Видео Иисус - Эшбах Андреас - Страница 29

Наконец фуры встали в такое положение, которым окружающие их люди, казалось, были довольны. Рокот моторов стих, и наступившая тишина показалась оглушительной. Но команда не взяла себе ни минуты отдыха. Не откладывая, они раскрыли задние двери грузовиков, и началась быстрая, кажущаяся хорошо отлаженной выгрузка: большие катушки с кабелями, деревянные ящики, в которых были закреплены своеобразные приборы из тёмного металла, ящики с инструментами, компьютерные мониторы в стальных корпусах.

Всё это действительно сильно напоминало нашествие марсиан. Как в фильме. Чего они хотели? И кто они, к чёрту, такие, эти серые фигурки?

Стивен заметил, что кто-то подходит к нему сзади, и повернул голову. То была Юдифь.

– Мужчина, который зашёл к Кауну незадолго до того, как оттуда вышел ты… знаешь, кто это такой? – спросила она вполголоса.

– Который вчера вечером нас проверял? У меня такое чувство, что это подручный Кауна. Для грязных.

– Он только что был в твоей палатке.

– Интересно.

Она молчала. Наверное, ждала, и Стивен почувствовал, как она начинает сердиться:

– А ты не боишься, что он мог найти твои бумаги?

Стивен улыбнулся. Значит, она всё-таки его союзница. Это хорошо.

– Нет, – сказал он. – Он их не нашёл.

– Почему ты так уверен?

– Потому что я, – усмехнулся Стивен, – сегодня утром спрятал их в твоей палатке.

14

Узкий вертикальный разрез в большей мере подходит для решения хронологических проблем и вопросов датирования. Но это лишь часть вопросов, стоящих перед археологией. Для историков может представлять интерес, насколько велико было селение к определённому моменту времени, было ли оно укреплено, имело ли центральное административное здание, в какого рода домах жили люди, какими ремёслами занимались, чем питались, какую религию исповедовали и т. д. Чтобы добиться ответов на эти и подобные вопросы, при необходимости приходится делать горизонтальные плоские вскрытия или раскопки по определённому слою, задача которых – постепенное открытие единичной плоскости прохождения.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».

Доклад Райана был коротким. Когда он закончился, все сидели молча и думали каждый о своём. В стенах мобильного домика что-то таинственно потрескивало. Кондиционер, который в утренние часы включался лишь на короткое время, теперь работал без передышки, а в дневную жару, возможно, и вовсе не сможет надолго защитить переговорное помещение от набирающего силу зноя.

– И что это значит? – наконец спросил угрюмым тоном Каун. – Что у него возникли подозрения? Или нет?

Эйзенхардт внимательно смотрел то на одного, то на другого, и ему всё больше начинало казаться, что физически он где-то не здесь, а в другом месте. Райан сидел спокойно, словно высеченный из камня монумент. Его шеф, напротив, мрачно сдвинул брови и смотрел перед собой, кончиками пальцев отстукивая на столе раздражающий нервы такт.

– Я должен признаться, – возразил профессор Уилфорд-Смит, – что со своей стороны нахожу совершенно нормальным, что человек, приехавший в Израиль и работающий на раскопках, к тому же прихвативший с собой такое мощное справочное пособие, как энциклопедия «Британника», когда-нибудь обязательно проведёт поиск на ключевое слово Иисус Христос. Не говоря уже о том, что это могло происходить и не сейчас, а недели тому назад.

Каун метнул взгляд в сторону Райана:

– А нельзя установить, когда он наводил справки по этому ключевому слову?

Райан отрицательно помотал головой:

– Нет. Это в компьютере не сохраняется.

Каун, казалось, его не слушал.

– Не спускайте с него глаз, Райан, – сказал он. Участок на полированной столешнице, в который он пристально всматривался, наверное, открывал ему интересные виды, по крайней мере, некоторое время он задумчиво кивал сам себе. Затем – так неожиданно, что все вздрогнули – он ударил ладонью по столу и ещё раз вскричал: – Не спускайте с него глаз, Райан, вы поняли?

