Камни Фатимы - Вульф Франциска - Страница 7

Ну не абсурд ли это? Отвратительный мужчина тискает ее, а она занята мыслями о платье.

Беатриче вспомнила об одной пациентке, на которую напали двое мужчин. Пока она зашивала ей рваную рану, та поведала, что, когда негодяи начали ее бить, ей вдруг вспомнилось, что она не купила масла. Возможно, это была защитная реакция организма – в момент, когда случается нечто ужасное, в голову приходят абсолютно будничные мысли, вероятно для того, чтобы человек не лишился рассудка. По всей видимости, так было и с ней.

Впрочем, следует признать, что прикосновения эти не были ни чувственными, ни приятными. Так ощупывают товар торговцев скотом и мануфактурой. И где-то в глубине души у нее шевельнулась мысль, что с ней обращаются как с товаром. Конечно же, так и есть! Этот мужчина – работорговец! Догадка оглушила ее, как удар молотком по голове. С каждой секундой ей становилось хуже. Голоса обоих мужчин зазвучали приглушеннее, перед глазами поплыли черные круги, и она потеряла сознание.

Когда Беатриче вновь пришла в себя, она поняла, что лежит на небольшой жесткой кровати. С удивлением села, сбросив на пол тонкую простыню, служившую одеялом.

Два момента прояснились сразу. Это то, что она находится не в своей комнате, не в своей кровати, и то, что помещение, где она находилась, не та жалкая темница, в которой она пришла в себя в первый раз.

Где же она? Комната была настолько мала, что кроме стола и дряхлых деревянных нар в ней ничего не помещалось. Белые голые стены, каменный светло-коричневый пол, низкий потолок. Может быть, она в келье монастыря? Но тогда на стенах было бы распятие или икона.

Ее взгляд упал на маленькое окошко под потолком, через которое пробивался дневной свет. Оно было зарешечено. Похоже, она опять в тюрьме, только на этот раз здесь значительно приятнее. Простыня, которую она подняла с пола, оказалась на удивление чистой. Приятная перемена. А может быть, это все-таки сон? Посмотрев на руку, Беатриче обнаружила гематому – отпечатки пальцев жирного надсмотрщика. Она провела рукой по светлым волосам. Итак, все это ей не снилось. И сейчас она знала хоть что-то.

Беатриче удивилась тому, насколько невозмутимо и хладнокровно она воспринимает все происходящее. Собственно, ей, как и многим коллегам-хирургам, было необходимо сохранять в критических ситуациях трезвый рассудок.

Беатриче подошла к незастекленному окну. Оно было настолько мало, что при всей фантазии пролезть через него не представлялось возможным. Беатриче подумала, как холодно бывает в каморке зимой, когда туда беспрепятственно проникают снег и ветер. Вздохнув, она опустилась на кровать и обхватила голову руками. Работорговля. В наше время. Непостижимо!

Несколько лет назад она прочитала в одном журнале, что где-то в отдаленных уголках земного шара, преимущественно в странах Восточной Азии, все еще существуют работорговцы, которые регулярно выходят на охоту за добычей. Но чтобы это случилось в центре Европы в немецком городе? Полный идиотизм! Как эти парни вообще нашли ее? Может, накачали наркотиками, незаметно добавив их, например, в кофе? Действием галлюциногена легче объяснить все происшедшее с ней в предоперационной. Но почему, собственно, с ней?

Неожиданно Беатриче почувствовала, как что-то тяжелое ударило ее по руке. Пытаясь понять, что это было, она обнаружила на платье карман, которого раньше не замечала, и в полном недоумении вынула оттуда камень, тот самый, который, вероятно, положила перед операцией пожилая женщина. Беатриче поднесла его к окну, и в лучах солнца его голубое сияние осветило всю каморку. Может, это сапфир? Во всяком случае, не оставалось сомнений в том, что камень драгоценный и очень дорогой.

Все еще радуясь игре света, она вдруг услышала тяжелую поступь. Кто-то остановился около двери. Беатриче спрятала камень в потайной карман. Если работорговец его не заметил, то и сейчас вряд ли найдут.

Было слышно, как сняли тяжелую задвижку, и дверь со скрипом отворилась. Перед ней стоял тот самый мужчина, который недавно столь досконально изучал ее тело. Его сопровождала небольшая худая девочка лет двенадцати с плетеной корзиной в руках. Было заметно, что корзина тяжелая и нести ее для столь худосочного существа было сплошным мучением.

Резким голосом, сквозь зубы мужчина что-то выкрикнул и грубо втолкнул малышку в каморку. Под тяжестью корзины та споткнулась и чуть не упала. Беатриче едва успела удержать ее. Она ободряюще улыбнулась вконец испуганному ребенку и уже собиралась высказать свое негодование работорговцу, как тот сам обратился к ней на латинском языке.

Беатриче была настолько поражена, что на время потеряла дар речи и слушала его с открытым ртом. Слава богу, что ее некому было сфотографировать, настолько глупо было выражение ее лица. Что за чудо? Она ни разу в своей жизни не слышала, чтобы кто-то разговаривал на латыни.

Хотя работорговец говорил медленно, ей не удалось понять и половины. С большим трудом ее мозг пытался воспроизвести жалкие остатки знаний по латинскому, изучение которого закончилось много лет тому назад. В конце концов до нее дошел смысл сказанного. Девочка должна помочь ей переодеться и привести себя в порядок. Потом работорговец вновь придет за ней. Но куда ее поведут и во что ей одеться, Беатриче так и не поняла. Не успела она в тщетных усилиях задать вопрос, как тот уже скрылся за дверью.

– Идиот! Он даже не дал мне договорить! – ругалась Беатриче. Она обратилась к девчушке, которая тем временем уже доставала из корзины полотенца, расчески, голубое платье, маленький флакон, а также глиняный кувшин и чашу и аккуратно раскладывала на кровати. – Спасибо, что ты хочешь помочь мне переодеться, но я справлюсь сама. Отдыхай и не волнуйся.

Девочка в ответ робко улыбнулась и покачала головой.

– Ах да, конечно, прости, пожалуйста. Ведь ты не понимаешь, что я говорю. – Беатриче вздохнула. Сколько времени она уже ни с кем не разговаривала! Казалось, несколько дней. Ей так захотелось поговорить с кем-нибудь. – Ну хорошо. Что я должна сделать?

Девочка жестами показала, что надо раздеться. Пока Беатриче снимала одежду, малышка ловко наполнила чашу водой и добавила из флакона несколько капель, потом принялась мыть Беатриче. После вытерла полотенцем, натерла тело ароматным розовым маслом и, наконец, надела на нее платье, которое принесла с собой. Оно выглядело средневековым: не застегивалось, а зашнуровывалось на шелковые ленточки, и по краю выреза красовались вышитые цветы.