Солнце для Джона Рейна - Эйслер Барри - Страница 26

Крепыш обернулся, и на широком лице отразилось искреннее изумление. Ведь Бенни говорил, что меня видели на станции, а я неожиданно оказался совершенно в другом месте. Бедный, пытается сообразить, что же пошло не так.

Ну и уши — настоящие лопухи, и, судя по форме, их несколько раз зашивали. Японские дзюдоисты и кендоисты защитных шлемов не признают, а изуродованные мочки демонстрируют с огромной гордостью. Значит, противник у меня серьезный.

Стараясь выиграть время, я изо всех сил изображал «просто прохожего». Вот мы поравнялись, и я попробовал обогнуть его слева. Так, судя по помрачневшему лицу, меня узнали. Палка подозрительно зашевелилась и через секунду вместе с левой ногой мелькнула в сантиметрах от моего лица.

Швырнув песок в бычье лицо, я отскочил в сторону. На секунду ослепнув, крепыш бестолково замолотил палкой. Ничего не скажешь, удары у него сильные. Толстяк зажмурился, а лицо исказилось от боли: песок явно делал свое дело. Однако глаза не трет, значит, терпеливый, видна тренировка. Крепкий орешек!

Вот он осторожно шагнул вперед, держа палку наготове. Из покрасневших глаз текли слезы. Он чувствовал, я где-то рядом, но где именно, не знал.

Так, лучше пропустить его вперед, иначе можно нарваться на палку.

Бык прирос к месту, ноздри нервно трепетали, будто он пытался уловить мой запах. Черт, как же он терпит, чтобы не тереть глаза?

С громким «Кийя!» Бык прыгнул вперед и рубанул палкой по воздуху. Нет, парень не угадал, я стоял гораздо ближе. Затем он сделал два больших шага назад и, оторвав левую руку от палки, принялся отчаянно тереть глаза.

Я только этого и ждал и шибанул его кулаком по ключице. Бык моментально сгруппировался, и основная сила удара пришлась на трапециевидные мышцы. Ловко повернувшись, я попробовал перебить локтем сфеноид, но, к сожалению, попал в ухо.

Прежде чем я приготовился нанести еще один удар. Бык перекинул палку через меня и поймал свободной рукой. Я оказался в ловушке, и через секунду противник притянул меня к себе. Вот он немного подался назад, и мои ноги поднялись в воздух. Палка врезалась в спину, стало нечем дышать, а почки разрывались от боли.

Вырваться не получится физически Бык гораздо сильнее. Поэтому я обнял его за шею и, оттолкнувшись, закинул ноги за спину Боже, сейчас палка перережет мне позвоночник!

Неожиданный маневр застал Быка врасплох, и он потерял равновесие. Отступив на шаг, мой противник выпустил палку и стал бешено вращать левой рукой, чтобы прийти в более устойчивое положение. Ничего не вышло: я обвил ногами его спину и повалил на землю. Тяжелое тело придавило к асфальту, спина раскалывалась, но я понимал, что инициатива перешла ко мне.

Схватив его за лацканы куртки, я провел перекрестный захват, известный даже начинающим дзюдоистам. Противник не сплоховал: отбросил палку в сторону и потянулся к моим глазам. Уклоняясь от его пальцев, я замотал головой, а обвившиеся вокруг груди ноги мешали Быку двигаться. Вот он схватил меня за ухо, и я еле вырвался.

Если честно, захват и удушающее движение получились не слишком удачно, вместо сонной артерии мои локти давили на дыхательное горло. Бык долго и отчаянно сопротивлялся, однако поделать ничего не мог. Я не отпустил его, даже когда он перестал биться, лишь огляделся по сторонам, чтобы проверить, нет ли ненужных свидетелей.

Только окончательно убедившись, что противник выведен из строя, я ослабил захват и попытался выбраться на свободу. Боже, какой он тяжелый! Я выпрямился с колоссальным трудом, превозмогая жуткую боль в позвоночнике.

Противник мой еще жив, просто без сознания: чтобы привести его в чувство, достаточно сделать массаж сердца и искусственное дыхание.

Но пусть этому парню помогает кто-нибудь другой! Жаль, не получилось допросить, да ведь это и не Бенни, его так просто не запугаешь.

Присев на корточки, я быстро проверил его карманы. Только сотовый и баллончик со слезоточивым газом; ни паспорта, ни иного удостоверения личности.

