок. С другой стороны закутка расположена маленькая темная комнатушка, куда можно зайти и опустить в автомат сколько-то (немало) денег. Наградой служит двухминутная демонстрация какой-то жуткой порнухи. Второй этаж — намного интереснее. Там в двух залах демонстрируется история эротической/порнографической фотографии, начиная со времен еще Дагера и Ньепса. Впрочем, знаменитая «первая в мире» порнографическая фотография, которая описана у Курта Воннегута, в экспозиции не представлена. В небольшом промежутке между двумя залами на втором этаже были установлены два довольно удобных кресла, на одно из которых села отдохнуть Мария. Я отошел в сторону, чтобы ее сфотографировать, и только в этот момент понял, что кресла представляют собой поставленные на попа и сделанные из дерева фаллосы огромных размеров со всеми необходимыми атрибутами. Больше в этом «музее» ничего интересного не было. Внимание только привлекала огромная очередь из туристов, которая стояла практически от входа в музей до маленького зальчика, который располагался в самом конце первого этажа. Наученные горьким опытом, мы поинтересовались, что же туристы так стремятся посмотреть, и выяснили, что в этом маленьком зальчике красуются фотографии занятий сексом людей с животными. Понятное дело, что мы не стали тратить время, чтобы насладиться этой экспозицией, и покинули этот светлый взлет сексуальной мысли. Впечатление это этого «единственного в Европе» осталось крайне средненькое. На мой взгляд, не очень больших трудов стоило бы сделать из этой затеи что-нибудь действительно интересное. В данной своей ипостаси «музей» занимается только выкачиванием средств из туристов (вход туда стоит довольно дорого).

На улице мы встретили Городинского с женой, который уже выпил пару литров пива, что в должной мере помогло ему оправиться от внезапной потери ста долларов в голландской национальной валюте, и злорадно предложили ему отправиться посмотреть на «Улицу красных фонарей». Под пристальным взглядом жены Городинский долго лепетал о том, что он, дескать, и не знает, где именно это находится, и в Голландии ли это находится вообще, после чего жена ему скомандовала: «Миша! Рысью!», и Городинский повел нас в заданном направлении, петляя по каким-то жутко узким улочкам.

Знаменитая красноказарменная… пардон… краснофонарная улица представляла собой двух— или трехэтажные домишки, где комната на первом этаже забрана стеклянной витриной, за которой сидит проститутка в полном боевом облачении (или разоблачении), которая задумчиво курит или рассматривает проходящих мимо покупателей. Городинский всю дорогу проявлял крайнюю степень негодования. Особенно его возмущало, что проститутки курят. Он даже с пафосом процитировал слова Чехова о том, что «целовать курящую женщину — все равно, что целовать пепельницу», чем вызвал новый всплеск подозрительности у своей жены. Вообще, Городинский, как человек живой и непосредственный, подставлялся чуть ли не на каждом шагу. Сначала он минут на двадцать застыл у какой-то витрины, утверждая, что должен разглядеть, от какого кутюрье белье у мадам. Жена сначала махнула на него рукой, но потом, не выдержав, подошла и язвительно спросила, что он, собственно, подразумевает под термином «белье»? Крестик на шее? Затем Городинский, забыв о том, что он в этом месте «первый раз в жизни», стал рассказывать, что «вот сейчас мы завернем за угол, а там у дома установлены фигурки ангелочков в натуральную величину»… Побелевшее от ненависти лицо жены заставило его прикусить язычок, но было уже поздно.