Дракон замка Конгов - Шумилов Павел Робертович - Страница 9

Старина Дон сказал, что турнир будет проходить по схеме, которая называется «Намусор». Это не самая лучшая схема, потому что она правильно определяет только самого сильного. Второй по силе уже в первом бою может вылететь из седла и из турнира. Но, с другой стороны, она дает шанс молодым. Ведь новичкам везет.

Когда начались поединки, все очень громко кричали. Громче, чем на петушиных боях, которые устраивали иногда в деревне. И я кричал. Когда один рыцарь выбивал другого из седла, на поле выбегали оруженосцы, выводили лошадь, которая волокла волокушу, клали на волокушу рыцаря и увозили с поля. А иногда рыцарь сам подходил и ложился на волокушу. А один разбежался и запрыгнул на лошадь, которая волокла волокушу. Лошадь чуть не упала на колени. Все очень смеялись, кричали, свистели, улюлюкали. А он уехал, махая поднятой рукой, будто это он победил в поединке. Старина Дон сказал, что он очень сильный. Только очень сильный человек может в полных доспехах запрыгнуть на лошадь.

Когда все рыцари закончили поединки, снова была жеребьевка. На этот раз осталось только восемь рыцарей. Потом — четыре, потом — два. Перед последним боем устроили перерыв, чтобы рыцари отдохнули. На поле выбежали жонглеры и акробаты. Торговцы-лоточники разносили всем желающим еду и эль.

Когда прозвучали трубы, вызывая рыцарей на решающий бой, все очень волновались. Особенно девушка, которая должна была достаться победителю. Один рыцарь ей нравился, а другого она боялась. Последний поединок проходил на мечах. Я решил, что ни тот, ни другой не умеют фехтовать. Они просто размахивали двуручными мечами и били друг по другу со всей силы. Совсем неинтересно. Но все-таки, тот, который был в доспехах с узором из голубой эмали, поймал момент, когда меч его противника лег концом на землю, и мощным ударом сверху сломал его. Противник отошел на два шага, осмотрел обломок меча, отбросил и признал себя побежденным. Оруженосцы уже вели к победителю его коня, а к побежденному подъезжала волокуша. Я посмотрел на девушку — награду победителю. Она ликовала и била в ладоши.

Я целую неделю рассказывал и пересказывал тете Элли подробности поездки. Она очень внимательно все выслушала, задала множество вопросов. Когда я рассказал о свадьбе, назвала меня непонятным словом плагиатор, а потом предложила подсчитать, сколько поединков я видел. Я сложил восемь, четыре, два и один и получил пятнадцать.

— А если бы в турнире участвовало 128 рыцарей? — спросила она. Я растерялся.

— Но это же так просто. В каждом поединке выбывает один участник, пока не останется всего один победитель. Выбыло 127 рыцарей, значит было 127 поединков.

Дома я пошел в учебную комнату, взял кусок мела и проверил на доске. Все сходилось. Это было поразительно. Так просто!

ГЛАВА 7

О хвосте тети Элли и подвигах Геракла.

Только через год я заглянул в дальнюю комнату, где пробил стену и увидел хвост драконы. Осторожно разобрал камни, посветил в дыру фонарем и увидел светлозеленую чешую. Очень осторожно потрогал ее. Настоящая! Теплая! Никакой кровавой слизи! Рана заросла новой чешуей. Значит, если не торопиться, я могу освободить дракону. Пусть это займет годы, время у меня пока есть. Почти двенадцать лет до того момента, когда я должен буду принести клятву.

В тот же день я разыскал рабочую одежду, кинжалы, обломанный меч и возобновил работу. Драконе, чтоб не волновалась, сказал, что нашел замурованный проход, который ведет куда-то вниз, и хочу его раскопать. Взял с нее слово, что она никому об этом не расскажет. Тетя Элли попросила меня быть осторожным.

Я выковыривал камень за камнем и относил их в соседнюю комнату. На этот раз я был умнее. Собирался сначала обкопать дракону со всех сторон, а потом очень осторожно, по миллиметру счищать раствор, пока не откроется ее тело. Тогда, возможно, ей не будет так больно. Определить, где под камнем тело драконы, было очень просто. Чем ближе к телу, тем влажней и рыхлей становился раствор между камней. Прочность восстанавливалась в полуметре от хвоста. Я надеялся, что в других местах кладка отсырела еще больше.

