Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. - Страница 10

– Ну что, Нельсон, как дела?

– Спасибо, кое-как управляюсь. Скажите, вы мне навесили кого-то на хвост?

– То есть… что вы имеете в виду?

– Слушайте, Джиральдини. Я иду по следу и не люблю, когда мне приходится отвлекаться от работы. Кто-то с утра развлекается тем, что основательно изучает мой распорядок дня. Кроме того, похоже на то, что он любит мою зубную пасту.

– О чем вы говорите? Вы не сказали бы вразумительней?

– Зачем? Либо вы и так знаете, о чем речь, либо в игре замешан еще кто-то. Поступайте по вашему усмотрению.

И я положил телефонную трубку.

На следующее утро я выпил чашку кофе и запихнул в себя сэндвич с сыром. Как-то и завтрак, и Санта-Моника отбивали у меня аппетит. Не давала покоя мысль, что кто-то идет по моему следу.

– Вот так бывает с тем, кто отходит от своих принципов! – бранил я себя, ожесточенно сражаясь с сэндвичем. – Если за мной следит только Джиральдини, то мои дела не хуже, чем до сих пор. А что, если в меня вцепилась какая-нибудь конкурирующая фирма? Ведь я, по сути дела, не знаю, в какую игру играю. Что Джиральдини не сказал правды – это верняк. Так в чем же может быть правда?

Я с трудом осилил сэндвич и поплелся в книжный магазин напротив. Купил карту Санта-Моники и вернулся в комнату.

Я поудобней устроился в кресле и задумался. Ну-ка, посмотрим, какие плоды принес прошедший день.

Во-первых, – начал я выстраивать все по порядку, – самое важное, что я узнал, это то, что малыша не только привозили на автомобиле, но и, предположительно, приводили иногда пешком в заведение Харрисона. А значит, это учреждение или что там еще, которое опекало ребенка, не может находиться далеко от заведения Харрисона. То обстоятельство, что мальчика все-таки могли привозить на такси, только ни миссис Мантовани, ни другие сестры этого не заметили, я пока не хотел принимать во внимание. Над этим я еще успею поразмышлять, если мое первое предположение не подтвердится.

А сколько же в состоянии пройти пешком мальчик ясельного возраста? – ломал я голову и впервые пожалел, что у меня нет детей. Правда, хорош бы я был, если бы они у меня были… Куда бы я их дел, вот хотя бы сейчас?

У меня, естественно, не возникло и мысли, что ребенок предполагает и наличие мамы, каковой, по заведенному порядку, обычно является жена.

Итак, – терзался я над вопросом, – сколько же может пройти пешком ясельный ребенок… Предположим хороший, погожий день, весенние цветы распускаются. В воздухе пчелки жужжат, на берегу речушки. – Тут я яростно потряс головой, отгоняя эти лирические мысли. – Итак, сколько может прошагать ребенок такого возраста?

Поразмышляв немного, я решил, что около мили. Это меня весьма устраивало как вполне разумное расстояние.

Я расстелил карту на столе, вынул свой перочинный нож и, раскрыв оба лезвия, превратил его в циркуль. Кончик меньшего лезвия я воткнул в самый центр заведения Харрисона, а большим описал вокруг него окружность, каждая точка которой находилась на расстоянии одной мили от центрального корпуса.

Описав окружность, я убрал нож и принялся рассматривать, что в ней находилось. Следует признать, такого, что могло бы возбудить мое подозрение, там было досадно мало. Всего-навсего шинный завод и прачечная. Больше ничего.

Я почувствовал некоторое разочарование. Если верить миссис Мантовани, непохоже было, чтобы малыша таскали туда-сюда рабочие, делающие резину, или работники прачечной. Конечно, там есть и здания под конторы, а в этих последних служащие, белые воротнички. Но все это мне не очень нравилось.

Я как раз задумался над этим, когда зазвонил телефон. Мысленно подбодрив себя, я потянулся за трубкой. Я бы не удивился, если бы на том конце провода раздались угрозы, что меня ликвидируют.

Но к моему великому изумлению на проводе была миссис Мантовани.

– Доброе утро, мистер Нельсон, – прощебетала она, – не сердитесь, что я звоню так рано. Как вы знаете, я через несколько дней уезжаю из города, а ночью я вспомнила кое-что.

– А именно?

– Это касается маленького Ренни.

