Не сердись, Иможен - Эксбрайя Шарль - Страница 23

— Порой под напускной нежностью скрывается обман, мисс Мак-Картри. Однако вам легче судить, как обстоит дело, и я вполне полагаюсь на ваш здравый смысл. Во всяком случае, вот что мне удалось для вас сделать. На почте у меня есть свой человек, и он осматривает все мало-мальски объемистые конверты. Это специалист, умеющий незаметно вскрывать и запечатывать любые письма и бандероли, причем в мгновение ока. Стало быть, у противника очень мало шансов без нашего ведома переправить бумаги по официальным каналам. И, уж простите меня, мисс Мак-Картри, но я дал приказ следить за господами Линдсеем и Флутиполом. Если в мое отсутствие один из этих джентльменов вздумает сесть на поезд или уехать из Каллендера иным путем, Эдинбург немедленно получит уведомление и примет соответствующие меры.

— Спасибо, сэр. Можете не сомневаться, что я не упущу ни единой мелочи, хотя и уверена в полной необоснованности ваших подозрений насчет Эндрю.

— Я всего лишь предупредил вас, мисс…

Сколько бы Иможен ни спорила, а замечания сэра Генри ее все же смутили. Но сердце не желало мириться с возможностью предательства со стороны Эндрю Линдсея. Человек всегда верит лишь в то, во что хочет верить. Однако у мисс Мак-Картри хватало мужества не отступать ни перед какой правдой, и она поклялась себе довести расследование насчет Эндрю до конца.

Возвращаться домой ей надо было через весь Каллендер. Добравшись до центра, Иможен заметила, что прохожие оборачиваются на нее и что-то шепчут друг другу, короче говоря, она вдруг стала привлекать всеобщее внимание. Не зная, радоваться ли такой популярности, мисс Мак-Картри решила зайти купить овсяных хлопьев. Не то чтоб они были ей позарез нужны, но бакалея Элизабет Мак-Грю и ее мужа Уильяма — единственное место, где можно точно узнать обо всем, что происходит в Каллендере.

Появление Иможен произвело сенсацию. Элизабет Мак-Грю, взвешивая фасоль для миссис Плюри, незаметно для себя всыпала в кулек лишние сто граммов. Уильям Мак-Грю показывал чулки миссис Фрэзер, но, увидев Иможен, сразу перестал слушать собеседницу. А старая миссис Шарп, собиравшаяся, как она делала на протяжении полувека, стянуть конфетку, забыв о любви к сладкому, воскликнула:

— Иможен Мак-Картри!

Это послужило сигналом к общему наступлению, и мисс Мак-Картри, окруженная со всех сторон, не знала кому отвечать. Элизабет Мак-Грю пришлось сухо напомнить, что все находятся в ее доме, и, следовательно, право первенства принадлежит ей. Кумушкам пришлось покориться и, отойдя от Иможен, уступить место миссис Мак-Грю. Та не замедлила воспользоваться преимуществом.

— Мисс Мак-Картри, я особенно счастлива вас видеть, с тех пор как узнала, с каким хладнокровием вы сумели выйти из затруднительного положения вчера в «Черном лебеде». Тайлер сказал нам, что вы уложили его одной-единственной пулей… Это правда?

— Одной хватило, миссис Мак-Грю… Я стреляла из папиного револьвера…

Миссис Шарп не удержалась от восторженного замечания:

— Будь милейший капитан еще жив, он бы гордился вами, Иможен Мак-Картри!

— Вы показали этому шпиону, что с девушками Горной Страны лучше не связываться! — поддержала ее миссис Фрэзер.

Иможен чувствовала себя на седьмом небе.

— Мисс Мак-Картри, может, вы расскажете нам, как это произошло? — снова вмешалась бакалейщица.

Мисс Мак-Картри заставила себя просить не больше, чем требовали приличия, и пустилась в повествование о своих приключениях, вдохновенно расцвечивая их такими подробностями, что вполне могла бы претендовать на духовное родство с легендарным Боб Роем, а по значению для нации ее подвиг оказался чуть ли не равен Баннокбернской битве. Все слушали открыв рот, и лишь миссис Мак-Грю, чувствуя, что ее власть и авторитет под угрозой, испытывала легкую зависть. Когда Иможен умолкла, Уильям Мак-Грю пылко пожал ей руку, уверяя, что теперь благодаря мисс Мак-Картри Каллендером заинтересуется все Соединенное Королевство. Элизабет тут же попросила супруга не отлынивать от работы, пользуясь появлением в лавке мисс Мак-Картри, а доставить ей удовольствие и сходить в подвал за керосином, поскольку наверху запас подходит к концу. Уильям рассердился.

