Свадебное путешествие Лелика - Экслер Алекс - Страница 9

— Точно, — ответил довольный дядя Витя. — Я поэтому их и не чиню уже месяца три. Все время гаишники честь отдают и не штрафуют. Верите ли, один даже прослезился, когда меня увидел.

— Кхм-м… — хмыкнул Лелик. — Дядь Вить, а когда ты один едешь, то как выходишь из положения?

— Очень просто, — охотно объяснил дядя Витя. — Сам за обе веревочки дергаю.

— Не понял, — сказал Лелик. — Тогда же две руки будут заняты. А рулить чем?

— Руль зажимается между коленями, — открыл свою жуткую тайну дядя Витя. — Я уже наловчился.

— Понял, — сказал Лелик. — Спасибо за консультацию. Я теперь улетаю за границу просветленный. Есть еще Кулибины в русских селениях.

— Точно, — совсем загордился дядя Витя. — У меня и фамилия почти такая.

— В каком смысле? — не понял Лелик.

— В смысле фамилии, — объяснил дядя Витя. — Моя фамилия — Кудричкин. Почти Кулибин.

— Интересно, — вмешался в их увлекательную беседу Славик, — вы тут до завтра будете обсуждать автомобильные вопросы? У нас посадка давно идет.

— Точно, — спохватился Лелик и стал открывать дверь машины.

Друзья вылезли, подхватили свой багаж и стали прощаться с дядей Витей.

— Дядь Вить, — спросил Лелик, пожимая руку народного умельца, — а можешь напоследок еще одну тайну раскрыть?

— Элементарно, — сделал приглашающий жест рукой дядя Витя.

— Почему ты не пользуешься второй и третьей передачей? — поинтересовался Лелик, понизив голос. — Они же должны там быть, я точно знаю.

— Силы экономлю, — так же тихо ответил дядя Витя.

— Чьи? — не понял Лелик.

— Мои, — ответил дядя Витя. — Ведь если весь день туда-сюда рукоятку дергать, артрит можно заработать. А так я четвертую воткнул — и не парюсь.

— Тогда зачем первую все-таки используешь? — полюбопытствовал Лелик.

— С четвертой не трогается, — сокрушенно ответил дядя Витя. — Глохнет, падла. Я уже пробовал.

— Все, — сказал Лелик, — вопросов больше нет. Спасибо за науку.

— Не за что, завсегда рады, — ответил дядя Витя. — Удачно вам обжениться.

Лелик еще раз пожал руку дяде Вите и побежал вслед за друзьями, которые уже скрылись в здании аэропорта.

Внутри, как обычно и бывает в субботу утром, стояла жуткая толкотня. Народ с выпученными глазами и грудами багажа носился туда-сюда, размахивая декларациями, одновременно дикими криками созывая своих родственников и провожатых.

— Какой ужас, — сказал Макс. — Прям какое-то новгородское вече. Нас тут не затопчут?

— Так ты что, здесь первый раз, что ли? — удивился Славик.

— Конечно, первый, — рассеянно сказал Лелик. — Он же за границей ни разу не был. На какие шиши ему туда летать?

— Вот и неправда, — заспорил Макс. — Меня брат один раз в Египет вывозил. Я же тебе рассказывал, как мне там верблюд прямо в рожу плюнул.

— Слав, зря мы все-таки его с собой взяли, — сказал Лелик. — С ним в Москве-то одни проблемы, а за границей вообще будет полный кошмар.

— Без него поездка не имеет смысла, — ответил Славик, — потому что я за тебя замуж точно не пойду.

— Так-то оно так, но у меня плохие предчувствия, — вздохнув, сказал Лелик. — Ты сам подумай, ну в кого еще верблюд может плюнуть?

— В тебя бы он тоже плюнул в такой ситуации, — сказал Макс. — Его араб по заду палкой огрел.

— Зачем? — удивился Лелик.

— А я откуда знаю? — сердито ответил Макс. — Он какой-то треканутый был, этот араб. Я ему флажок подарил, а он после этого сделал такую гадость…

— Небось флажок был израильский? — пошутил Лелик.

— Ну да, — ответил Макс совершенно серьезным тоном.

— Не понял, — сказал Лелик. — Ты подарил арабу израильский флажок? Зачем?

— Чтобы крепла дружба арабского и еврейского народа. Меня этот вопрос очень волнует. У Маринки бывший муж в Израиль уехал и там сражается, — ответил Макс патетичным тоном.

— Макс, — сказал Лелик. — Я тебя сколько лет знаю, но все никак не могу понять: у тебя действительно мозги не в ту сторону работают или ты просто так долго перед всеми выдуривался, что придурел окончательно?

