Солнце для Джона Рейна - Эйслер Барри - Страница 48

Сбив с ног, парни надели мне наручники, а на голову — темный чулок. Все ощущения сконцентрировались на слухе и осязании. Меня поднимают и, словно куль с мукой, бросают на пол какой-то машины. Вот «мальчики» захлопнули двери и завели машину.

Ехали недолго, меньше пяти минут. Судя по скорости и отсутствию поворотов, мы по-прежнему на шоссе номер 16, но уже за территорией военно-морской базы. Парни не особо пинались, и я смог немного размять онемевшие конечности. Кажется, чувствительность возвращается, но от долгого воздействия тока меня сильно тошнило.

Седан затормозил, свернул направо, и послышался скрип гравия. Буквально через секунду мы остановились. Открылись двери, и кто-то сильный, схватив меня за лодыжки, вытащил из машины. Голова ударилась оземь, перед глазами заплясали яркие искры.

Сильные и совершенно невидимые мучители поставили меня на ноги и толкнули вперед. Судя по звуку шагов, я взят в плотные тиски. Ступеньки. Значит, мы заходим в дом. Открылась и с металлическим лязгом захлопнулась какая-то дверь. Получив тычок в спину, я полетел в кресло. И тут с меня сорвали капюшон.

Я внутри строительного вагончика. Сквозь узкое раздвижное окошко проникает неяркий свет. Спиной ко мне сидит мужчина.

— Привет, Джон, страшно рад тебя видеть!

Это Хольцер. Конечно, кто же еще!

— Да пошел ты, — проговорил я, всем видом показывая, что поддался черному отчаянию. — Как ты меня нашел?

— Я знал, что, услышав о гибели Булфинча, ты не успокоишься и сделаешь еще один ход. Парень ты сообразительный, так что мог без труда сопоставить кое-какие детали и выйти на меня. В качестве меры предосторожности я послал патрули во все стратегически важные районы вокруг базы, и, как видишь, не зря.

— Черт! — На этот раз досада была вполне искренней.

— Ну, не будь слишком строг к себе, Джон. Ты ведь знаешь: бороться со мной бесполезно, все равно проиграешь.

— Да уж, — пробормотал я, пытаясь найти какой-то выход из этой мышеловки. Если бы не наручники, то Хольцер и два его помощника были бы мне вполне по силам. Увы, неизвестно, сколько человек караулят на улице...

— Ты понимаешь, о чем я? — не унимался Хольцер. — Ради Бога, Джон, ну как можно быть таким слепым?!

— Ну так просвети меня!

С полных губ сорвались какие-то слова, но я далеко не сразу понял, о чем речь.

— "Кротом" был я... Это я был тем «кротом».

Стиснув зубы, я пытался бороться с эмоциями.

— Хорош врать! Тебя и близко не подпускали к секретной информации. Это был кто-то из вьетнамцев...

— Уверен? — с издевкой поинтересовался Хольцер и заговорщицки зашептал: — Помнишь Ку-Лай?

Вьетнамская деревня на самой границе с Камбоджей. К горлу подкатила дурнота, не имевшая ничего общего с последствиями воздействия тока.

— Да, и что?

— Помнишь, что тебе приказали? «Уничтожить!» А потом еще: «Сынок, да ты в штаны наложишь от страха, если узнаешь мою должность»! Правильно? А ты оказался таким недоверчивым... Пришлось звать на подмогу троих ребят из охраны... Здорово мы повеселились!

Что он такое говорит? Нельзя, нельзя его слушать! Лучше думать о том, как отсюда выбраться!

— Зачем ты все это устроил? — все-таки спросил я.

— Был у меня один информатор... Очень перспективный парень! Кто-то из жителей деревни одолжил ему крупную сумму, а возвращать-то всегда не хочется! Вот я и решил показать, как умею помогать друзьям...

— И ради этого уничтожил целую деревню?

— А что делать, если все вьетнамцы на одно лицо? — оглушительно захохотал Хольцер.

— Чушь! Мог бы просто дать своему информатору денег...

— Да ладно тебе, Джон! Будто не помнишь, что творилось в штабе! — веселился Хольцер. — Наши командиры за каждый цент тряслись, а патроны — пожалуйста, бери, сколько хочешь! В конце концов, что такое деревня Ку-Лай? Десяток убитых вьетконговцев, велика ценность! А сколько возни было бы с выбиванием денег, сколько головной боли!

