Челюсти - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 28

В спальне, когда он разделся, он вдруг подумал, что все эти неприятности, все беды у него из-за рыбы, из-за какого-то безмозглого существа, которое он даже никогда не видел. Нелепость этого вызвала у него улыбку.

Он повалился на кровать и почти тут же, едва коснувшись головой подушки, уснул крепким сном.

Глава 8

Броди проснулся внезапно, словно от толчка, предчувствуя недоброе. Он протянул руку, чтобы коснуться Эллен. Эллен на кровати не было. Он приподнялся и увидел, что она сидит в кресле у окна. Дождь хлестал в стекла, и он слышал, как ветер шумит в кронах деревьев.

— Отвратительный день, а? — сказал он. Она не ответила, продолжая пристально наблюдать за каплями, стекавшими по стеклу. — Чего это ты встала так рано?

— Не спалось.

Броди зевнул.

— О себе этого я сказать не могу.

— Что ж тут удивляться.

— О боже. Ты опять за свое.

Эллен покачала головой.

— Нет. Извини. Я просто так, — голос у нее был грустный, подавленный.

— В чем дело?

— Ни в чем.

— Ну, как хочешь. — Броди встал с кровати и прошел в ванную.

Он побрился, оделся, спустился в кухню. Мальчики кончали завтракать, Эллен жарила ему яичницу.

— Что вы, ребята, намерены делать в такой гнусный день? — спросил он.

— Чистить газонокосилки, — ответил Билли, который работал летом у местного садовника. — До чего я ненавижу дождливые дни!

— А вы? — Броди повернулся к Мартину и Шону.

— Мартин идет в клуб для мальчиков, — сказала Эллен, — а Шон проведет этот день у Сантосов.

— А ты?

— Я весь день буду в больнице. Хорошо, что напомнил: я не приеду домой к обеду. Ты можешь пообедать в городе?

— Конечно. Я знал, что по средам ты работаешь полный день.

— Как правило, нет. Но одна наша девушка заболела, и я обещала подменить ее.

— Вот как?

— Я вернусь к ужину.

— Отлично.

— Ты, кстати, не мог подбросить Шона и Мартина по дороге на работу? Я хочу кое-что купить по пути в больницу.

— Конечно.

— Я захвачу их, когда поеду домой.

Броди и двое младших детей ушли первыми. Потом Билли, надев на голову водонепроницаемую накидку, уехал на велосипеде.

Эллен взглянула на стенные часы на кухне. Без нескольких минут восемь. Слишком рано? Возможно. Но надо застать его в отеле, а то он уйдет куда-нибудь, и возможность будет упущена. Она вытянула вперед правую руку, постаралась унять дрожь в пальцах, но ей это плохо удавалось. Она сама улыбнулась своей нервозности. «Не очень-то ты годишься на роль распутницы», — прошептала она. Поднялась в спальню, села на кровать и взяла зеленую телефонную книгу. Нашла номер телефона гостиницы «Герб Абеляра», положив руку на трубку, поколебалась секунду, затем сняла трубку с рычага и набрала номер.

— «Герб Абеляра».

— Номер мистера Хупера, пожалуйста. Мэта Хупера.

— Одну минуточку… Хупер… Да, пожалуйста. Четыре-ноль-пять. Соединяю.

Эллен слышала, как телефон прозвенел один раз, другой. Она слышала стук своего сердца и видела, как бьется жилка на запястье правой руки. «Положи трубку, — сказала она себе. — Положи. Еще не поздно».

— Алло? — раздался голос Хупера.

О, боже милостивый, — подумала она, — а вдруг Дейзи Уикер у него в номере?

— Алло?

Эллен сделала глотательное движение.

— Привет. Это я… Я хочу сказать, это Эллен.

— О, привет.

— Надеюсь, я вас не разбудила?

— Нет. Я уже собрался спуститься позавтракать.

— Правда? Неважный сегодня день, вы не находите?

— Да. Но меня это не особенно огорчает. Сегодня я поспал вволю, а это для меня роскошь.

— Вам нужно… сегодня работать?

— О, не знаю. Я как раз размышляю над этим. Выйти на катере в такую погоду и рассчитывать на успех трудно.

Эллен замолчала, голова у нее кружилась, мысли путались. «Ну, смелей, — подбадривала она себя. — Спроси его».

— Я думала… — Нет, будь осторожной. Не надо сразу. — Я хотела поблагодарить вас за замечательный талисман.

— Не за что. Я рад, что он вам понравился. Но это я должен благодарить вас. Это был чудесный вечер.

