Черная Орхидея - Эллрой Джеймс - Страница 18

— Ты тоже присмотри за ним. Где-то через неделю выпускают Бобби, который еще на суде поклялся, что убьет Ли и всех остальных, кто принимал участие в его аресте. Ли очень напуган, я знаю Бобби. Хуже него подонка трудно представить.

Я обнял Кей и прижал ее к себе.

— Ш-ш-ш. Огонь и Лед тебя защитят, так что не бери в голову.

Кей высвободилась из моих объятий.

— Ты не знаешь Бобби. Ты не знаешь, что он заставлял меня делать.

Я отвел упавший ей на глаза локон:

— Знаю, и мне плевать. То есть мне не плевать, но...

— Не сомневаюсь, — сказала Кей и оттолкнула меня. Я отпустил ее, понимая, что она может сгоряча наговорить мне того, что я не хочу услышать.

Дверь с треском захлопнулась, и я сел на ступеньку — наконец я могу собраться с мыслями.

Еще четыре месяца назад я был патрульным, ехавшим в никуда. Сейчас я стал сыщиком, помог организовать миллионный заем, а в послужном списке у меня числилось двое убитых негров. Через месяц мне будет тридцать, я уже пять лет в полиции, можно сдавать на сержанта. Если сдам и все сложится удачно, к тридцати пяти стану лейтенантом, и это еще только начало.

Мне стало как-то не по себе, и я вошел внутрь. Пошатался по гостиной, полистал журналы, порылся в книжном шкафу, надеясь найти что-нибудь почитать. Потом услышал, как в задней части дома раздаются звуки льющейся воды. Я направился туда и увидел открытую дверь ванной комнаты, из которой шел пар, и понял, что это сделано специально для меня.

Под душем стояла обнаженная Кей. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Я любовался ее телом — ее веснушчатой грудью с темными сосками, плавными бедрами и плоским животом. Она медленно повернулась, и я увидел, что ее спину крест-накрест пересекают шрамы от ножевых порезов, которые шли от бедер до позвоночника. Содрогнувшись, я вышел, сожалея о том, что она показала мне это в тот день, когда я сам убил двух человек.

Часть вторая

Перекресток 39-й и Нортон

Глава 7

Телефонный звонок, раздавшийся в среду утром, прервал увлекательнейший сон, который мне снился — сон, в точности соответствовавший заголовку «Дейли Ньюс» за вторник: «Огонь и Лед нокаутируют черных бандитов». Увлекательность сна состояла в том, что там фигурировала симпатичная блондинка с фигуркой Кей. Решив, что это опять газетчики, не дававшие мне покоя с той самой перестрелки, я бросил трубку на тумбочку и снова ушел в царство снов. Но тут раздался голос:

— Проснись и пой, напарник! — Я схватил трубку.

— Да, Ли...

— Ты знаешь, какой сегодня день?

— Пятнадцатое. День зарплаты. Ты звонишь мне в шесть утра, чтобы... — Тут я остановился, уловив в голосе Бланчарда нервное возбуждение. — Ты в порядке?

— В полном. Погонял по Малхолланду на ста десяти, а вчера целый день сидел дома с Кей. Сейчас тоска одолевает. Не хочешь немного поработать полицейским?

— Не тяни.

— Я только что поговорил со стукачом, который мне кое-чем обязан, и он сказал, что у Джуниора Нэша есть свой сексодром — в гараже на Колизеум и Нортон, во дворе большого зеленого дома. Может, подскочим туда? Кто приедет позже, ставит вечером пиво.

У меня перед глазами замелькали новые газетные заголовки. Я ответил:

— Как скажешь, — и, бросив трубку, в момент оделся и вылетел на улицу.

Плюхнувшись в машину, я погнал в Лаймарт-парк. Там меня уже поджидал Ли, прислонившись к своему «форду», припаркованному у тротуара напротив единственного дома на пустырях — ядовито-зеленого одноэтажного строения буквой П, за которым виднелся двухэтажный сарай.

Я припарковался за его машиной и вышел. Подмигнув мне, Ли сказал:

— Ты проиграл.

Я ответил:

— А ты смухлевал.

Ли засмеялся:

— Ты прав, я звонил из телефона-автомата. Журналисты тебя донимали?

Я внимательно на него посмотрел. Казалось, он был спокоен, но все-таки что-то его тревожило, хотя юморок был при нем.

