Очаровательная идиотка - Эксбрайя Шарль - Страница 26

— Сумасшедший.

— Сумасшедший?

Интересно, кто тут над кем издевается?

— Этот тип уже приходил на днях расспрашивать о Пенни. Признаюсь, он и тогда показался мне странноватым, а сегодня вечером почти сразу после вашего ухода… явился опять. Я сразу поняла, что у бедняги не все в порядке с головой… Подумать только, он заявил, будто пришел меня убить!

Комптон привстал со стула:

— Он… он сказал вам такое?

— Да! И угадайте почему? Потому что моя смерть, видите ли, представляется необходимой в международном плане! Представляете?

— И что же вы тогда сделали?

— Предложила ему выпить чаю, предварительно растворив в нем несколько таблеток снотворного, которое мне выписал врач… Надеюсь, я не переусердствовала… Так или этак, но мне это показалось лучшим выходом из положения, чем беспокоить соседей.

Гарри ужасно хотелось расхохотаться, но он сдержался, понимая, что стоит дать себе волю — и он будет смеяться без удержу несколько часов. Тер-Багдасарьян, перед которым дрожало от страха столько людей, не сумел напугать старую англичанку! Он нес с собой смерть, а ему предложили чайку! С этой-то минуты Петр Сергеевич Милукин — он же Гарри Комптон — признал, что окончательная победа Советского Союза над старыми, маразмирующими странами капиталистической Европы, возможно, не так уж неизбежна, как он воображал до сих пор.

Вполне успокоенный на сей счет, Гарри вернулся к Тер-Багдасарьяну. Тот продолжал спать глубоким сном и, по-видимому, вряд ли мог очухаться в ближайшие несколько часов. Но как он отреагирует на все случившееся потом? Комптон достаточно хорошо знал армянина. Следовательно, его долг — не оставлять обеих женщин на произвол разъяренного убийцы, о чем молодой человек и сообщил миссис Лайтфизер.

— Я не могу спокойно уйти, пока этот тип у вас…

— Сам он не сможет выйти из квартиры, а у вас, по-моему, не хватит сил унести его на руках. Верно?

Гарри не стал возражать.

— А если он вернется к своим дурацким замыслам?

— Да нет же, нет… Наверняка к утру придет в себя.

— Не уверен.

— Вы так беспокоитесь из-за Пенни?

— Конечно… Да и за вас, впрочем, тоже…

— Очень мило с вашей стороны… Я бы предложила вам остаться, но только не представляю, где уложить…

— Пустяки! Я устроюсь в той же комнате в кресле. Таким образом, когда этот тип проснется, я буду на месте.

— Как хотите.

Миссис Лайтфизер понесла на кухню посуду, а Пенелопа тут же подошла к Комптону.

— Дорогой, — кокетливо заметила она, — вы уже сами не знаете, что выдумать?

— Простите?

— Думаете, я не узнала вашего друга?

— Так вы… вы входили в… комнату?

— О, просто заглянула! Это вы сочинили сценарий?

— Какой сценарий?

— Да чтобы снова здесь переночевать! Но зачем столько сложностей? Гораздо проще было бы попросить маму. И потом, вам следовало бы попросить своего друга не напиваться, когда ему дают такое поручение.

— А вы считаете, что он напился?

— Чем же еще объяснить всю ту чепуху, которую он наплел маме?

Гарри понял, что любые проблемы бывают серьезными только в том случае, если вы сами считаете их таковыми. С точки зрения не слишком проницательных жительниц Лондона, дьявольские махинации агентов советской разведки выглядели всего-навсего шутками дурного тона. И возможно, здесь кроются ростки новой политической философии — ничего не принимать всерьез, решил молодой человек.

Когда миссис Лайтфизер и ее дочь легли спать, Гарри отправился в комнату, где Тер-Багдасарьян вкушал самый что ни на есть реакционный покой. Молодой человек опустился в кресло под фотографией покойного мистера Лайтфизера, прося этого бесплотного покровителя вдохнуть в него, Комптона, хоть капельку мужества, проявленного им в Дюнкерке, чтобы достойно поговорить с армянином, когда тот проснется. Однако скоро усталость взяла верх над боевым задором, и Гарри, почувствовав, что засыпает, прилег рядом с Багдасарьяном. В конце концов, с какой стати тот должен единолично пользоваться кроватью?

