Битва начинается - Эхерн Джерри - Страница 21

– Держись! – Правая нога вжалась в пол, она отвела глаза в сторону от столкновения; все ее тело задрожало, правое зеркало заднего вида оторвало начисто; фургоны на мгновение сцепились, из радиатора вылетело облако пара, послышался тошнотворный запах горящего антифриза, раздался скрежет металла о металл; затем она рванула вперед, серый фургон скрылся из виду.

– Руф! Руф!

– Боже…

– Фургон далеко не уедет! Руф! Что будем делать, Руф!

– Вперед, как можно дальше!

Она услышала автоматные очереди, ответная стрельба Руфуса была почти не слышна. Дыма было все больше, хуже того, показались языки пламени.

– Руфус! Мы горим!

– Поезжай дальше, Рози!

Она по-прежнему вдавливала педаль газа в пол, фургон бросало из стороны в сторону; впереди показался выезд на автостраду, знак «Стоп» и за ним железнодорожные рельсы.

И тут она посмотрела направо. Поезд.

– Руф! Держись!

Она бросила взгляд в зеркало заднего вида, на его месте было пулевое отверстие и осколки стекла. Она вела фургон дальше, глаза избегали смотреть на приборную доску, показания спидометра падали, скорость была еле-еле километров пятьдесят.

Она уже почти выехала на автостраду.

– Горас! Ты жив? Горас, Горас?

Ответа не последовало, времени смотреть на него не было. Если она остановится на выезде на автостраду…

– Ой, ой! – Огромный восемнадцатиколесный трейлер стремительно приближался. Она уперлась ногой в пол, почти у знака «Стоп»; поезд был совсем близко.

Она вдавила кнопку звукового сигнала, но сигнал не работал.

– Стреляй, Руф! Стреляй!

– Отлично! – Грохот автоматного огня заглушил его ответ, от него заложило уши, как будто их залило водой.

Она выехала на перекресток, проигнорировав знак «Стоп»; трейлер буквально рос на глазах. Она посмотрела направо.

– О-о…

Она еще больше надавила на педаль, хотя знала, что дальше давить некуда.

– Руф! О, Боже! – Краем глаза она увидела вспышку, потом почувствовала столкновение, услышала сигнал; руки соскользнули с рулевого колеса, она закрыла руками лицо, в желудке что-то опустилось.

Фургон перевернулся, ее прижало к Руди, Руди был мертв, и она закричала.

Фургон остановился. Она почувствовала запах бензина.

Она открыла глаза.

– Рози!

– Я… По-моему…

Она попыталась двинуть ногой, левая нога не двигалась, и она закричала; но потом посмотрела вниз – и не увидела ее; нога была поднята, на ее ногах лежала нога мертвого Руди.

Она вывернулась, упала, больно ударившись головой о крышу. Посмотрела по сторонам. Горас Уайтлоу был мертв, как и Руди; широко открытые глаза смотрели вверх; только из его горла не торчал кусок стекла, а в груди виднелось полдесятка пулевых отверстий.

Она обнаружила, что ползет к выбитому ветровому стеклу. Она почти выпала наружу, разорвав брюки об осколок стекла.

– Рози!

Роуз Шеперд увидела поезд. Он приближался, и очень быстро. Она встала. Все тело дрожало.

– Рози.

– Да!

– Они едут, Рози! – Руфус Барроус шел к ней с другой стороны фургона, он сильно хромал. На спине у него болтался автомат «Хеклер и Кох», правая рука сжимала «Си-Эй-15».

– Переходи рельсы! Живо!

Она пришла в себя, не выдержали нервы или сработал инстинкт самосохранения, или и то, и другое; она схватила его за руку и потащила за собой.

– Идем!

– У меня вывих лодыжки, иди сама!

Роуз Шеперд обхватила его за плечи, повела, оглядываясь назад. Зеленый фургон и синий седан уже въезжали на перекресток; трейлер, с которым они столкнулись, дымился ярдах в ста от места столкновения, водитель лежал возле него. Она посмотрела вперед, поезд был совсем близко.

– Идем, Руфус, – произнесла она тихо, успокаивающе, совсем как ее мать говорила ей или ее братьям, когда они разбивали коленки.

– Хватит нянчить меня, черт возьми!

