Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. - Страница 48

– В этом, несомненно, что-то есть, – буркнул Йеттмар. – Только учтите, что и у христианства были предшествовавшие ему учения. Возьмите, например. Иоанна Крестителя и его секту. Может быть, и древние египетские учения сыграли роль в возникновении христианства.

– Но есть здесь и кое-что другое, – продолжал датчанин. – Как бы это объяснить? Каждая религиозная система создает своих культурных или солярных героев, одна из задач которых – защищать человечество, снизойдя из потустороннего мира. В частности, несметное множество героев имеется в азиатских мифологиях, но они и в Европе довольно известны. В первую очередь Геракл. Это – полубог, который берет людей под свое покровительство. Не посчитайте богохульством, но и Иисус Христос тоже относится к ним. Культурный герой, сын божий, который принимает на себя грехи человечества. Умирающее и воскресающее божество.

– Вы полагаете, что и в этой надписи речь идет о чем-то подобном?

– Да. Этот Иму – сын Ра, бога Солнца: таким образом, он солярный герой. Его задача – оберегать человечество и обучать его своим наукам. Как там в тексте? «Я хотел возвысить их до себя, но люди отвергли меня…» А в этом смысле он и культурный герой тоже. Возможно, что не естественным образом покинул он этот мир. И, подобно Христу, Иму тоже воскреснет, по крайней мере, согласно надписи.

– Откуда вы это взяли?

– «Подготовьте ему солнечную ладью, посадите в нее и отправьте к храму Ра. Руль будет в моих руках…» Что это, как не пророчество воскрешения?

Мы помолчали немного, потом Осима сказал задумчиво:

– Тогда это должно означать, что мы нашли могилу основателя религии?

– Не знаю, – сказал Хальворссон. – Не имею ни малейшего понятия. Во всяком случае, это, пожалуй, самый древний археологический и, соответственно, письменный памятник, отражающий сложившееся представление о героях, которые берут на себя грехи человечества, умирают и воскресают. В середине второго тысячелетия перед началом нашего летоисчисления!

– Значит, история об Иму всего лишь сказка или миф, и то, что мы видим там, в склепе, – только отражение другого мира, как сказал бы Платон? – осторожно спросил Старик.

Хальворссон энергично потряс головой.

– Как раз напротив! Дело в том, что до сих пор существовала официальная точка зрения, согласно которой солярные и культурные герои являются продуктами творческой фантазии. Теперь же можно будет доказать, что, как и во многих других теориях, в этой тоже есть реальная основа.

– Иму?

– Иму. Представьте себе следующее. Где-то, скажем, в Африке, в результате смешения семитских и негритянских племен на относительно ограниченной территории сложилась высокая культура, и некоторые из представителей этой культуры установили контакт с египетским царством, а именно с фараоном Аменхотепом IV. Они попытались преобразовать египетское царство по образу своего, несомненно, более развитого государства. Они хотели изменить общество, и это подтверждается тем фактом, что ими была отвергнута языческая религия, политеизм, и введена вера в одного бога вместо нее: вера в Атона, то есть Ра, поклонение солнечному диску. Они лишили власти жрецов Амона. Это была настоящая социальная революция, во втором тысячелетии!

– Понятно! – сказал Осима.

– Фараон тоже был с ними заодно, и они вместе пытались преобразовать царство, в чем, в конце концов, потерпели крах. Как там говорит Иму? «…Люди отвергли меня, они не верили в добро, они преследовали меня и покушались на мою жизнь. Часы мои сочтены». Общество, к сожалению, невозможно преобразовать искусственным путем, усилиями нескольких человек. Если исторические условия не предоставляют такой возможности, то нет социальной революции.

– Таким образом? – спросил Йеттмар.

– Таким образом, мифы о культурных героях возникли не на пустом месте; они восходят к временам фараона Эхнатона и его советников. И это событие отражено в мифах о солярных и культурных героях во всем мире!

Теория была очень заманчивой, но мне не нравилось, что Хальворссон абсолютно все – происхождение и сказок, и мифов – возводит к Египту.

– А если то же самое произошло где-то еще? Ведь при контактах более высоких культур с несколько менее развитыми похожие события могли повторяться.

