Рука в перчатке - Эберхарт Миньон Гуд - Страница 32

Дафна замерла. Вначале она ничего не почувствовала, но потом испугалась. Попыталась вскрикнуть, убежать, но не смогла.

Все продолжалось только несколько секунд. До смерти напуганная, она слышала, как приближались быстрые и легкие шаги. Все же Дафне удалось преодолеть оцепенение, и она инстинктивно прижалась к стене.

Но шаги прошелестели мимо.

Там был кто-то, чьего имени она не знала.

Но тут вдруг в конце коридора приоткрылась дверь. Блеснул тонкий луч света и кто-то спросил:

– Кто там? Что...?

То была Гертруда? Или Роули? Или кто-то еще?

Не особо сознавая, что делает, она пробежала по коридору к комнате Амелии и забарабанила в дверь.

Еще не дождавшись ответа, она неожиданно увидела открытую дверь напротив. Та вела в темную и пустую комнату Арчи.

И тут же совсем рядом послышался голос Денниса.

– Дафна, ты где? Это ты?

Его руки легли ей на плечи.

– Что ты тут делаешь?

– Там кто-то есть, – с трудом выдавила она, – там, в коридоре, возле моей комнаты.

Распахнулись и другие двери. Раздались голоса, поднялся шум. Кто-то включил в коридоре свет. Блики света, голоса и тени понеслись теперь со всех сторон.

Кто же, что и где – спрашивали все друг друга. Никто не понимал, что произошло. Когда же Деннис включил свет в салоне, все загалдели и кинулись к двери. Подошла даже Амелия в своем красном халате. Дафна в страхе прижалась к отцу.

– Он умер сразу, – произнесла Амелия во гнетущей тишине. – Такой удар никто не выдержит.

Да, Арчи Шор умер мгновенно. Он лежал, вытянувшись и ткнувшись лицом в пол.

Убили его тяжелыми бронзовыми щипцами для угля.

Деннис нагнулся и повернул его вверх лицом.

– Мертв, – прошептал он. – Ничего уже не поделаешь.

– Помоги мне, Роули, – обессиленно прошептала Гертруда. Но Роули, смотревший в пустоту, не шевелился. Джонни повел Дафну в свою комнату, чтобы накинуть ей на плечи плед.

– Не трогайте щипцы, – предупредил Джонни. Руки его дрожали, волосы были всклокочены. – И ничего не трогайте.

В коридоре раздались шаги. То была полиция.

– Эй, что происходит? В чем дело?

Их было трое, все в форме. И весьма угрожающего вида.

Амелия повернулась к ним и показала на тело.

– Мертв, – с каменным лицом констатировал один из полицейских. Поведя револьвером, зажатым в руке, он скомандовал:

– Вы все арестованы и должны оставаться в этой комнате. Брэйди, позови сюда Уэйта.

Один из полицейских отправился за следователем, другой накрыл тело и встал у двери – причем держа в кармане револьвер. Он проклинал свою судьбу. Они на кухне так азартно резались в покер! А теперь вот жди тут Уэйта и таскайся с очередным трупом!

– Разумеется, все могут сесть, если хотят, – предложил другой полицейский. – Скоро подойдет мистер Уэйт. Но только никаких хождений!

– А что со слугами? – спросил тот, что стоял у двери.

– Их можно исключить. Они живут довольно далеко отсюда, за гаражом, и никого из них в доме не было.

– Снова придется обыскивать дом? – спросил тот, что стоял у двери.

– Придет Уэйт, тогда и займемся.

Все продолжали сидеть молча. Только рыдавшая Гертруда разлеглась на софе. Роули не плакал, но сидел с мертвенным лицом. Он, как и Джонни, был в халате. Из женщин только Дафна была полностью одета. Она заметила что один из полицейских внимательно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Денниса, который тоже не успел раздеться и лечь в постель.

Потянулось изматывающее время ожидания. Полиция разрешила Деннису разжечь огонь в камине. Никто не разговаривал. Накрытое тело на полу не молчало, а обвиняло. Но если Арчи был мертв, значит, он уже никому не опасен?

Или все же опасен?

Сидевший с Дафной Джонни зашелся в кашле. Говорившему по телефону полицейскому пришлось отвернуться. Но все равно было слышно, что речь шла про обыск всего дома и задержании их всех под наблюдением. В тишине послышались шаги двух человек, двери открылись, потом закрылись, звук шагов удалился. Только Джонни продолжал надрывно кашлять.

Наконец все услышали шум автомобиля. Взвизгнули тормоза, хлопнули дверцы. Подкатил еще один, потом еще.

Послышались голоса, шаги по лестнице и в коридоре. В комнату влетел Джекоб Уэйт. Один из полицейских принялся было докладывать, но Уэйт его тут же прервал. Он остановился и оглядел всех присутствующих. Его шляпа и твидовое пальто были в снегу. Сыщик осмотрел и труп. Остальные шушукались и напирали друг на друга. Уэйт немного повозился с трупом, потом поднялся на ноги.

– Мы слушаем вас, доктор, – произнес он наконец.

Доктор шагнул вперед. Щеки его раскраснелись от мороза.

– Пробит череп. Больше тут мне делать нечего. Унесите его, Юджин.

Труп внесли в холл, где уже ждали носилки. Послышался голос одного из носильщиков:

– Осторожно, поворот.

Доктор повернулся к Уэйту:

– Оружие вон там, – он указал на щипцы.

Уэйт кивнул и нагнулся над ними, чтобы рассмотреть получше. Потом примерился было рукой, но брать щипцы не стал. Затем он отвернулся и зашагал к камину, на ходу снимая шляпу и пальто.

– Итак, Келлог, – спросил он, – что случилось?

Келлог, который ничего не знал, замялся.

– Они все здесь, как мы и доложили. Все в этой комнате, никуда не выходили, я...

– Ладно, – прервал его детектив. Он выглядел усталым и даже больным. Вид трупа всегда вызывал у него тошноту, а с ней и ярость. Боже, как он все это ненавидел! И заодно – всех этих типов, которые пялились на него, но скрывали свои тайны.

– Закурить, что ли?

Ведь почти наверняка один из них – убийца. Уэйт ограничился этим "почти" – он любил конкретность. Ну, мотивов может быть до черта, надо начинать их все перебирать. И чем скорее он начнет, тем скорее вскроет их противоречия и быстрее все закончит.

Да хотя бы вот эти старухи. Обе трусят, но отчаянно с ним борются. Им совершенно безразлично, кто убил Брюера или этого болвана Шора. Все, чего они хотят – это замять дело, да побыстрее. А уж если убийца – женщина, и они это знают, – наверняка промолчат.

Конечно, для такого удара нужна немалая сила. Вот выстрелить – другое дело, это каждый может. И все же нельзя исключать возможность, что действовали женщины – пусть даже двое, трое. Хоть та же девица: худощавая, конечно, но не слабенькая. Кроме того, если кто шел на преступление, то часто привлекал и девушек. Да еще таких красивых. Он наблюдал за ней во время следствия. Совершенно ясно, что она не любила человека, за которого собралась замуж. И ничуть по нему не горевала. Она боялась, это верно, но вовсе не грустила.