Месть - Эхерн Джерри - Страница 34

В гостиничном номере работал кондиционер, но ей все равно было жарко. Когда они добрались до аэропорта, вечер был прохладный; но здесь, в комнате, где собралась вся их группа, было очень душно. На столе, вокруг которого стояли люди, горела лампа на высокой подставке. Помимо Рози, здесь была еще одна женщина, или девушка, примерно двадцати пяти-двадцати шести лет; ее волосы полностью выгорели на солнце. На ней были шорты цвета хаки и ярко-розовый хлопчатобумажный свитер. Она сидела в углу, курила сигарету.

— Первым делом снаряжение, — начал высокий светловолосый израильтянин. — Насколько я понимаю, мисс, вы просили достать вам пистолеты «Магнум» 44-го калибра.

— Да. Но это не для меня. Я собираюсь взять пистолет с собой, чтобы отдать его Дэвиду. У вас есть такие пистолеты?

— Да. Вначале я прикинул, что это чересчур тяжелое оружие для женщины; я, разумеется, не хочу вас обидеть. — Он неловко отвел взгляд в сторону. Рози не отрываясь смотрела на него.

Том Эшбрук откашлялся, прочистил горло, и лишь после этого заговорил.

— Для всех остальных у нас есть достаточное количество пистолетов «Глок-17» калибра 9 миллиметров; также имеется хороший запас девятнадцатизарядных магазинов. Однако, нравится вам это или нет, основную задачу нам придется выполнять с помощью автоматического оружия. В качестве автоматов мы, разумеется, будем использовать «Узи». Если понадобится, у нас имеется в наличии снайперская винтовка, это «Стейр-Манлихер» старого образца, калибра 7,62 миллиметра. Разумеется, у нас есть осколочные и противотанковые гранаты, а также гранатомет для нанесения еще более мощных ударов по оборонительным укреплениям противника. Мы не должны оставлять позади себя живую силу врага, чтобы он не мешал нашему последующему отходу, и никто из нас не будет возвращаться, чтобы закончить недоделанную работу.

— А как у нас обстоит дело с ножами? — спросила Рози Шеперд. Внезапно она поняла, почему задала этот вопрос: она слишком долго пробыла возле Дэвида, и при мысли об этом улыбнулась. Слова «слишком долго» и «в компании Дэвида» совершенно не подходили друг к другу, не сочетались.

Молодой израильтянин, руководитель ударной группы коммандос, ответил на ее вопрос.

— У нас есть ножи «Глок-81», лезвие сто миллиметров с зубчатой нарезкой на обратной стороне клинка, и «Глок-78» без зубчатой нарезки.

Она никогда не видела ножей «глок», и, очевидно, это отразилось в ее глазах. Израильтянин полез за пазуху своей куртки цвета хаки, она услышала звук щелчка, и у него в руке появился нож с черным лезвием, по форме напоминающий кинжал. Израильтянин бросил нож через стол рукояткой по направлению к ней. Очевидно, это был «Глок-78», зубчатой нарезки на нем не имелось.

— Такие ножи хорошо сбалансированы, их легко метать, если у вас есть опыт по этой части. — Она не собиралась говорить мужчине, что никакого опыта по этой части у нее не было; однако ей удалось вернуть ему нож правильным броском, рукояткой вперед.

— Нам придется разделить лагерь на два сектора, — начал Том Эшбрук, тем временем израильтянин спрятал нож. — И сделать это нам придется для удобства проведения операции. Первый сектор — внешний, здесь в бараках живут люди Инносентио Эрнандеса. Затем идет стена, а уже за ней — поместье, которое занимает сам Эмилиано Ортега де Васкес, не слишком хорошо защищенное и, по-видимому, не слишком хорошо охраняемое; в особенности, если учесть, что барачный сектор, окружающий усадьбу, будет нами нейтрализован.

Рози Шеперд засунула руки в карманы юбки, нашла сигареты и зажигалку, закурила, уселась поудобнее и принялась увлеченно слушать разговор своих единомышленников.

Том Эшбрук продолжал:

— Мы не сможем нанести удар по дому, пока не будем точно знать, где находится Дэвид Холден. Сложность, разумеется, заключается в том, чтобы захватить территорию, занятую бараками, достаточно быстро, так, чтобы где бы ни находился Холден, его не успели ликвидировать просто в качестве меры предосторожности.

— Я прекрасно понимаю все это, сэр, — заговорил молодой израильтянин, он показался ей очень интересным; внешне он напоминал Пола Ньюмена, за исключением голубых глаз. — Мягкое проникновение, вот как это называется; мы сразу же сможем выяснить, где его прячут. Это единственный способ освободить его.

— Что вы сказали?

Молодой израильтянин обернулся и посмотрел на нее; настольная лампа освещала его сзади, за ним стоял походный стол с разложенными на нем картами.

— Да, мисс?

— «Мягкое проникновение» не решит нашу задачу, дружище. Мы нанесем им лишь один удар; этот удар будет настолько силен, что у нас просто не будет возможности отступать, нам придется довести дело до конца. Вот как мы можем спасти Дэвида. Один из нас проберется внутрь лагеря первым и выяснит, где его прячут; затем, когда подойдут остальные, он приведет их к нему. Если мы будем ходить вокруг да около, то нанося удар, то отходя, они поймут, что к чему и зачем мы здесь, и первым делом убьют Холдена. Это совершенно точно. Никакого к черту «мягкого проникновения».

— Мисс, я прекрасно понимаю, что вы расстроены…

— Да, я расстроена, это правда. И мне начинает действовать на нервы, что я сижу в каких-нибудь двух милях от того места, где держат Дэвида Холдена, и мне приходится выслушивать ваши разговоры, которые очень напоминают женскую болтовню. Нет. Я сама проникну внутрь. Я проникну внутрь и найду Холдена. Я приведу вас к нему. Потому что, если Холден не выкарабкается, мне уже будет нечего терять. Совсем нечего.

Израильтянин рассмеялся.

— Но как один человек сможет проникнуть внутрь лагеря?

По крайней мере, он не сказал «женщина», он назвал ее «человек».

— Я смогу проникнуть внутрь, потому что я — это я. Я нужна этим подонкам почти так же, как Дэвид. И если Дэвид у них, и он не соглашается сотрудничать с ними, — а он не будет сотрудничать с ними, разве что его накачают наркотиками, чтобы отключить мозги, — тогда они могут использовать меня для давления на Дэвида. Я буду в полной безопасности, как в церкви — или, как это для вас, в синагоге — и когда я проникну внутрь, то расколю одного из них и найду Дэвида; затем я подам вам сигнал к наступлению. Он — Давид. Я — праща. Вы, ребята, будете за камни, а этот сукин сын Эрнандес — за Голиафа, которого победил Давид.