— Я… мы тоже рады. Я рада, что вы пришли. Было так, как в прежние времена.

— Да.

«Пора, — сказала она себе. — Смелей».

— Знаете, что мне сейчас пришло в голову? Если вы не собираетесь сегодня работать, я хочу сказать, раз вы не можете выйти сегодня на катере в океан, я подумала, может быть… если вы не против, если вы свободны, мы могли бы вместе пообедать.

— Пообедать?

— Да. Понимаете, если у вас нет других дел, я подумала, мы могли бы пообедать.

— Мы?

Вы хотите сказать, вы, шеф и я?

— Нет, только вы и я. Мартин обычно обедает у себя в кабинете. Но мне бы не хотелось нарушать ваши планы. Разумеется, если у вас много дел…

— Нет, нет. Я не прочь. С удовольствием. Где бы вы хотели пообедать?

— Есть отличный ресторанчик в Саг-Харборе. «Бэннер». Вы бывали там? — Она надеялась, что он не бывал. Она тоже не была, а это означало, что там ее никто не знает. Но она слышала, что это приличное заведение. Тихая музыка, неяркий свет.

— Нет, я никогда там не был, — ответил Хупер. — Но Саг-Харбор? Не слишком ли далеко?

— Нет, это недалеко, всего пятнадцать — двадцать минут езды. Я могла бы встретиться с вами там, когда вам удобно.

— Меня устраивает любое время.

— Тогда в половине первого.

— Хорошо, в половине первого. До встречи.

Эллен повесила трубку. Руки ее все еще дрожали, но какое-то необыкновенное ликование охватило ее. Все ее чувства, казалось, пробудились. Она с наслаждением вдыхала запахи, окружавшие ее.

Все малейшие звуки в доме — скрипы, шуршание, стуки — звучали в ее ушах, как симфония.

Ее охватило желание, какого она давно уже не испытывала, на нее словно накатила теплая волна, приятная и неприятная одновременно.

Она прошла в ванную и приняла душ. Побрила ноги и подмышки.

Пожалела, что не купила один из тех дезодорантов, специально для женщин, которые усиленно рекламировали, и поэтому напудрила все тело, опрыскала себя духами.

В спальне было зеркало во весь рост, она стояла перед ним, внимательно разглядывая себя. Была ли она все еще хороша?

Могла ли она по-прежнему нравиться? Она специально занималась гимнастикой, чтобы сохранить фигуру, сохранить гибкость, моложавость. Она не допускала мысли, что ее могут отвергнуть.

Эллен понравилась себе. Морщин на шее мало, и они едва заметны. Лицо чистое и гладкое. Кожа упруга, ни припухлостей, ни мешков под глазами. Она стояла прямой восхищалась формой своей груди. Талия была тонкой, живот плоским — награда за бесконечные часы упражнений после рождения второго ребенка. Единственно, что может не понравиться, решила она, внимательно и критически оглядев себя, это бедра, даже при самом богатом воображении их трудно было назвать девичьими. Они свидетельствовали о материнстве. Это были бедра матери семейства, как заметил однажды Броди. Вспомнив об этом, она вдруг почувствовала угрызения совести, но они тут же пропали. Ноги у нее были длинные и, несмотря на пышные бедра, строчные. Идеальные ступни и лодыжки, аккуратно подстриженные ногти могли привести в восхищение даже самого строгого ценителя ножек.

Она надела свою форму. Из глубины шкафа достала целлофановый пакет, куда положила очень маленькие трусики, бюстгальтер, туфли-лодочки на низком каблуке, дезодорант, пластмассовую бутылочку с гигиенической пудрой, зубную щетку, тюбик зубной пасты, а поверх всего — аккуратно сложенное бледно-лиловое шелковое платье. Она пошла с пакетом в гараж, бросила его на заднее сиденье своего «фольксвагена» и, выехав на дорогу, покатила в сауптгемптонскую больницу.

Езда утомила Эллен, она почувствовала себя совсем разбитой, ведь она не спала всю ночь. Вначале лежала на кровати, потом сидела у окна, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами: пылкими эмоциями и укорами совести, желанием и раскаянием. Она помнила, как у нее возник этот безумный, рискованный план. Она, старалась гнать от себя эти мысли и в то же время постоянно думала об этом, с того самого дня, когда впервые увиделась с Хупером. Она убедила себя, что игра стоит свеч, хотя и не совсем понимала, чего она этим добьется. Она только знала, что в ее жизни что-то, хотя бы что-то должно измениться. Ей хотелось почувствовать, вновь почувствовать себя желанной.