Мне сразу стало легче.

– Искренне признателен вам, миссис Мантовани. Любая мелочь может оказаться важной. Из меня так и сыпались любезности.

– Правда, я не знаю… Может быть, это не имеет никакого значения. Даже очень вероятно.

– Этого никогда не знаешь, миссис Мантовани.

– Ну, хорошо. Я припомнила, что с маленьким Ренни однажды произошел несчастный случай.

– Несчастный случай?

– Не тяжелый. Кажется, он всего лишь свалился с лестницы. Я уже не могу припомнить как следует.

– Понимаю.

– Мне пришлось отвести его к врачу. Он очень плакал, и мы боялись, что он сломает себе что-нибудь.

– Ага.

– Недалеко от заведения Харрисона была поликлиника. В нескольких сотнях метров. Поэтому-то в заведении не было своего врача. Если была необходимость, мы просто вызывали его по телефону.

– Вы же говорите, что отвели ребенка туда.

– Да, потому что нужно было сделать рентгеновский снимок. А рентген был только в поликлинике. В заведении не было.

– Понимаю.

– Какой-то доктор, кажется, его звали Дейвис, сделал маленькому Ренни рентген. Потом он сказал что-то весьма странное.

– Странное? Что именно?

– Ну, по правде говоря, я его не совсем поняла. Но доктор был просто вне себя от волнения. Даже позвонил куда-то.

– Но что же случилось?

– Он сказал, что у маленького Ренни кости ненормальные.

– Вы хотите сказать, что он обнаружил какую-то болезнь?

– То же самое спросила и я. Но он ответил, нет, малыш не болен, только у него странно росли ребра. Аномально.

– Вы не могли бы сказать, что это означает?

– Попытаюсь. Доктор Дейвис даже сделал снимок. Через несколько минут меня вызвали и показали его мне. Действительно, странные ребра были у маленького Ренни, Очень странные.

– Какие же?, • – Такие, как тюремная решетка,

– Тюремная решетка?

– Да, его ребра росли не только горизонтально, но и вертикально. Ребенок был весь в клетку.

Дело принимало все более загадочный оборот.

– Миссис Мантовани, вы бы не рассказали всю историю еще раз, только помедленнее?

Она рассказала, Очень медленно, еще раз и то же самое. Что у маленького Ренни ребра росли в клетку.

– Что было потом? – спросил я наконец.

– Ничего. Доктора еще какое-то время звонили по телефону, потом отпустили нас домой. Доктор Дейвис сказал, что маленький Ренни совершенно здоров. А что касается ребер, то это безобидное отклонение. Такое же, как когда кто-то рождается с хвостом.

Положив трубку, я застыл в неподвижности, не зная, с какого боку подступиться к новой информации. Не оттого же ведь Джиральдини разыскивал мальца, что у него были ребра в клетку?

Ответа я все равно найти не мог, так что послал все это к черту.

Я вернулся к карте и снова задумался о прачечной. Что было мальчугану делать в прачечной?

Затем неожиданно мои мысли возвратились к миссис Мантовани. Что такое сказала старушка? Что там была поликлиника…

Я резко повернулся к карте и начал искать. Где, черт возьми, могла быть эта проклятая поликлиника? Искал, искал, но так и не нашел.

Потом вдруг выронил из руки перочинный нож и так заржал, что если бы меня кто-нибудь слышал, то принял бы за сумасшедшего. Я даже по лбу себя стукнул.

Идиот! Ведь все это произошло двадцать один год назад, А я себе рисую круги на карте Санта-Моники последнего издания!

Я выбежал на улицу и искал до тех пор, пока не обнаружил букинистический магазин. Еще через полчаса я держал в руках карту Санта-Моники более чем двадцатилетней давности.

Я вприпрыжку взбежал по лестнице в свою комнату, схватил перочинный нож и снова описал окружность с заведением Харрисона в центре. Затем наклонился пониже и заглянул в круг.

Однако оттого, что я увидел, у меня волосы на голове встали дыбом. Потому что, действительно, там на карте была поликлиника, в которой было установлено, что ребра маленького Ренни выглядели как тюремная решетка нотам же был и несуществующий теперь Университет Санта-Моники с тремя факультетами и относящимся к нему десятком другим институтов, В таких случаях в подходящей компании говорят; что, выкусил, молокосос!