— Человека творческого обидеть может каждый, — сказал Макс, надувшись.

— Подожди, — сказал Максу Славик, — так ты за границу не отсюда летал, что ли?

— Нет, — ответил Макс. — Из Шереметьево-1. Там намного лучше — нет такой толкотни.

— Ладно, — сказал Лелик, — хватит трепаться, побежали декларации заполнять.

Однако это легче было сказать, чем сделать. Во-первых, побежать они при всем желании не могли, потому что в такой толпе можно было передвигаться только небыстрым шагом. Во-вторых, когда друзья пришли к месту заполнения деклараций, выяснилось, что все русскоязычные бумажки разобраны, а достать можно только бланки на английском, немецком и французском языках. Славик с Леликом схватили англоязычные декларации, поставили Макса буквой «Г», потому что все столы были заняты, и стали на его спине заполнять бумажки.

— Я так и знал, что меня будут иметь как девочку и даром, — застонал Макс, когда спину начали использовать в качестве стола.

— Пострадать за отечество — это счастье для человека, — назидательно сказал ему Славик.

— Во-во, — подтвердил Лелик, чертыхнувшись, когда ручка на мягкой Максовой спине прорвала бланк. — Должна же от тебя быть хоть какая-то польза…

Наконец декларации были заполнены, и Славик с Леликом пошли занимать очередь на регистрацию. Макс попробовал было намекнуть, что теперь кто-то из них должен подставить свою спину, чтобы он в свою очередь мог заполнить декларацию, однако и Лелик, и Славик вежливо ответили на это предложение «No. Thank you!» и гордо удалились, поэтому Максу пришлось заполнять декларацию, приложив ее к стеклянной витрине какого-то ларька…

Народу на регистрацию было очень много, но таможенники работали довольно шустро, и очередь продвигалась быстро. Так что Макс присоединился к друзьям уже тогда, когда до стойки оставалось буквально пять человек.

— Ну-ка, — сказал Лелик Максу, — давай сюда твою декларацию. Посмотрим, чего ты там накалякал.

— Прошу, — ответил Макс и гордо протянул свой листочек.

— Пардон, — сказал Лелик, взглянув на бланк. — Это же на французском. Ты зачем на французском заполнял?

— А мне пофиг, — ответил Макс. — Я все равно ни одного языка не знаю. А французский Маринка учила и со мной делилась. Я даже помню выражение «пердю монокль». Это значит «видел я вас всех в гробу».

— Ничего подобного, — ответил Славик. — Это означает «потерянный монокль». Я французский немного знаю.

— Ну раз знаешь, тогда и проверяй его бредни, — решил Лелик, протягивая Славику бланк. Славик спорить не стал, взял листок и углубился в его изучение.

— Макс, — вдруг сказал Славик через минуту. — У тебя вообще как с головой?

— С головой хорошо, — ответил Макс. — Я так думаю, что без головы мне было бы намного хуже.

— Значит, ты этой головой обо что-то сильно ударился. Возможно, еще в детстве, — поставил диагноз Славик.

— Что случилось? — всполошился Лелик. — Макс разучился писать?

— Наоборот, — сказал Славик. — Переучился. Он в графе «наркотики» нацарапал «упаковка».

— Где? — заволновался Макс. — Ни о каких наркотиках я ничего не писал. Там вообще про них не спрашивали.

— Вот, — сказал Славик, тыча пальцем в соответствующий пункт декларации. — Читай, что написано напротив пункта «La drouge».

— Напротив пункта «драже» написано «упаковка драже», — ответил Макс. — У меня в кармане упаковка драже. Чтобы сосать. Лелик же сказал, что все надо писать, чтобы не придирались…

Славик с Леликом посмотрели друг на друга и скорбно вздохнули.

— Он всю декларацию так заполнил? — спросил Лелик Славика.

— Ну да, — ответил тот. — Нас с ней тут же арестуют, выведут за сортир и расстреляют, потому что все равно вышка светит.

Лелик ничего не ответил, а только взял у Славика декларацию, эффектным жестом порвал ее на мелкие кусочки и засунул их Максу за шиворот. Тот стоял смирно и почти не сопротивлялся. После этого Лелик сам отправился к стойке с декларациями, взял там английский вариант, вернулся в очередь, снова заставил Макса встать в позу небольшого журнального столика и заполнил за него бумажку, задавая наводящие вопросы. За это время пришлось пропустить вперед себя человек десять, так как их очередь уже давно подошла. Лелик, воспользовавшись удобной позой, в которой стоял Макс, пару раз пнул его в соответствующее место, указав на то, что из-за него они теперь вынуждены пропускать свою очередь.