100 великих любовников - Муромов Игорь Анатольевич - Страница 24

15 марта 1526 года, спустя год и двадцать два дня после битвы при Павии, Франциск I возвратился во Францию, подписав Мадридский договор, по которому он терял часть своего королевства (Бургундию, Фландрию и Артуа), но получал взамен очаровательную невесту.

В полдень он въехал в город, в котором уже вовсю веселился народ. Луиза Савойская, желая порадовать сына, собрала вокруг себя целый рой красавиц, демонстрирующих свои прелести в надежде привлечь внимание короля.

Расцеловавшись с матерью, Франциск I окинул всех дам взглядом знатока. Неожиданно во взоре его зажглось любопытство. В толпе девиц он узнал юную блондинку, которую заприметил до ухода на войну. Ее звали Анна, и она была дочерью Гийома де Писле, сеньора де Эйи, командира пехотной части, стоящей в Пикардии.

Хитрая мадам Ангулемская сделала очень удачный выбор. Так что мадемуазель де Эйи совершенно не случайно прибыла в Байонну на встречу молодого монарха. Луиза Савойская, ненавидевшая мадам де Шатобриан, надеялась, что эта молодая особа с явной склонностью к интригам, сумеет вытеснить фаворитку из сердца короля. И потому, когда Франциск подошел к Анне и взял ее за руку, нашептывая милые фривольности, секрет которых был ему так хорошо известен, регентша поняла, что свою первую ночь во Франции ее сын проведет не один и что влияние фаворитки очень скоро пойдет на убыль.

И между двумя фаворитками началась борьба не на жизнь, а на смерть. Дуэль растянулась на месяцы, и король, обожавший Анну де Писле, но все еще любивший Франсуазу, был этим крайне утомлен. Вынужденный без конца утешать одну и успокаивать другую, король больше уже не находил времени для государственных дел, отчего приходил в отчаяние.

В 1528 году, сраженная высокомерием Анны де Писле и непостоянством короля, Франсуаза де Шатобриан вернулась в имение мужа, встретившего ее очень тепло.

Анна де Писле торжествовала: хоть ей и не удалось полностью выжить де Шатобриан, с которой король переписывался, однако она заняла пост официальной фаворитки и сохраняла его в течение шестнадцати лет.

Летом 1530 года Франциск I женился на Элеоноре Австрийской, так много сделавшей для него. 5 марта 1531 года Элеонора была коронована в Сен-Дени. Через десять дней после этого она совершила торжественный въезд в «свой добрый город Париж».

А в конце лета скончалась Луиза Савойская, регентша, державшая в своих руках все бразды правления королевством и пугавшая Европу непредсказуемостью принимаемых решений. Теперь Франциску I предстояло самому править страной. Разумеется, Анна де Писле надеялась, что теперь, используя свое влияние на короля, она будет играть политическую роль.

Вскоре король назначил Жана де Лаваля, сеньора де Шатобриана, губернатором Бретани, а в начале 1532 года, оставив Анну де Писле в Фонтенбло и королеву Элеонору в Блуа, король покинул свой замок в сопровождении пятнадцати тысяч человек, которые обычно следовали за ним во всех его поездках, и направился в Шатобриан, чтобы стать гостем Жана де Лаваля, этого редкостного по своей снисходительности мужа.

При виде короля радость Франсуазы не имела границ. На протяжении шести недель в Шатобриане устраивались великолепные праздники в честь августейшего гостя.

Ранним утром 11 июня жители Шатобриана столпились у своих окон, чтобы поглазеть, как Франциск I и его пятнадцатитысячная свита с невероятным шумом покидает город.

Вернувшись в Амбуаз, Франциск I задумался над тем, в каком затруднительном положении он находится, связав себя с тремя женщинами: с Элеонорой из чувства признательности, с Франсуазой по глубокой привычке и с Анной по любви.

По заведенной традиции Франциск I к Рождеству делал подарки друзьям, любовницам и королеве. Он заказал по новому платью своим «маленьким разбойницам», составил реестр дарений (сеньории, земли, замки) наиболее приближенным друзьям и приказал итальянскому художнику сделать эскизы новых украшений для Элеоноры.