— Господи Боже, Элизабет, неужели вы хоть на пять минут не можете оставить меня в покое?

— Во-первых, я попрошу вас, Уильям Мак-Грю, разговаривать со мной другим тоном, особенно при клиентах. А во-вторых, хочу вам напомнить, что мама родила меня на свет и до пятнадцати лет посылала в школу вовсе не за тем, чтобы я содержала никчемного бездельника.

Миссис Мак-Грю била по больному месту, ибо весь Каллендер знал, что если у бакалейщиков нет детей, то вина в этом целиком и полностью лежит на муже. Судя по выражению лиц, покупательницы получали огромное удовольствие: мало того, что они слышали рассказ Иможен, теперь их развлекают еще и семейной сценой! Но Уильям Мак-Грю после такого предательского удара больше не стал возражать и направился к лесенке, ведущей в погреб, однако, прежде чем исчезнуть в недрах бакалейного склада, он выпустил последнюю стрелу:

— Позвольте вам все же заметить, Элизабет Мак-Грю, что вы не уважаете своего мужа!

В этом простом замечании слышались отзвуки шекспировской трагедии, несмотря на то что из дыры в полу торчала лишь верхняя часть туловища Уильяма. Элизабет почувствовала справедливость упрека и, чтобы отвлечь внимание кумушек, снова обратилась к Иможен:

— Мисс Мак-Картри, а что вы ощутили после того, как прикончили мужчину?

Очень неловкий вопрос, поскольку в тот же вечер миссис Плюри разнесла всем сплетникам Каллендера весть, что у четы Мак-Грю дела идут хуже некуда и миссис Мак-Грю даже наводит справки о… короче говоря, миссис Плюри, конечно, пока не хочет никого ни в чем обвинять, но, если однажды в бакалее разразится драма, ее это удивит меньше, чем кого бы то ни было, и уж тогда она расскажет полиции все, что знает. Таким образом, в ближайшие несколько дней Элизабет тщетно ломала голову, почему все женское население Каллендера проявляет к ее особе столь назойливое внимание. Даже Тайлер, получив анонимное предупреждение, явился увещевать миссис Мак-Грю, а та, не понимая, по какому праву констебль вмешивается в ее семейную жизнь, рассердилась, наговорила гадостей и сделала Сэмюеля своим смертельным врагом.

Однако пока дело еще не зашло так далеко, и клиентки Элизабет ждали ответа Иможен.

— Вероятно, это как на охоте… Целишься, спускаешь курок — и добыча падает. Только потом соображаешь что к чему. И, честно признаюсь, нельзя не испытывать некоторого потрясения…

Как опытный оратор, Иможен понимала, что любопытство аудитории никогда не следует удовлетворять до конца, а потому она вежливо распрощалась с женщинами, заметив, что они наверняка увидятся в три часа дня на заседании следственного суда у коронера. Элизабет уже слегка завидовала новоиспеченной героине, а потому, как только мисс Мак-Картри вышла из бакалеи, решила нанести удар в спину.

— Все равно, — проговорила она, напустив на себя равнодушный вид, — если бы мистер Мак-Грю узнал, что я убила человека, пусть даже ради самозащиты… я уверена, он стал бы смотреть на меня совсем другими глазами и… и ему было бы не по себе…

Клиентки выразили бакалейщице полное одобрение, но миссис Плюри, считавшая себя необычайно проницательной особой, подумала, что подобная хитрость может ввести в заблуждение кого угодно, только не ее.

Обязанности коронера исполнял Питер Корнвей, владелец похоронного бюро. Он же делал надгробия и могильные плиты. Это был маленький щуплый человечек, как и требовало его ремесло, всегда одетый в черный костюм, с которого, впрочем, ему никогда не удавалось стряхнуть мраморную крошку, ибо трудолюбивый Питер с утра до вечера обтесывал надгробия.

Судебное разбирательство происходило в большом зале мэрии, куда принесли школьные скамьи. Питеру Корнвею помогали мэр Гарри Лоуден и секретарь Нед Биллингс. Весь Каллендер собрался в зале, не желая упустить ни малейших подробностей события, нарушившего тоскливое однообразие повседневной жизни. Сочтя, что ждать больше некого, Питер Корнвей встал, торжественно объявил заседание открытым и вызвал первого свидетеля, мисс Иможен Мак-Картри.