Вы помните Пако? - Эксбрайя Шарль - Страница 1

Шарль Эксбрайя

ВЫ ПОМНИТЕ ПАКО?

В такое время в церкви Сеньора де лос Рейес людей почти не бывало. Возможно, благодаря сохранившимся с 1936 года следам пожара тут особенно явственно ощущалось присутствие милосердного к своим творениям Бога, и в полумраке, среди скользящих в неверном пламени свечей благочестивых теней, она чувствовала себя уверенно, как дома. Женщина всегда устраивалась в одном и том же месте — у надгробия святого Хосе Орьоля. Всю жизнь прожив в другом приходе, она стала одной из самых верных прихожанок этого храма. Ризничий дон Хасинто давно знал ее в лицо и считал весьма достойной особой.

Дон Хасинто привык уже издали, по походке узнавать тех, кто приходил на утреннюю службу, — это надежное и крепкое в вере стадо Господне. Знал он и тех, кто заглядывал в церковь на минутку, между делом — просто поклониться Святой Деве. Так влюбленный никогда не упустит случая напомнить о себе возлюбленной. Среди этих чистых сердцем дон Хасинто уже довольно давно заметил женщину, которая в один и тот же час опускалась на колени у гробницы святого Хосе Орьоля. Ризничему нравилось наблюдать за ней из-за колонны. По его мнению, незнакомка избрала самую праведную стезю и, скорее всего, страстно молит о знамении свыше, чтобы окончательно посвятить себя Господу. Однако дон Хасинто ошибался.

Она и в самом деле молила Всевышнего, но лишь о том, чтобы Он вернул ей Пако. Пако, которого она полюбила чуть ли не с первой встречи. Пако, обещавшего увезти ее далеко от Барселоны и начать жизнь заново. Пако, не дававшего о себе знать вот уже много дней. Пако, без которого и жизнь не мила.

Глава I

Нина не сомневалась, что только Хоакин Пуиг может рассказать ей о Пако, не выдав немедленно Виллару. Нина презирала Пуига не меньше, чем прочих прихвостней Игнасио Виллара, но тот хоть обращается с ней повежливее. Может, потому что тайно влюблен? Однако Нина знала, что Хоакин трус, а потому способен на любое предательство. Никто не должен знать, что ее интересует судьба Пако. Стоял чудесный теплый день, и казалось, вся Барселона оживает под лучами весеннего солнца. Не обращая внимания на восторженные восклицания красивых бездельников, болтавшихся на улице в поисках приключений, Нина шла к рамбла[1] дель Сентро. У поворота на калле[2] Конде дель Азальто группа туристов слушала гида, объяснявшего, что они находятся на границе «баррио чино»[3] — одного из самых скверных мест во всей Европе, но агентство, которое он имеет честь представлять, покажет им его сегодня же ночью, во время экскурсии под названием «Ночная Барселона». И под неодобрительными взглядами англичанок и голландок, замерших вместе с мужьями на пороге этого запретного мира, Нина свернула на Конде дель Азальто.

Хуанита тоже не спешила оказаться в старом городе, на улице Хайме Хираль, где ее ждала мать. От одной мысли, что та сразу начнет причитать над внезапным исчезновением Пако, у Хуаниты сдавали нервы. Нет, слезами парня не вернешь. Хуанита не питала насчет Пако никаких иллюзий, но она его любила, а потому верила, что сумеет превратить в приличного человека, за которого не стыдно выйти замуж. Впрочем, в последнее время он и так очень изменился к лучшему. Похоже, Пако вдруг понял, что самое прекрасное на свете — спокойная жизнь у семейного очага, когда нечего опасаться, что в любую минуту неожиданно нагрянет полиция. Парень клялся, будто пошел официантом в кабаре «Лос Анхелес и лос Демониос»[4] на Конде дель Азальто лишь для того, чтобы выполнить определенную миссию, но какую именно — так и не сказал. Хуанита не слишком поверила его словам. Как и все в Барселоне, она знала, что знаменитое кабаре на самом деле принадлежит не его директору, Хоакину Пуигу, а Игнасио Виллару, под прикрытием экспортно-импортной фирмы творившему всякие темные делишки, которые превратили его в одного из бесспорных властителей «баррио чино».

