Момо - Энде Михаэль Андреас Гельмут - Страница 18

В песне было еще много куплетов – всего двадцать восемь, – но нет необходимости приводить их здесь целиком.

Несколько раз, когда шествие детей мешало движению, особенно на перекрестках, полиция разгоняла ребят. Но их это ни капельки не испугало. Они снова собирались, и шествие продолжалось.

Больше ничего особенного не произошло. Дети очень внимательно присматривались к взрослым, но Серых господ нигде не обнаружили.

Зато городские ребятишки – сотни, даже тысячи, ничего до того не знавшие, шли вместе со всеми. Повсюду в огромном городе бесконечной процессией шли дети и приглашали взрослых на важное собрание, призванное изменить мир.

Глава девятая.

ХОРОШЕЕ СОБРАНИЕ, КОТОРОЕ НЕ СОСТОЯЛОСЬ, И ПЛОХОЕ, КОТОРОЕ СОСТОЯЛОСЬ

Назначенный час миновал.

Он миновал, но никто из приглашенных не пришел. Именно те взрослые, которых это больше всего касалось, должно быть, и не заметили детского шествия.

Все оказалось напрасным.

Солнце спустилось к горизонту и теперь плыло – большое и красное – в море пурпурных облаков. Его лучи еще касались верхних ступеней старого амфитеатра, в котором уже сидело в ожидании несколько сот детей. Ни хаоса голосов, ни веселого шума больше не было слышно. Все сидели тихие и печальные.

Тени быстро удлинялись, скоро станет темно. Становилось прохладно, и дети озябли. Часы на далекой церковной башне пробили восемь раз. Всем было ясно, что дело провалилось.

Никто не говорил ни слова. Разочарование было слишком большим.

Наконец к Момо подошел Паоло и сказал:

– Нет никакого смысла ждать, Момо. Никто уже не придет. Спокойной ночи, Момо.

И он ушел.

Потом подошел Франко.

– Ничего не поделаешь, – сказал он. – На взрослых нам нечего рассчитывать, это мы теперь видим. Я им никогда не доверял. Не хочу иметь с ними никакого дела.

После этого и он ушел, а за ним и другие. Когда совсем стемнело, потеряв надежду, ушли последние. Момо осталась одна с Беппо и Джиги.

Через некоторое время встал и старый Подметальщик.

– И ты уходишь? – спросила Момо.

– Я должен, – сказал Беппо. – У меня сверхурочная работа.

– Ночью?

– Да, нас назначили разгружать мусор. Мне пора идти.

– Но ведь сегодня воскресенье! И вообще – раньше ты этого никогда не делал.

– Нет, но теперь нас туда назначили.

– Жалко, – сказала Момо. – А мне бы так хотелось, чтобы ты сегодня остался здесь.

– Да и мне неохота уходить, – сказал Беппо. – Но надо. Так что до свидания, до завтра.

Он взобрался на свой визжащий велосипед и скрылся в темноте.

Джиги тихо насвистывал себе под нос грустную песенку. Он хорошо свистел, Момо слушала. Внезапно он оборвал мелодию.

– Я тоже должен уйти! – сказал он. – Сегодня воскресенье, и я ночной сторож! Я тебе не рассказывал, какая у меня теперь работа. Чуть не забыл…

Момо с удивлением посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Не печалься, что не получилось так, как мы задумали. Я тоже представлял себе все по-другому. Но все равно – здорово было!

Момо упорно молчала. Утешая, он погладил ее по волосам и добавил:

– Не принимай это так близко к сердцу, Момо. Завтра все будет выглядеть иначе. Мы еще что-нибудь придумаем. Какое-нибудь новое приключение, ладно?

– Никакого приключения не было, – тихо сказала Момо.

Джиги встал.

– Я понимаю. Но завтра мы об этом еще поговорим, согласна? А теперь мне надо идти, я и так уже опоздал. А тебе бы надо лечь спать.

И он ушел, насвистывая свою грустную песенку.

Момо осталась совсем одна в огромном каменном амфитеатре. Ночь выдалась беззвездная. Небо было покрыто облаками. Поднялся какой-то странный ветер. Он был не сильный, но дул не переставая, и чувствовался в нем своеобразный холод. Ветер был, если можно так сказать, пепельно-серый.