— Я не вылезал из дома. А тебя?

— Заходил Биво Минс, справлялся, как я себя чувствую. Я сказал ему, что желал бы общаться с их братией менее регулярно.

Я показал рукой на двор.

— Уже разговаривал с жильцами? Машину засек?

Ли ответил:

— Машины здесь нет, но я разговаривал с управляющим. Он сдавал Нэшу в аренду вон тот сарай. Он там пару раз развлекался с телками, но управляющий говорит, что не видел его уже неделю.

— Ты проверил сарай?

— Еще нет. Ждал тебя.

Я достал свой 38-й и прижал к бедру. Ли подмигнул и сделал так же. Мы направились к сараю. На обоих этажах были хрупкие фанерные двери, на второй этаж вела шаткая лестница. Ли толкнул дверь на первом этаже, она со скрипом отворилась. Мы прижались к противоположным стенам, я сделал шаг и вошел внутрь, держа наготове пушку.

Вокруг стояла мертвая тишина. Вся комната была затянута паутиной, на деревянном полу разбросаны пожелтевшие газеты и лысые автопокрышки. Я вышел наружу. Ли стал на цыпочках подниматься по лестнице. На лестничной площадке он дернул дверную ручку, отрицательно покачал головой и вышиб дверь ногой, снеся ее с петель.

Я взбежал по лестнице; Ли с пистолетом в руке вошел в помещение. Уже в комнате он засунул оружие в кобуру и, окинув рукой всю комнату, сказал:

— Бардак.

Я переступил порог и кивнул.

Комната пропахла дешевым пойлом. На полу, занимая почти все пространство, стояла самодельная кровать, сделанная из разложенных автомобильных кресел. На них была накинута обивочная ткань, на которой валялись использованные резинки. По углам торчали пустые бутылки из-под муската, единственное окно было покрыто паутиной и грязью. Из-за невыносимой вони, которая ударила мне в нос, я открыл окно. Выглянув на улицу, я увидел группу полицейских в форме, а также нескольких человек в штатском на тротуаре Нортон, недалеко от ее пересечения с 39-й стрит. Все они смотрели в сторону зарослей кустарника, окружавших пустую автостоянку. Рядом с бордюром были припаркованы две полицейские машины с мигалками и автомобиль без опознавательных знаков. Я подозвал Ли.

Ли высунул голову из окна и, прищурившись, сказал:

— Думаю, это Миллард и Сирз. Они, по идее, должны сегодня ловить стукачей, так что...

Я пулей выбежал из комнаты, пронесся вниз по лестнице и побежал за угол, на Нортон, Ли за мной следом. Увидев, только что подъехавшую машину коронера и фотофургон, я рванул еще быстрее. Гарри Сирз у всех на виду прикладывался к бутылке; в его глазах застыл ужас. Фотографы, подъехавшие к автостоянке, выходя из машины, сразу же направляли свои камеры вниз. Оттолкнув двух патрульных, стоявших на пути, я наконец-то увидел то, из-за чего собралась эта толпа.

Это было обнаженное изувеченное тело молодой женщины, разрубленное пополам. Нижняя половина с широко раздвинутыми ногами лежала в кустах, всего в нескольких метрах от верхней. На левом бедре был вырезан большой треугольник, а от линии, по которой было разрублено тело и до лобка проходил длинный широкий разрез, кожа вокруг него была отогнута; внутренние органы отсутствовали. Верхняя часть была обезображена еще хуже: груди были испещрены ожогами от сигарет; правая едва держалась — ей не давали упасть лишь несколько тонких лоскутков кожи; от левой был отрезан сосок. Разрезы были настолько глубокими, что доходили до кости.

Но больше всего пострадало лицо девушки. Это была одна сплошная рана. Нос буквально вмят внутрь, а рот, разрезанный от уха до уха, словно смеялся над тем зверством, которое было сотворено с остальными частями тела. Я понял, что буду помнить эту зловещую ухмылку до самой могилы.

Подняв глаза, я весь затрясся и с трудом овладел дыханием. Вокруг кто-то толкался, а в голове слышался хор голосов: «И ни капли крови», «Это самое чудовищное убийство женщины, которое я видел за шестнадцать лет...», «Он связал ее. Посмотри, вон, на лодыжках, отметины от веревки». Все прервал пронзительный свисток.