К концу первого дня работы я наковырял, наверно, столько же камней, сколько за все предыдущее время. Но в тот раз я пробивался через твердую стену, а сейчас камни сами выворачивались, стоило только расковырять кинжалом щель, просунуть в нее обломок меча и посильней нажать на рукоять. Камни я сначала складывал у лаза в стене, а потом относил в соседнюю комнату и тихо складывал у стены. Через день мой лаз вел уже в маленькую комнату, которую я своими руками отвоевал у каменной кладки. А на третий день я наткнулся на деревянный столб, вокруг которого был обернут хвост леди Эланы. Дерево размокло и сгнило. Я просто вынимал его горстями. Но все вынимать не стал, так как сначала нужно было убрать камни, а потом уже освобождать хвост. Если на хвост упадет сверху камень, а хвост еще не оброс чешуей, тете Элли будет очень больно.

Через неделю я сидел на корточках и осторожно счищал кинжалом песчинки с того, что было хвостом драконы. Местами к нему прилипли камни, которые нельзя было снять, так как они приросли к телу, в других местах оставалась тоненькая корочка раствора. Она сочилась влагой. Хвост, вначале очень толстый, быстро сужался и завивался улиткой вокруг столба. Сердцевину столба я вытащил горстями, но самые края оставил, так как помнил, как больно было Элане в тот раз. Честно говоря, я не знал, как быть дальше. Спросить у тети Элли? Но это значит — рассказать все. Отрывать от хвоста камни? Ей будет больно. Опять же, придется все рассказать. И откуда она знает, что делать, если ни разу не освобождалась из заточения? Вы бы обрадовались, услышав утром: «Можете откинуть одеяло, но не пугайтесь, на вас не осталось ни клочка кожи. У вас есть какие-нибудь идеи? Может, вас посыпать мукой? Очень уж гадко вы смотритесь.»

Я опустил фонарь пониже и присмотрелся. Хвост чуть заметно приподнимался и опадал. То ли в такт дыханию, то ли вместе с биением сердца. Я решил оставить пока все как есть и посмотреть, что будет. Было еще одно очень важное дело.

На следующий день я надел самые высокие кожаные сапоги, кожаную куртку, широкополую шляпу, привязал к поясу долбленую бутыль со светильным маслом и отправился исследовать туннель ручья. Он был страшно длинный. Я шел, шел, шел, а светильник по-прежнему освещал влажные стены. Под ногами хлюпало. Можно было идти у самой стены, там не было воды, но было очень скользко. Поэтому я шлепал по самому центру. На большей части пути воды было по щиколотку. Но местами — больше. В одном месте даже выше колена. Я порадовался, что стояло засушливое лето, иначе высоты сапог не хватило бы. Под ноги часто попадались гнилые сучья. Они были склизкие и противные. Грозили пропороть сапог, и на них очень просто было поскользнуться.

Конец туннеля показался неожиданно. Туннель расширялся, поднимался уступом вверх метра на два. У одной стены в камне были выбиты ступени. Я поднялся по ним и в нескольких метрах увидел ржавую решетку, а за ней зеленые ветви какого-то куста. Решетка была заперта на огромный замок. Я не смог бы открыть его, даже если бы у меня имелся ключ. Замок превратился в сплошной кусок ржавчины. Но, когда я сильно нажал на решетку, она поддалась. Петли тоже проржавели насквозь и отвалились. Я вылез, прислонил решетку так, будто она держится на петлях и пошел назад поверху. Может, это было не лучшим решением. В одном месте я провалился в болото по пояс, но зато убедился, что никакой трясины в этом болоте нет. Выбравшись на берег, снял сапоги, вылил из них воду. Кожаную куртку тоже снял и повесил на плечо. Здесь, наверху, светило солнце, пели птицы. Словно в другой мир попал. Яркий, звонкий, солнечный. Я выбрался из леса и бодро зашагал к замку.

Во дворе замка меня встретил отец. Вообще, во дворе наблюдалось нехорошее оживление.

— Джон, идем в мой кабинет, — сказал отец, осмотрев меня с ног до головы.