Наверное, впервые после войны меня охватило черное отчаяние. Еще несколько минут — и я умру, а Хольцер выиграет, как выигрывал всю жизнь. Странно, но смерть меня вовсе не страшила. Гораздо ужаснее было то, что много лет назад я совершил по его милости.

— Я тебе не верю, — проговорил я, пытаясь выиграть время. — Чего ради ты так старался? Не из-за денег же! Тридцать пять лет прошло, а ты был и остаешься нищим чиновником в дешевом костюме.

— Какой же ты балбес, Рейн! — сочувственно проговорил Хольцер. — До таких лет дожил, да так и не понял, что к чему. Услуга за услугу, именно так и делаются дела. Мой информатор подкинул сведения, с помощью которых удалось отследить и пресечь поставки оружия Хо Ши Мину. А вы, ребята, хоть особых проблем не создавали, но раздражали коммунистов безмерно. Еще бы, в самом тылу работали! Вот они и запросили сведения о намечающихся вылазках диверсантов. Чудесный получился бартер: шило на мыло, хотя в моем случае мыло оказалось золотым!

Кажется, он говорит правду, и возразить мне нечего.

— Еще небольшая деталь, прежде чем мои ребята вышибут тебе мозги, — возбужденно зашептал Хольцер. — Это я предложил командованию послать тебя за Клёвым Чокнутым!

Горло судорожно сжалось. Еще немного, и меня вырвет прямо на этого придурка...

— Вообще-то неотесанные монтаньяры привлекли мое внимание по чистой случайности. Зато я сразу понял, кого к ним послать. Джона Рейна, школьного товарища их свихнувшегося командира! Лучшей кандидатуры не найти!

Все кончено, меня сейчас убьют, а на душе так легко и спокойно.

— Само собой, я позаботился, чтобы о твоем подвиге узнали. «Только между нами» — очень милая фраза. Милая и удобная, а на практике означает: «Проследи, чтобы новость попала в газету»!

Я его не слышал. В сознании мелькали образы далекого прошлого: мы с отцом впервые поднимаемся на Фудзияму. Оделись мы слишком легко и, окоченев, по очереди предлагали вернуться домой. Но недоступная вершина манила, и, собрав волю в кулак, мы в конце концов на нее поднялись...

— Представь, что подумали люди? «Ну что за человек! Подло убил лучшего друга!» Да после этого ребята из твоего отряда разбежались кто куда! Думаешь, они могли тебе доверять? Кажется, моя... э-э-э... откровенность погубила твою военную карьеру! Новобранцы шарахались при одном упоминании твоего имени, а командование согласилось с характеристикой «узкоглазый ублюдок, убивший товарища». Завидная репутация, правда?

Папа любил рассказывать о нашем восхождении гостям. Кажется, он хоть немного, но гордился мной.

— Ты что, язык проглотил?

Странно, что я вспомнил об отце. Может, он меня зовет?

Соскучившийся Хольцер поднялся и подошел к своим громилам.

— Здесь его не убивайте: военная база слишком близко. В файлах министерства обороны наверняка сохранилась его стоматологическая карточка. А вдруг тело опознают? Могут выяснить, что он подданный США, а там и до меня недалеко. В общем, увезите куда-нибудь подальше.

Один из парней почтительно открыл дверь, и Хольцер вышел.

Хлопнула дверца, и раздался хруст гравия. Две машины отъехали, значит, здесь стоит еще одна. Вот бы узнать, сколько человек караулит на улице!

В вагончике остались двое, лица хмурые. Может, устроить драку? После того, что наговорил Хольцер, сердце жаждет крови!

— Наручники сильно натирают, — медленно поднимаясь, сказал я. — Может, снимете?

— Не хнычь, — мерзко заржал один из парней, — терпеть осталось недолго.

— Но руки-то болят! — не унимался я и попробовал поднять локти. На лице громилы читалось отвращение. — Кажется, судороги начинаются, — пролепетал я и начал энергично вращать плечами. Граната скользнула вниз по рукаву.

Что-то она медленно падает. Черт, все из-за наручников: они стянули рукав! Лучше было протолкнуть ее на спину, а потом аккуратно поймать... Ладно, сейчас уже поздно что-то менять!

Резко опустив руки, я запрыгал на одной ножке.

— Мне нужно отлить!

Парни переглянулись: кажется, меня считают круглым идиотом.