Король долго думал, чем бы порадовать Анну де Писле, чьи мыслимые и немыслимые желания он давно уже выполнил. В конце концов решил подарить своей любовнице… мужа. Таким необычным способом он хотел «возвысить» ее, и, кроме того, даровать титул, чтобы она была почитаема при дворе.

Для этой цели он избрал Жана де Бросса, человека хотя и неприметного, но знатного происхождения, а главное, не очень ревнивого. Этот дворянин был сыном герцога де Пентьевра, который, некогда являясь сторонником герцога Бурбонского, умер, лишенный всего своего имущества. Так что Жан имел свои резоны доставить удовольствие королю.

На придворных этот брак произвел сильнейшее впечатление. Фаворитку встретили с большим почтением, а Клеман Маро даже сочинил стихотворение, в котором в несколько жеманной форме обыгрывал новый титул дамы – герцогиня д'Этамп – и название знаменитой древней долины Тампе в Фессалии, прославленной Вергилием.

Франциск I, желая соблюсти приличия, подарил герцогине д'Этамп особняк на улице Ирондель, но тут же приказал построить рядом другой «с потайными дверями, через которые можно было незаметно проникать из одного дома в другой».

Второй особняк был украшен девизами и галантной символикой, говорившими о любви короля к своей фаворитке. Один из символов изображал пылающее огнем сердце, помещенное между альфой и омегой, что, по-видимому, должно было означать, что «для этого вечно пылающего сердца любовь является и началом, и концом».

Все Писле были обеспечены важными должностями, по преимуществу церковными, поскольку любовница короля «была дамой набожной»…

В октябре 1537 года умерла мадам де Шатобриан. Экс-фаворитка скончалась в возрасте сорока трех лет, сохранив до последнего дня свою ослепительную красоту. Король был сражен. Вскочив на коня, он, не переводя дыхания, примчался в Шатобриан, чтобы склонить голову над свежей могилой своей некогда обожаемой «крошки».

Между тем король все заметнее подчеркивал свое расположение к фаворитке герцогине д'Этамп и дошел до того, что стал публично интересоваться ее мнением о государственных делах. И вскоре она уже присутствовала на Королевском совете. Пользующаяся абсолютным доверием преждевременно ослабевшего из-за неумеренного сластолюбия монарха, очаровательная герцогиня всерьез поверила, что она любовница Франции. Все вокруг боялись ее и унижались перед ней.

Ее вполне официально принимали верховные иерархи церкви, а на одном вечернем приеме ее видели пьющей одновременно с кардиналом Феррарским и королем из кувшина с тремя отверстиями… К ней обращались, когда надо было добиться самых высоких постов в армии, в магистратуре или в управлении финансами.

Франциск I слепо следовал всем ее советам. Мучимый эротоманией, превращавшейся в навязчивую идею, он даже не подозревал обо всех этих кознях. Да его, собственно, мало что интересовало, кроме собственных извращенных удовольствий. Как-то раз он отправился в Сен-Жерменский лес в компании самых хорошеньких придворных кокеток, чтобы показать им совокупление оленей, во время которого он с удовольствием называл вслух, без всякой, правда, в том необходимости, каждый эпизод «брачной ночи» этих достойных животных.

В другой раз, находясь в компании таких же, как он, прожигателей жизни, он приказал, чтобы на устроенном им обеде несколько дам из высшей знати присутствовали совершенно обнаженными.

Чрезмерное увлечение женщинами сильно сказалось на физическом состоянии Франциска I, отчего в свои пятьдесят два года он выглядел настоящим стариком.

Разумеется, не было в нем уже той бурной энергии, которая когда-то позволяла ему по восемь–десять раз кряду доказывать даме сердца свое особое расположение. Теперь он утешался тем, что слушал или сам рассказывал более чем фривольные истории, из-за чего присутствующие начинали чувствовать себя словно они не во дворце, а в казарме.

В 1546 году Франциск I впервые в своей жизни почувствовал настоятельную потребность в уединении. Вечно деятельная и взвинченная графиня д'Этамп его утомляла, и время от времени король отправлялся на несколько дней в Шамбор, «где две сотни человек могли жить, ни разу не встретившись друг с другом, если к тому не было желания». Шамборский замок был построен по планам короля в густом лесу, в том самом месте, где он, как некоторые утверждают, еще семнадцатилетним юнцом стал любовником одной юной особы из Блуа.