Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др. - Экхольм Ян - Страница 24

Вот это был праздник так праздник!

Никогда ещё никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон.

Но вскоре дети начали возню – лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга.

А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах.

Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы.

Петрус Певун восседал на своей жёрдочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор.

– Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, – говорил папа Ларссон.

– Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, – отвечал ему Петрус Певун. – Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли?

– Конечно, – заверил его папа Ларссон. – Верьте Ларссонам, как любим мы говорить у себя в семье.

Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам.

– Значит, мы можем играть друг с другом! – закричал Людвиг Четырнадцатый.

– Пожалуйста, – сказал Петрус Певун.

– Конечно же, конечно, – подтвердил папа Ларссон. Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно.

– Нам пора домой, – сказала она.

– Тихо, – сказал папа Ларссон и навострил уши. – Я чувствую, – люди возвращаются с охоты на нас. Послышались шаги и голоса.

– Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, – сказал человеческий голос. – Но-лисёнок-оказался-хитрее.

Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки.

Лисы и куры переглянулись, как заговорщики.

– Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? – спросил другой голос. – Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой.

Пёс сильно залаял.

– Ай, перестань! – закричал на него хозяин. -

Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули. Но Максимилиан не унимался.

– Твой-пёс-лает-так-словно-всё-лисье-семейство-притаилось-в-курятни-ке, – засмеялся какой-то человек. – Меняй-ка-ты-себе-собаку.

– От-этого-лучше-не-станет, – ответил хозяин. -

Все-собаки-глупы-и-избалованны.

Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики.

Наконец шаги и голоса удалились.

– Как видите, и на этот раз опасность миновала, – гордо констатировал папа Ларссон. – Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать.

– Обещайте не забывать наш дом, – попросил Петрус Певун.

– Только сначала вы придёте к нам, – ответила мама Ларссон.

– И к нам и к ним, – кудахтали курочки.

– Никогда ещё у нас не было таких хороших друзей, – подвывали лисята.

Над лесом стояла жёлтая, как цыплёнок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый.

Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон.

– Куда ты, куда ты?.. – задумчиво говорила она ему вслед.

Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нём покачивалась от ветра, но это никого не пугало.

Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны.

Но он даже не пошевельнулся.

– Нет, нет, нет, и ещё раз нет, – простонал он, чувствуя себя совсем одиноким. – Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!