– Конечно, – сухо сказал Хальворссон. – Только о других таких культурах у нас нет никаких данных, а об этой есть.

Это, несомненно, тоже было определенной научной точкой зрения. Во всяком случае, заслуживало внимания следующее обстоятельство: когда Хальворссону нужно было разгромить чужую теорию, он проявлял блестящую и конструктивную фантазию, но если критиковали его собственную – он мгновенно превращался в позитивиста, лишенного всякого воображения.

– Кроме того, есть здесь еще одно, – проговорил датчанин. – Скажите, в конце концов, конкретно, что собой представляет эта солнечная ладья?

Осима посмотрел на меня, я, в свою очередь, на Йеттмара. Наконец японец взялся объяснить это подробнее.

– Вы знаете, что в греческой мифологии у Солнца есть колесница, колесница Гелиоса: на ней он мчится по небу. Если учесть, что главным транспортным средством в Египте были ладьи, плывущие по Нилу, то естественно представление египтян, что Ра тоже путешествует вокруг земли на ладье. Она перемещается с помощью гребцов, которыми являются звезды, или с помощью паруса. В ладье сидит Солнце, Ра, и его спутники. Позже пассажиром ладьи стали считать Озириса, повелителя подземного мира. Полагали, что Солнце спускается в царство мертвых, и освещает своим светом томящихся там несчастных. Вот, в целом, что такое солнечная ладья.

– Всего-то? – разочарованно спросил датчанин.

– Ну, не совсем… Кроме того, и души умерших тоже поднимались к Ра на солнечной ладье!

Хальворссон вскочил на ноги и громко завопил:

– Вот оно! Скажите еще раз!

– И души умерших тоже поднимались к Солнцу на солнечной ладье. Особенно души фараонов. По более древним представлениям, душа фараона могла превратиться также в скарабея, но во времена Нового царства верили уже только в солнечную ладью. Поэтому возле каждой пирамиды стоит по ладье. Чтобы душа умершего фараона могла отправиться на ней в царство Солнца.

– Тогда ясно, что это воскрешение! И Иму говорит об этом…

Тут полог палатки откинулся и вошел Миддлтон. Лоб его был в песке, глаза покраснели, щеки ввалились, словно он заболел.

– Не хотите поужинать, Миддлтон? – спросил Старик. – За ужином вы можете услышать кое-какие умные вещи, которые придумали в ваше отсутствие.

Миддлтон свалился на походную кровать Старика и тяжело засопел. Потом сел в постели и повернулся к нам.

– Я тоже придумал кое-какие умные вещи. Точнее говоря, я задал самому себе несколько умных вопросов и попытался найти на них приблизительно такие же умные ответы.

– Ну, и удалось? – спросил Старик не без насмешки в голосе.

– Частично. Некоторое время я читал и перечитывал надпись, и знаете, что обнаружил? Чем отличается эта надпись от прочих надгробных надписей.

– Ну… здесь целый ряд отличий. По стилю, по содержанию, по идее, – проворчал Йеттмар.

– Нет. Нет и нет. Главное в том, что эта надпись содержит послание, а все остальные – нет! Остальные либо проклинают того смельчака, который потревожил место упокоения фараона, либо просто описывают то, что произошло. Что сделал фараон за время своего правления. Но ни одна не говорит ничего о будущем! Не дает потомкам никаких указаний на будущее. А эта дает… Семена, солнечная ладья и колос. Только мы не понимаем, что он хочет сообщить нам.

– А вы не преувеличиваете, коллега? – спросил Старик.

– Почему преувеличиваю? Этот Иму, кто бы он ни был, не проклинает людей, вскрывающих склепы, не потому, что проклятия забыли написать на стене, а потому, что он именно того и хотел, чтобы его нашли! Чтобы кто-нибудь прочитал его послание, чтобы семя проросло колосом и колос достиг Ра!

– Да, действительно, – пробормотал Старик. – Только вот не очень много в этом смысла. Жаль, что вы не слышали рассуждений Хальворссона. Но я вам кое-что скажу. Огромное противоречие есть где-то между тем, что вы говорите, и, если мне позволено будет так выразиться, реальностью.