Двенадцатая статуя - Эллин Стенли - Страница 10

— И не надо! — сказал торопливо Сайрус. — Этот голливудский адвокат уполномочен заменять Алекса в его отсутствие. К тому же он вложил кучу денег в фильм и по жадности не уступает Файлу. Когда я свяжусь с ним и расскажу, что происходит, он сделает все, чтобы мы закончили фильм. Я это гарантирую.

— Только если Алекс отсутствует, — сказал Мел. — А если он умер?

— Тогда наше дело плохо. Отснятая нами пленка — его собственность, и, пока суд уладит все дела по его имуществу, мы давно уже будем на том свете. Но никто не знает, жив он или умер. Стало быть, мы должны получить согласие адвоката на завершение фильма в обмен на соглашение, что мы передаем ему картину для выпуска и реализации.

— Без допуска на съемочную площадку? — сказала Бетти. — Кто знает, когда мы туда снова попадем? Полицейский сказал: быть на месте для допросов. Им могут понадобиться недели, чтобы во всем разобраться или месяцы.

— Может быть, — согласился Сайрус, — но у меня предчувствие, что все произойдет гораздо быстрее.

Он не ошибся. Уже на следующее утро Мела вызвали к комиссару Одоардо Уччи в Главное управление, и беседа оказалась не из приятных.

Хуже всего стало, когда комиссар после серии манипуляций со своим носом заговорил вдруг о враждебных чувствах, которые Паоло Варезе питал к своему работодателю, а после уклончивых ответов Мела проявил удивительную осведомленность насчет сцены в ту дождливую ночь. Это значит, уныло подумал Мел, что Ванда действительно проболталась при первом удобном случае.

Мел понимал, что при подобных обстоятельствах нет смысла уходить от ответа. Поэтому он детально описал эту сцену, утешая себя, насколько возможно, словами Сайруса о том, что, раз Паоло не имеет никакого отношения к исчезновению Файла, ему ничего не смогут пришить.

Реакция Уччи была молниеносной.

— Если бы вы сразу предоставили эту решающую информацию инспектору Конти...

— Решающую? — сказал Мел. — Послушайте, комиссар, мы вышли из этого офиса через минуту или пару минут после Файла. Если бы Варезе попытался сделать с ним что-нибудь прямо там...

— Но вы, синьор, все же подумали, что он может попытаться?

— Да, и очень скоро убедился, что был не прав.

— Думаю, что через некоторое время я докажу вам обратное, синьор.

Точнее, до конца этого дня. Поэтому вы и синьора Гордон оставайтесь, пожалуйста, в вашем отеле до этого времени. Будьте любезны, никаких телефонных разговоров и, пожалуйста, никаких посетителей.

К вечеру за ними заехал сам Уччи в полицейской машине.

— Куда мы едем? — спросила его Бетти, когда машина резко рванула вперед.

— Туда, где находится ваша съемочная группа, синьора, чтобы доказать, что тайна исчезновения синьора Файла никогда не являлась тайной.

— Значит, вы нашли его? Но где? Что с ним случилось?

— Терпение, синьора, терпение, — тон комиссара был почти игривым. Скоро вы сами узнаете ответ. Если, — добавил он мрачно, — у вас хватит духу на это.

Карабинер с автоматом пропустил их в ворота съемочной площадки; еще один карабинер у дверей плотницкой мастерской встал по стойке смирно, когда они вошли туда. За перегородкой, в конце мастерской, в ателье скульптора, их ожидало несколько человек.

Сайрус и Мак-Аарон стояли в одном конце комнаты, Паоло Варезе, крепко сжавший губы, взбешенный, — в другом, между инспектором Конти и его подчиненным в штатском. А в центре комнаты возвышалась над всеми статуя на пьедестале в натуральную величину.

Обезумевший Тиберий, подумал Мел, и отшатнулся. Внезапная догадка молнией ударила в мозг. Сходство между этой статуей и скульптурным изображением Тиберия, еще не пораженного безумием, которое они уже отсняли и отправили туда, где хранился реквизит, бросалось в глаза, но еще больше было сходства между этими искаженными чертами и лицом Александра Файла, изуродованным гримасой ярости.

— Нет! — испуганно шепнула Бетти. — Это не похоже на...