– Так точно, – невозмутимо ответил Райан.

В воздухе протянулись силовые линии тяжелого напряжения. Эйзенхардт поймал себя на том, что при взрыве Кауна невольно задержал дыхание, и теперь тайком хватал ртом воздух. Райан, судя по всему, привык к подобным сценам, а вот Эйзенхардт от них покрылся холодным потом.

Наконец медиамагнат расслабился. Как ни в чём не бывало на его лице снова заиграла любезная, уверенная, победоносная улыбка. Он взглянул на всю компанию так, будто это была удручённая спортивная команда, которая только что проиграла важный матч, и её нужно подбодрить.

– Ну? – спросил он. – Как будем действовать дальше?

Юдифь не смела шелохнуться. Она сидела на своей кровати, держа в одной руке зеркальце, а в другой – редкозубый гребень, и старалась хоть как-то избавить щетку для волос от песка и пыли и снова пригладить их. Ей по два раза на дню приходилось забегать в палатку, чтобы проделать эту процедуру, иначе она бы превратилась к вечеру в огородное пугало.

Она боялась сделать неосторожное движение и услышать шорох раскрошенной бумаги. Ведь листкам, которые Стивен нашёл вместе с инструкцией для видеокамеры, тоже было две тысячи лет, и уж они наверняка были такие истлевшие и ломкие, что достаточно пристального взгляда, чтобы они рассыпались в пыль, с которой самая лучшая лаборатория мира уже ничего не сможет сделать. И Юдифь спрашивала себя, где же Стивен мог спрятать их в её палатке? Она надеялась, что не в кармане её одежды. Под кровать и между простынями она уже заглянула из предосторожности, прежде чем сесть на неё. Знает ли Стивен, что в течение дня она забегает сюда? Учёл ли он это?

Медленно проводя щеткой по строптивым волосам, она озиралась, игнорируя своё отражение в зеркале. Да где же, чёрт возьми, можно было спрятать в такой палатке столь чувствительные документы?

Своеобразные шумы, проникшие снаружи – рёв моторов, скрип камней под тяжёлыми колёсами, тревожные выкрики людей, – заставили Эйзенхардта с любопытством отодвинуть шторку и выглянуть в окно. Он увидел два больших грузовика, которые маневрировали на парковочной площадке, чтобы встроиться среди других машин.

– Что это? – спросил он вполголоса, вовсе не рассчитывая, что кто-нибудь ему ответит.

Однако Каун, который снова был воплощением любезности, прямо-таки подскочил, встал рядом с ним у окна и полностью отодвинул жалюзи.

– Отлично. Наконец-то он прибыл, – сказал он с видимым удовольствием. – Сонартомограф.

– Сонартомограф? – повторил Эйзенхардт, не уверенный, что правильно расслышал это слово.

Каун широко улыбнулся.

– Это должно быть по вашей части, Петер. Сонартомограф просвечивает грунт шоковыми волнами. Наши палеонтологи применяют такие приборы в своих раскопках в Монтане, чтобы обнаружить скелеты динозавров.

– Динозавров?

– Я сказал себе, – объяснил медиамагнат в самом лучшем расположении духа, – что самое вероятное место, где может быть камера – это здесь. Неподалёку от могилы путешественника во времени. Скорее всего, он следил за ней до последнего, как знать. Но чтоб нам не перерывать здесь всю местность, я заказал сонартомограф. Видите прибор, который как раз сейчас выгружают? Выглядит как ларёк для хот-догов. Это генератор шоковых волн. Он выстреливает в землю большим свинцовым ядром, масса которого точно известна, с точно рассчитанной скоростью. А повсюду вокруг расставляются сенсоры – датчики, которые регистрируют эхо шоковых волн и передают его на компьютер. Тот в мгновение ока воссоздаёт на экране изображение почвы под вашими ногами – так ясно, как будто она прозрачная.

Писатель кивнул, находясь под сильным впечатлением:

– И это помогает?

– Это помогает.

– Тогда почему до сих пор ещё ведут раскопки?

Профессор невольно фыркнул, а Каун громко рассмеялся.