Далеко за городом высились гигантские холмы мусора. Это была настоящая горная цепь из пепла, разных черепков, осколков стекла, консервных банок, старых матрацев, остатков пластика, картонных коробок и тому подобного хлама, который все прибывал и прибывал, дожидаясь тут своей очереди в огромную печь для сжигания мусора.

До поздней ночи старый Беппо, вместе со своими товарищами, сгребал с грузовиков мусор. Машины стояли длинной вереницей, ожидая своей очереди. Мертво блестели зажженные фары. И чем больше машин удавалось разгрузить, тем больше их опять выстраивалось позади.

– Поживей, поживей! – то и дело раздавалось вокруг. – Иначе мы никогда не кончим!

Беппо выгребал и выгребал, даже рубашка прилипла к телу. К полуночи они кончили.

Беппо, который никогда не отличался крепким сложением да и лет ему было уже немало, обессиленный, присел на перевернутой дырявой пластиковой ванне и никак не мог отдышаться.

– Хе, Беппо! – крикнул один из его товарищей. – Мы отправляемся домой, ты едешь с нами?

– Минуточку, – сказал Беппо, прижимая руку к ноющему сердцу.

– Тебе нехорошо, старик?

– Все в порядке, – ответил Беппо. – Поезжайте. Я еще немного отдохну.

– Ну, пока, – крикнули ему другие, – спокойной ночи! – и уехали.

Стало тихо. Только крысы шуршали в мусоре, иногда посвистывая. Беппо заснул, уронив голову на руки.

Сколько он так спал, Беппо не знал. Проснувшись от холодного дуновения, он открыл глаза и сразу же пришел в себя.

Повсюду на горной цепи мусора стояли Серые господа в изысканных костюмах, круглые жесткие шляпы на головах, свинцово-серые портфели в руках, в тонких губах зажаты маленькие серые сигары. Все молчали и пристально смотрели в сторону самой высокой мусорной кучи, на которой установлено было подобие судейского стола. За столом сидело трое Серых господ, ничем не отличавшихся от других.

В первое мгновение Беппо пронзил страх. Он боялся быть обнаруженным. Здесь его не должно было быть. Но вскоре он заметил, что Серые господа как завороженные смотрят на судейский стол. Может быть, они Беппо вообще не видят, а может быть, они принимают его за какую-то выброшенную вещь? Беппо решил затаиться и молчать, как мышь.

– Пусть агент номер БЛВ(553)ц предстанет перед судом! – прогремел в тишине голос господина, сидевшего посредине.

Клич повторен был внизу и раздался вдали, как эхо. В массе людей открылся проулочек, и одинокий Серый господин стал подниматься вверх по отвалу. Единственное, что ясно отличало его от других, было его лицо, которое стало из пепельного почти белым.

Наконец он появился перед судейским столом.

– Вы агент номер БЛВ(553)ц? – спросил сидевший в середине стола.

– Так точно.

– Давно вы работаете в Сберкассе Времени?

– Со дня моего возникновения.

– Это и так ясно. Обходитесь без лишних слов! Когда вы возникли?

– Тому назад одиннадцать лет, три месяца, шесть дней, восемь часов, тридцать две минуты и – с точностью до мгновения – восемнадцать секунд…

Несмотря на то что разговор этот велся очень тихо да еще на большом расстоянии, Беппо странным образом понимал каждое слово.

Господин, сидевший посредине, продолжал свой допрос:

– Вам известно, что в этом городе имеется необозримое число детей, которые таскали сегодня по улицам свои плакаты и щиты и которые даже разработали безумный план: пригласить к себе весь город, чтобы просветить его в отношении нас?

– Это мне известно, – ответил агент.

– Как вы это можете объяснить? – неумолимо продолжал судья. – Как вы объясняете, что детям известно о нас и о нашей деятельности?

– Этого я тоже не могу себе объяснить, – ответил агент. – Но если я могу разрешить себе одно замечание, то хочу изложить Высокому Суду следующее: не надо смотреть на это дело серьезнее, нежели оно есть. Детские затеи, не более того! Кроме того, я прошу Суд подумать о том, что нам без труда удалось не допустить этого собрания, просто не оставив людям времени. Но даже если бы нам это не удалось, я уверен, что дети рассказали бы им просто какую-нибудь примитивную разбойничью сказку. На мой взгляд, мы даже могли бы допустить это собрание, чтобы тем самым…