Тишина и покой снизошли на этот дом, где Запад и Восток мирно почивали рядом, правда даже не подозревая об этом.

7 часов 00 минут

Сначала миссис Лайтфизер, а потом и Пенелопа, надев домашние халаты, прислушивались, не раздастся ли какой-нибудь звук из комнаты, где спали их гости. Потом миссис Лайтфизер удалилась на кухню, а Пенелопа пошла в ванную.

Багдасарьян начал потихоньку возвращаться к действительности. Сначала он не заметил ничего необычного, и глаза безотчетно скользили по незнакомой обстановке комнаты. Решив, что все еще спит, он снова прикрыл веки. Поворачиваясь, Багдасарьян наткнулся на Гарри Комптона. Ощущение, что он не один в постели, вернуло армянина на много лет назад, в те времена, когда подле него еще была нежная Лейя. Улыбнувшись воспоминаниям юности и все еще не открывая глаз, Багдасарьян запечатлел нежный поцелуй на лице Комптона, который в свою очередь видел во сне Пенелопу, а потому ответил на ласку с величайшим пылом. Этот поцелуй разбудил обоих мужчин. Обнаружив, что они лежат в постели обнявшись, Багдасарьян и Комптон сначала застыли от удивления, потом одновременно отпихнули друг друга. В глазах у обоих зажглось одинаковое негодование, губы искривила сердитая гримаса. Багдасарьян первым пришел в себя:

— Это еще что такое? Какая муха вас укусила?

— А вас?

— И для начала — какого черта вы забрались в мою постель?

— А вы?

— Что? Но…

Снова оглядев комнату, армянину пришлось признать, что он не у себя дома.

— Где я?

— У несчастной, которую собирались убить!

К ресторатору из Сохо сразу вернулась память, но понять, что все-таки с ним произошло, он пока не мог. Какая череда непостижимых случайностей привела его в постель в доме той самой женщины, которую он хотел прикончить?

— Что со мной стряслось?

Комптон рассказал, а армянин покраснел от смущения.

— Короче, если я вас правильно понял, меня провели, как мальчишку?

— Да, но миссис Лайтфизер даже не подозревает об истинном положении дел. Она не поверила ни единому вашему слову. Теперь вы не можете ничего предпринять против нее. Впрочем, это значило бы совершенно напрасно рисковать еще раз — все ваши угрозы не произвели никакого впечатления. Вас считают просто психом и думают, что у вас был припадок.

— Припадок? Ладно, это мы еще обсудим… А пока мне надо смываться. Поглядите, свободна ли дорога.

Гарри послушно вышел из комнаты и обнаружил, что в гостиной пусто. Он сделал знак Багдасарьяну, что тот может идти. Последний поручил молодому человеку объяснить его бегство раскаянием и боязнью после вчерашней сцены показаться на глаза миссис Лайтфизер. Кроме того, он приказал Гарри как можно скорее зайти к нему на Грик-стрит.

Багдасарьян на цыпочках выскользнул из комнаты. Он уже добрался до двери в коридор, ведущей на лестничную площадку, как вдруг, услышав за спиной «ку-ку!», застыл на месте. Нервно обернувшись, армянин увидел Пенелопу. Девушка, как всегда, заливалась дурацким смехом.

— Вас застукали с поличным!

Это выражение всегда порождало у Багдасарьяна множество комплексов, а потому ему страшно захотелось вытащить нож и отрезать этой глупой курице голову.

— Так вы решили сбежать, не попрощавшись с мамой?

Багдасарьян терпеть не мог подобных ситуаций. Он промолчал.

— И потом, — продолжала Пенелопа, — насчет полицейского вы явно загнули! Вы такой же полицейский, как Гарри — шпион!

Ресторатор из Сохо побледнел как смерть, подумав, что ему чертовски повезет, если эта идиотка не ухитрится еще до вечера отправить его в лапы Ярда.

— Вы ведь сговорились с Гарри, да? Признайтесь!

Немного поколебавшись, Багдасарьян уцепился за протянутую ему соломинку.

— Что ж, да, правда! Только не говорите об этом своей матери — мне будет слишком стыдно!

Уговаривая Пенелопу, армянин пытался сообразить, о чем, по мнению барышни, они с Гарри могли сговориться…