Сага - Бенаквиста Тонино - Страница 56

Агент 2 . Вальтер Каллахэн, в самом начале. Помните, как менялось его лицо, когда он сидел перед телевизором? По одному блеску в глазах уже становилось понятно, что он смотрит. Отличный был актер.

Агент 3 . Это в той серии, где его кузен Квинси приезжает в Париж.

Агент 2 . А, кузен Квинси! Тот, что любил приговаривать…

Агенты 1, 2 и 3 (хором ). Не в свои сани не садись!

Агент 3 . Помните Клариссу, подружку Камиллы?

Агент 1 . Когда устраивали розыгрыши на церемонии посвящения в студенты?

Агент 3 . Я был к ней неравнодушен, но в следующей серии она исчезла, не помню уже почему.

Машина мчится по Парижу без видимой цели.

Агент 2 . Она погибает из-за расследования одного журналиста, который на самом деле является сыном жертвы и просит убийцу помочь ему. И тот кретин попадает в ловушку.

Агент 1 . Когда я смотрел эту серию, то думал, что убийца – Фред.

Вообще-то, цель есть. И цель совершенно точная. Машина приближается к кварталу, который мне хорошо известен. Это мой квартал.

Агент 2 . А я был уверен, что убийца – Джонас, на практике реализовавший свою теорию о «парадоксальном убийстве».

Агент 3 . Лично я думал, что это та шестидесятилетняя женщина, все время забываю, как ее зовут…

– Парни, вы же не высадите меня днем возле моего дома? Вы не можете поступить так со мной!

Агент 2 . Ты говоришь о даме, которая живет воспоминаниями о пятидесятых годах?

Агент 1 . Иветта! Когда она снимает туфлю, чтобы выровнять шов на чулке… Точь-в-точь как моя мать. А знаете, что именно Иветта произносит слово «Сага» один-единственный раз за весь сериал?

Машина сворачивает на улицу Пуассоньер. Впереди я вижу грузовик и мусорщиков, которые грузят в кузов телевизоры.

Агент 3 . Нет, не только Иветта.

Агент 1. А кто еще?

Какие-то придурки разрисовывают из балончиков с краской стены окружающих домов.

Агент 3 . Камилла. Она знакомится с иностранным туристом, и тот говорит ей: «Моя жизнь – это сага, позвольте мне рассказать ее вам». Эту фразу перевел мне один приятель-швед.

Кучка подозрительных типов поджидает меня возле дома. Машина тормозит. Одной рукой я цепляюсь за спинку сиденья, другой – за дверную ручку. Агент 2 обходит машину, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Несколько лоботрясов смотрят в нашу сторону, думая, что сейчас из машины выйдет какая-то шишка.

– Вы не можете выпустить меня здесь!

Они вдвоем хватают меня, вытаскивают из машины и бросают на тротуар.

Агент 1 . Вы немедленно сядете за работу.

Агент 2 . К сентябрю все должно быть готово.

Агент 3 . Или в следующий раз мы остановимся на варианте «а».

Хлопают дверцы, и машина исчезает. Вы не можете выпустить меня здесь! Из меня сейчас выпустят кишки, если я проторчу здесь хотя бы еще одну секунду. Принимаю непринужденный вид, поворачиваю на сто восемьдесят градусов, направляясь в сторону улицы Люн. Трюк не удается. Три типа, требовавших моей смерти в своих воззваниях, нарисованных красными буквами на соседнем фасаде, бросаются за мной. За ними устремляются двое или трое жильцов, наш управляющий и прочие. К ним присоединяются случайные прохожие и еще какие-то люди. Я обращаюсь в бегство. Бежать, бежать, пока не разорвется сердце. Я любил тебя, Шарлотта! Я всегда был готов отдать за тебя жизнь, но сейчас верх берет инстинкт самосохранения, и мне хочется удрать на другой конец света от этой разъяренной толпы. Если ты уже там, подожди меня, я скоро буду! Я скоро буду!

На улице Торель толпа настигает меня. Я оказываюсь в заколдованном кольце; в таких случаях скорпионы обычно кончают жизнь самоубийством. Не успеваю произнести ни слова, как на меня выливаются струи краски. Толкотня, крики, поднимающаяся волна ненависти. Меня хватают, пытаются разорвать на части, я – их добыча, каждый желает получить свою долю. Потом бросают на землю, пинают ногами, топчут ботинками. Из последних сил пытаюсь представить, что все это – художественный вымысел.