— Да? — быстро отозвался Уччи и, когда Бетти молча качнула головой, сказал:

— Мне очень жаль, синьора, но я хотел бы, чтобы вы сами поняли, почему эта тайна на самом деле таковой не была. Как только я сравнил эту статую с фотографией синьора Файла, мне все стало ясно.

Влажное папье-маше, наложенное на лицо, воспроизводит его так точно, что даже слой глины поверх маски, как бы искусно это не было сработано, не в состоянии скрыть подлинные черты. Тем не менее, — он кивнул на инспектора Конти, — самую важную улику откопал мой помощник.

Почти все эти статуи были сделаны до исчезновения синьора Файла.

Только вот эта закончена после. Для чего она была использована, абсолютно ясно — и в высшей степени неприятно. Поэтому, если вы желаете покинуть эту комнату прежде, чем мы докажем совершение преступления...

Когда Бетти ушла, шагая словно лунатик, которому приснился кошмарный сон. Мел, охваченный чувством вины, подумал, что ему бы надо проводить ее, но он словно врос в пол, окаменел, будто загипнотизированный взглядом комиссара, который, взяв молоток и резец, подошел к статуе.

Это вызвало бурную вспышку гнева Паоло Варезе. Он набросился на Уччи, пытаясь вырвать у него из рук инструменты, и едва не опрокинул его на пол. Когда двое в штатском заломили ему руки и потащили назад, он стал отчаянно вырываться, но потом затих.

— Не имеете права! — крикнул он Уччи. — Это произведение искусства!

— И очень удачное, — холодно ответил Уччи. — Почти блестящее. Его можно вывезти отсюда по вашему желанию и отправить куда угодно, и никто в мире не будет знать о том, что находится внутри. Хорошее ли дело, молодой человек, использовать такой талант, как у вас, для того, чтобы скрыть убийство?! Но сейчас-то по крайней мере вы признаетесь, что совершили преступление?

— Нет! Что бы вы ни нашли в моей статуе, я никого не убивал!

— Да? Тогда, может быть, это заставит вас передумать?

Комиссар приложил резец к складке тоги, драпирующей фигуру, и осторожно ударил молотком по резцу. Потом еще и еще раз.

Когда куски глины, покрытые белой эмалевой краской, упали на пол.

Мел закрыл глаза, но это не мешало ему слышать, один за другим, беспощадные удары и стук засохшей глины, падающей на пол.

Затем раздался другой звук — удары металла о металл.

И наконец сердитое восклицание Уччи.

Мел открыл глаза. Первое, что он увидел, было широкое лицо комиссара, приоткрывшего рот в почти нелепой гримасе недоумения. На лицах Сайруса, Мак-Аарона и полицейских в штатском было то же выражение; все смотрели, словно не веря своим глазам, на представшую перед ними внутренность статуи, где виднелись железные прутья арматуры, проволочный цилиндр — и ничего больше.

— Не может быть, — пробормотал Уччи. — Это невозможно!

Словно желая выместить свое поражение на статуе, он нанес удар молотком по голове. Голова рухнула на пол и осталась там, пустая маска из папье-маше, с кусками окрашенной в белую краску глины, прилипшей к ней.

Паоло высвободился из рук полицейских. Он поднял маску и нежно провел пальцами по оставшимся от удара молотком вмятинам.

— Варвар, — сказал он Уччи. — Вандал. Неужели вы действительно подумали, что я убийца? Неужели вам надо было ломать мою работу, чтобы убедиться, что вы не правы?

Уччи, ошеломленный случившимся, покачал головой.

— Молодой человек, говорю вам, что все, все улики...

— Какие улики? Неужели я похож на какого-нибудь крестьянина с юга, который только и живет вендеттой? — Паоло сунул маску в лицо Уччи, который отпрянул, словно боясь, что она его укусит. — Вот моя месть вылепить все так, чтобы весь мир узнал, что за скотина этот человек. И такой мести было мне достаточно, потому что я художник, понимаете, художник, а не мясник! А теперь можете попытаться сами склеить мою статую, потому что мне здесь больше нечего делать. — Он посмотрел на Сайруса. — Я уеду сразу же, как только сложу свои инструменты, синьор.

— Но ведь мы завтра вернемся, — умоляющим тоном сказал Сайрус. Теперь у вас не может быть никаких возражений, верно? — обратился он к Уччи.