Медленно выпрямившись, я пошел в сторону дома. На Сенгоку-дори навстречу попались две девочки в синей форме. Увидев меня, обе так и застыли с круглыми от ужаса глазами. Что их удивило? Я рассеянно провел по щеке. Кровь! Черт возьми, этот поганец расцарапал мне лицо.

Вот и мой дом! Заставив себя преодолеть два лестничных пролета, я открыл дверь и, не снимая обуви с ног, прошел в ванную. Вымыв лицо, посмотрел в зеркало. Да, ну и видок!

Квартира, которая так долго была моим домом, неожиданно показалась чужой. Каким-то образом про нее узнали Хольцер и ЦРУ — призраки прошлого, о которых хотелось забыть. Интересно, что им нужно? Что-то личное или связанное с работой? Для Хольцера, наверное, и то и другое.

Покидав свои вещи в сумку, я вышел в прихожую и напоследок оглянулся. Все чисто, будто никто и не жил никогда.

Быстро спустившись по лестнице, я направился на станцию Сугамо. Две остановки, и я в Сибуйе. Мидори, наверное, заждалась! У меня сотовые Бенни и Быка, может, хоть они наведут на след.

13

Когда я вернулся в отель, позвоночник превратился в раскаленный добела столб. Левый глаз заплыл: Быку все-таки удалось ткнуть пальцем, а голова болела от неестественных вращательных движений, которые я совершал в попытке спасти ухо.

Проходя мимо стойки администратора, я показал ключ. Да, я уже зарегистрирован, так что, пожалуйста, не задавайте лишних вопросов. Пожилая женщина равнодушно кивнула и вновь погрузилась в чтение. Я старательно поворачивался к ней правым боком, и страшный глаз она не заметила.

Для приличия постучавшись, я открыл дверь.

Девушка сидела на кровати, но, увидев мое лицо, вскочила.

— Что случилось? — пролепетала Мидори. В голосе было столько волнения и тревоги, что мне даже полегчало.

— На моей квартире устроили засаду, — пояснил я и, скинув пиджак, без сил опустился на кушетку. — В последнее время мы с вами пользуемся бешеной популярностью.

— Мне не нравится ваш глаз, — проговорила Мидори. — Давайте приложим лед!

Растянувшись на кушетке, я пожирал девушку глазами. На ней джинсы и темно-синяя толстовка; значит, в мое отсутствие пробежалась по магазинам; волосы собраны в хвост, позволяя мне любоваться изящными плечиками, осиной талией, чувственной линией бедер. Боже, да я изнываю от желания, даже боль в спине отпустила. Ничего тут не поделаешь... Любой солдат, хоть раз рисковавший жизнью, расскажет то же самое: после боя всегда нужна женщина.

Вернулась Мидори со льдом и махровым полотенцем. Острая боль пронзила позвоночник, но возбуждение не проходило. Опустившись на колени, девушка приложила лед к заплывшему глазу и пригладила мне волосы. Черт, лед лучше приложить совсем к другому месту!

Она помогла мне прилечь на кушетку, и, остро чувствуя ее близость, я закусил губу.

— Больно? — спросила Мидори; ее прикосновения тут же стали еще нежнее и осторожнее.

— Нет, все в порядке, просто один парень поранил мне спину. Думаю, ничего серьезного.

Какие теплые у нее руки! Боясь пошевелиться, я словно примерз к кушетке. Надеюсь, Мидори ничего не замечает...

Лед таял, и девушка решила добавить новые кубики. Я потянулся, чтобы помочь, и так получилось, что моя ладонь накрыла ее тонкие, сжимающие полотенце пальчики. Теплая кожа и лед — ощущения незабываемые!

— Как хорошо! — простонал я, и Мидори не спросила, что я имею в виду: лед или ее руку. Да я и сам не понимал.

— Вас долго не было, — чуть слышно проговорила она. — Я не знала, что делать, и хотела позвонить вам. А потом решила, что вы заодно с парнями, которые прятались в моей квартире, и пытаетесь втереться в доверие.

— Наверное, на вашем месте я бы так же подумал.

— Я уже не знала, на что решиться, но тут вернулись вы...

Я посмотрел на перепачканное полотенце.

— Ничто не действует так отрезвляюще, как кровь...

— Верно. Знаете, я все вспоминала, как сильно вы пнули того парня в фойе, — у него все лицо было в крови. Наверное, если бы не это, я бы воспользовалась вашим отсутствием и ушла.