Конча прекрасно видела, что, с тех пор как исчез Пако, ее муж Мигель беспрестанно себя грызет. Мигель вообще страдал обостренным, даже болезненным чувством ответственности. И Конче не терпелось, чтобы парень скорее пришел к ним в гости — тогда ее муж перестанет нервничать и в доме снова воцарится атмосфера непоколебимого спокойствия. Кстати, именно из-за этой невозмутимости, неизменно исходившей от сеньоры Мохи, не слишком проницательные люди считали ее холодной и равнодушной. Конча с самого начала была против того, чтобы Пако шел работать в кабаре Виллара — со слов мужа она знала, как тот ловок, хитер и недоверчив. Куда уж мальчишке справиться с типом, за которым долгие годы безуспешно охотится полиция? Но разве переубедишь Мигеля с его вечной манией навязывать тем, кого он уважает, испытания не по силам?

В кабинете Альфонсо Мартина, возглавлявшего «ла бригада де Инвестигасион Криминаль»[5] в «Хефатура Супериор де Полисиа»[6] на виа Лайетана, инспектор Мигель Люхи в очередной раз делился с шефом своими опасениями насчет Пако.

— Никак не могу выяснить, что с ним случилось… За шесть месяцев, что парень работает у Виллара, не проходило и двух дней, чтобы он не зашел ко мне с докладом. И вот уже десять — как о нем ни слуху, ни духу… Я боюсь, шеф.

Комиссар пожал плечами.

— Не стоит его оплакивать, пока у нас нет никаких доказательств… А вообще-то, все эти наводчики прекрасно знают, на что идут, верно?

— Пако не был обыкновенным наводчиком… Он хотел в какой-то мере искупить вину…

— Вы не заходили к его приемной матери?

— Мы с Пако договорились, что я не стану показываться в его квартале. Это могло бы возбудить подозрения. Я сдержал слово. Если за домом наблюдают, мое появление подпишет парню смертный приговор.

— Значит, остается только ждать.

— Это очень тяжко…

— Такая уж у нас работа, Мигель, но мы ведь сами ее выбрали.

Увидев у себя в кабинете Нину, Хоакин Пуиг не мог скрыть изумления. По мнению управляющего, в столь ранний час звезде его кабаре полагалось отдыхать, восстанавливая силы после утомительной ночи. Но молодая женщина заявила, что хочет еще раз отрепетировать одну из песен своего репертуара — «Amor demi alta»[7], поскольку якобы еще не вполне уверена в себе. Пуиг, который всегда аккомпанировал Нине, уверил певицу, что накануне она выступала блестяще, и посетовал на внезапный отъезд дона Игнасио в Мадрид — патрон был бы счастлив видеть ее триумф. Однако Нина ничего не желала слушать, и Хоакину пришлось сесть за рояль. Они поработали минут пятнадцать, и директор «Ангелов и Демонов» отметил про себя, что певица не сделала ни единой ошибки и без малейших колебаний исполнила песню, якобы внушавшую ей некоторые опасения. Что все это значит? Чего ради Нина явилась в такой неурочный час? Теряясь в догадках, Пуиг пошел провожать певицу. Официанты старательно приводили в порядок зал.

— А что-то я уже довольно давно не видела такого высокого, стройного, темноволосого парня? — вдруг спросила Нина. — Как, бишь, его звали… погодите… Педро?.. Нет, Панчо?..

— Пако.

— Вот-вот! Пако.

— Он от нас ушел.

— Вот как?

— Все они одинаковы! Деньги зарабатывать хотят, а вот насчет работы — это уж совсем другое дело… И потом, этим людям не сидится на месте. Воображают, будто где-то еще им будет лучше… Поверьте мне, дорогой друг, крайне неинтересная публика…