Простая комедия, но в которой начинаешь верить в Бога.

Однако это не облегчает мою боль. В давке лавина тел обрушивается на меня, сейчас мои кости захрустят под их тяжестью. В этой каше кто угодно может нанести мне смертельный удар, и никто никогда не установит виновного.

Терплю.

Надеюсь.

Лежу с закрытыми глазами и надеюсь.

Внезапно пытка прекращается.

На меня больше никто не давит.

Открываю глаза.

Град ударов обрушивается на банду моих мучителей. Ничего не понимаю. Над моей головой разворачивается настоящее побоище, чьи-то руки поднимают меня с земли и тащат по улице Люн.

Я распят! Превратился в распятого мученика!

Это становится невероятно забавным. Точно, они довели меня до сумасшествия! Сейчас вознесусь на небо!

Через несколько минут меня закрывают в кузове грузовика.

– Едем на базу.

– Еще бы немного…

– Трогай, черт возьми!

– Все будет в порядке, месье Марко, можете не беспокоиться.

Фраза, которая сразу же производит противоположный эффект. В кузове еще шесть человек, изумленно разглядывающих меня. Все они приблизительно моего возраста. Парни, похоже, хорошо владеют боевыми приемами, а у двух девушек выправка, как у бойцов элитного спецназа.

Сегодня утром, часов в семь, я был героем психологической драмы. Немного позже оказался участником комедии нравов. После обеда, вопреки своей воле, стал действующим лицом шпионского боевика. Но сейчас, что делаю я сейчас в этом фильме о войне?

– Где расположена ваша база?

– В трех шагах отсюда. Но о ней не расскажешь, ее нужно видеть.

– Вы случайно оказались на месте побоища?

– Мы поставили возле вашего дома дежурного на тот случай, если вы появитесь, так как вас нелегко поймать. Он предупредил нас, и мы успели вмешаться.

– Я могу узнать, кто вы такие?

– Делегация президентов шестидесяти одного фан-клуба «Саги», съехавшихся со всей Франции.

Я не могу сдержать тяжелый вздох. Они принимают его за вздох облегчения, хотя я просто смиряюсь с ситуацией. День сегодня обещает быть долгим.

Грузовик въезжает в мощеный двор. На стене обветшалого здания – табличка: «ПРОДАЕТСЯ». Владелец строения – тоже поклонник «Саги» – предоставил на несколько месяцев свое помещение для сборного пункта. Едва я переступаю порог, как меня торжественно встречает радушное правление. Когда им сообщили, что я скоро прибуду, они накрыли стол и повесили плакат с приветствием. Они ждали этого момента две недели. Не знаю, могу ли я наконец немного успокоиться. После бокала шампанского мне показывают спальню, зал заседаний и то, что они называют «Музеем». Это действительно напоминает музей – множество разных предметов на полках и в витринах. Глава правления объясняет, что здесь находится. Пистолет под стеклянным колпаком.

– Это кольт девятого калибра, принадлежавший Камилле, мы купили его у типа, занимавшегося снабжением первой съемочной группы. Потом они его заменили, но именно этот кольт она держит в руке во второй серии.

На длинном столе разложено с десяток страниц сценария.

– Их подобрал во время съемок наш человек, иначе их просто выбросили бы. Это черновик 18-й сцены из 62-й серии, когда Мордекай покупает за две тысячи долларов какие-то необыкновенные конфеты для Марии. Внизу этой страницы Луи Станик добавил от руки: «Вставить здесь искреннюю фразу».

Небольшой сосуд из прозрачной пластмассы с белесоватой жидкостью – образец липозы, который Фред показывал министру здравоохранения. Реквизитор получил липозу, смешав яичный белок с топленым свиным салом, которое раздобыл на кухне.

Пустая бутылка из-под водки.

– Вы, наверное, догадываетесь, откуда она. Мы извлекли ее из мусорного бака дома № 46 по авеню де Турвиль. Водка с перцем или просто перцовка. Говорят, что ее пили только вы с Жеромом, а Матильда Пеллсрен не брала в рот ни капли. Луи Станик, тот предпочитал пиво.