Он оттолкнул ее, в глазах выступили слезы; он захромал сам, тяжело припадая на левую ногу. Они подошли к колее. Роуз оглянулась. Синий седан переезжал перекресток, из люка на крыше показалась голова; через секунду человек откроет стрельбу.

Она сунула руку в кобуру, направила револьвер в ветровое стекло и выстрелила два раза.

Синий седан по-прежнему приближался.

Она остановилась, вдохнула поглубже, взяла револьвер обеими руками. Прицелилась прямо в лицо человека над люком в крыше.

– Ну держись!

Она выстрелила, и голова исчезла, но она не услышала звук выстрела, было слышно только гудение поезда и крик Барроуса:

– Беги, Рози!

Роуз Шеперд отвернулась от синего седана с помятым бампером. Она стояла посреди железнодорожной колеи, Руфус Барроус протягивал ей руку, поезд был совсем рядом. Она отпрыгнула влево, ободрав левую руку о гравийную насыпь. Налетел порыв ветра, раздув ей волосы и рубашку.

Руфус Барроус стоял рядом.

– Прыгаем в поезд, иначе нам крышка!

Она встала, товарные вагоны проносились мимо. Поезд начал замедлять ход; в этом месте колея шла под уклон. Руфус Барроус отобрал у нее револьвер; она услышала, как он что-то кричит ей, но не разобрала из-за стука колес. Потом он схватил ее за талию, ей показалось, что они летят, она больно ударилась и упала на спину.

– Мы в глубоком дерьме, Рози, – прокричал Руфус Барроус, стук колес звучал по-другому. Они ехали в вагоне…

Дэвид Холден пил пиво, поскольку, кроме него, можно было достать только вино, которое он не любил. Его запасы крепких напитков давно закончились, а до отмены чрезвычайного положения покупать и продавать их было запрещено. По телевизору в который раз показывали «Остров Джиллигана». Шкипер кричал на Джиллигана, но кому было до этого дело?

В черно-белом изображении волосы Мэри-Энн напоминали волосы Элизабет, Холден почувствовал, что плачет. Он закурил еще одну сигарету и закрыл глаза, но слезы продолжали идти, он чувствовал, как они катятся по щекам.

Глава двадцать первая

Руфус Барроус стоял у стола заместителя шефа полиции Ральфа Камински, левая нога разрывалась от боли.

– Сержант Барроус. Я требую полной откровенности со мной.

Барроус не знал, что сказать, потому промолчал.

– Сержант Барроус, во время происшествия на автостраде 97 с фургоном, принадлежащим Горасу Уайтлоу, по дороге следовал автомобиль. Вас и детектива Шеперд опознали. Что, черт побери, все это значит? Что это еще за военные игры?

– Простите, сэр?

– Барроус. Вы, Руди Голдфарб и Горас Уайтлоу были хорошими друзьями. Что вы там делали? Все это напоминает самовольную расправу.

Барроус откашлялся.

– Вы уже говорили с детективом Шеперд, сэр?

– Поговорю, как только она объявится. Но сейчас я спрашиваю вас, Барроус.

Ральф Камински был лысый, худой, у него были хитрые черные глаза. Поговаривали, что он не любит чернокожих. Это было несправедливо: он не любил никого.

– О чем вы хотите спросить меня, сэр?

– Вы с детективом Шеперд находились в фургоне, принадлежащем детективу Уайтлоу. У меня есть свидетель. Вы положите на стол свой значок. Вы сдадите оружие. И расскажете мне все.

Барроус не проронил ни слова.

– Насколько я понимаю, в Управлении полиции работает целая группа заговорщиков, и мне нужны все фамилии. Для преследования этих революционеров есть соответствующая процедура…

– Они негодяи, Камински.

– Они граждане Соединенных Штатов, у них есть гражданские права и все такое, и самосуд я не допущу, Барроус. Все это вовсе не причина, чтобы какие-то сумасшедшие полицейские – представители меньшинств творили что им захочется, черт побери!

Барроус посмотрел на него.

– Меньшинств?

– Вы, детектив Шеперд, Уайтлоу и Руди Голдфарб.

– Ладно, хорошо. Рози Шеперд – женщина. Руди Голдфарб был евреем. Я чернокожий. К какому меньшинству относится Горас Уайтлоу?

Камински посмотрел на свои руки.