Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ночь Святого Распятия - Эксбрайя Шарль - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Я отлично знаю, что это лишь видение, но так же твердо знаю и еще кое-что: я выйду из гостиницы и, наплевав, понравится это Клифу Андерсону или нет, огорчит или нет комиссара Фернандеса, при первой же возможности сцеплюсь с подручными Лажолета.

При виде меня хозяин кафе «Лас Флорес» на Ла Пальма удивленно моргает. Значит, узнал, так что хитрить бесполезно и я сразу перехожу в наступление:

— Вы сказали полицейским, что вчера утром я пил у вас с одним человеком…

— Я не хотел сделать ничего дурного… — перебивает меня кабатчик. — И потом, ходили слухи об убийстве…

— Вы знаете того типа?

— Нет, сеньор…

Врет он или не врет?

— Мне бы хотелось его разыскать… Я уверен, что это не он меня ударил…

Кабатчик протер бокал и тщательно оглядел стекло на свет.

— Кто знает? — пробормотал он.

— Вы думаете по-другому?

— Я вообще ничего не думаю, сеньор, я продаю вино и прохладительное… Если хочешь жить спокойно, лучше всего заниматься своим делом… иначе…

— Ну?

— Иначе рискуешь нажить крупные неприятности, сеньор.

Что это — его личный взгляд или предупреждение?

— На свете нет ничего прекраснее весны в Севилье, сеньор, — добавляет кабатчик, по-прежнему не глядя на меня. — И было бы чертовски досадно провести всю Святую неделю в больнице…

Теперь уже все четко и ясно.

— Вам поручили мне это передать?

— Не понимаю, сеньор, о чем вы?

Он и впрямь, кажется, не понимает, или же — замечательный актер.

— А с чего вы взяли, будто мне грозит больница?

— Разве не на вас напали там, на другой стороне Ла Пальма?

— Это еще не причина!

— Для меня — да, сеньор.

Кабатчик взирает на меня с невозмутимым спокойствием, и, чтобы поддержать игру, я предлагаю ему выпить со мной портвейна. Парень не возражает. Выпив за мое здоровье, он вытирает губы тыльной стороной кисти и удовлетворенно вздыхает.

— Жизнь — дьявольски сложная штука для всех, кроме того, кто умеет сидеть в своем уголке и не высовываться.

— Как вы?

— Да, как я, сеньор.

— А зачем вы рассказали обо мне полиции?

Он пожимает плечами и, прежде чем ответить, снова наливает в обе рюмки вина.

— Человеку моей профессии полиция может причинить немало хлопот, сеньор. Так что лучше оставаться с ней в хороших отношениях. А потому, узнав, что с вами случилось, я тут же пошел к комиссару Фернандесу. Он мой земляк — тоже родился в Чипионе…

— А как вы узнали о несчастном случае?

— От Хуана Альгина.

И, как будто я мог не знать, кто это, кабатчик уточнил:

— От брата Марии дель Дульсе Номбре.

Я совершенно запутался и во всей этой истории понимал только одно: что чуть-чуть не отправился на тот свет. Может, юный Хуан, парень без определенных занятий, но с очень вострыми глазками, принадлежит к банде преследующего меня Лажолета? Возможно ли, что это он напал на меня? Во всяком случае, я не сомневался, что Мария тут ни при чем, хотя и не мог бы привести ни единого довода в пользу подобной уверенности. Неужто я успел по уши влюбиться в девушку, которой совсем не знаю? Осторожно, Пепе, осторожно! Вспомни, как Клиф Андерсон упорно вдалбливает новичкам: «У нас, господа, не было и не будет врага опаснее, чем женщина… разумеется, я имею в виду исключительно службу!»

— Так вы и в самом деле никогда прежде не видели того типа, что сидел со мной за столиком?

— Нет, сеньор, но вам бы надо поостеречься!

— Почему?

— У него глаза убийцы.

Я протягиваю кабатчику руку.

— Меня зовут Хосе Моралес.

— А меня — Пако Санчес. Вы бывали в Чипионе?

— Нет. А что, красивые места?

— Не знаю, сеньор, ведь там моя родина…

В память о Карлосе Лампаро я иду обедать в один из маленьких ресторанчиков Трианы. На Базарной площади больше нет бакалейной лавки отца Карлоса. Ожидая, пока мне принесут заказанные жареные бокеронес[35], я разглядываю тощих бронзоволицых мужчин, сидящих за соседними столиками. С какой жадностью они поглощают дежурное блюдо — турецкий горох с жалким кусочком рыбы! Жевать они перестают, только когда говорят. И как громко! Посторонние всегда думают, что цыгане ссорятся и вот-вот дойдет до рукопашной. А мне забавно думать, что всего через несколько дней все эти задиристые петухи, облачившись в платье насаренос[36], или просто так, с величайшим благоговением последуют за пасо[37] Эсперансы или Младенца. По правде говоря, в Триане я чувствую себя не совсем дома. Возможно, потому что и теперь, двадцать один год спустя, помню категорический запрет родителей переходить на другой берег Гвадалквивира. Для таких чистокровных андалусцев, как мои мама с папой, здешние цыгане всегда были племенем, состоящим в родстве с дьяволом.

Затем с видом мирного обывателя Севильи, который привык жить в ладу с Богом и людьми, а потому со спокойной совестью готов встретить Святую неделю, я неторопливо иду вдоль Сан-Хасинто до Пахес-дель-Коро — его деревья для всех нас, и даже для бесстрашного Карлоса Лампаро являли собой непреодолимую границу. Я собирался повернуть налево, в сторону площади Кубы, а оттуда по мосту вернуться в Севилью (мне хотелось заскочить в гостиницу и немного привести себя в порядок перед свиданием с Марией). Стояла восхитительная погода. От нежной синевы неба и прозрачности воздуха на душе делалось так хорошо, что хотелось петь и всю душу переполняла удивительная радость жить на этом свете. Куда уж тут размышлять о смерти, о преступлениях и вообще обо всех уродствах и подлостях, существующих в нашем мире и в сердцах ближних! Что ни говори, а полицейским тоже случается думать точно так же, как и прочим смертным. И совершенно напрасно!

В Вашингтоне, да и в любом другом городе, выполняя задание и зная, что меня вознамерились убить, я бы непременно держал ухо востро. Многие уверены, что у нас есть какое-то шестое чувство, предупреждающее о близкой опасности. Чистой воды литература! Верно лишь, что мы настолько привыкли никогда не расслабляться, что, даже когда думаем о чем-то другом или мечтаем, подсознание продолжает бодрствовать за нас и вовремя подает сигнал тревоги. А нередко и быстрота реакции сбивает с толку — противник воображает, будто мы успели подготовиться. Полная ерунда. Просто привычка со временем становится второй натурой, и мы действуем автоматически. Кое-кто усматривает в этом невиданную способность быстро соображать, а на самом деле срабатывает самый обычный рефлекс. Но, очевидно, андалусский климат очень вреден для агентов ФБР, ибо лишь дикий вопль женщины на углу Корреа заставил меня инстинктивно отскочить и покатиться в сторону, так что капот летевшей прямо на меня машины успел задеть только полу пиджака. Автомобиль въехал на тротуар и ободрал крыло, влепившись в дерево, за которым я стоял. Прежде чем неловкий водитель дал задний ход и высвободил свою тачку из дерева, я подскочил к нему и распахнул дверцу. Лихач-давитель бросил на меня полный ненависти взгляд и продолжал возиться с переключателем. Но, видно, от злости или страха руки плохо повиновались. Воспользовавшись этим обстоятельством, я ухватил парня за шиворот и рванул к себе. Водитель попробовал было сопротивляться, но — не та весовая категория, а я в тот момент поднял бы с сиденья и молодца весом в центнер. Нас уже окружили прохожие и зеваки. К месту происшествия гимнастическим шагом приближался полицейский. Мой противник чувствовал, что проиграл партию, и, прекратив сопротивление, сдался.

— Ну, в чем дело? Несчастный случай может произойти с каждым, разве нет? — поглядев на меня, насмешливо хмыкнул он.

В ответ я изо всех сил съездил ему по физиономии. Нос под костяшками пальцев хрустнул, хлынула кровь, глаза закатились, и мой противник начал медленно оседать на землю. Я удержал его одной рукой, а второй, еще до того как успел вмешаться полицейский, привел личико парня в такое состояние, что он надолго сохранит воспоминания о нашей встрече. Кто-то из зевак восхищенно крикнул: «Оле!» — как на бое быков. Постовой, вцепившись в мои плечи, с трудом оторвал меня от противника.

вернуться

35

Сорт мелких анчоусов.

вернуться

36

Кающиеся.

вернуться

37

Платформа с балдахином, на которой несут изображения святых.